Александр Афанасьев - Свободное падение
Логика нового империализма диктовала и новый порядок действий. Вместо того чтобы строить фабрики на своей земле и нанимать своих людей, их строили вдалеке, там, где дешевая рабочая сила. Хладнокровно щелкая костяшками счётов, снижали издержки на всем, чтобы победить не в противостоянии цивилизаций, но в конкурентной борьбе и занять не подобающее место в мире – но подобающее место на полке супермаркета. Посылали в третий мир не воинов, а менеджеров, которые будут платить черному люду столько, сколько позволяет рынок, – но ни центом больше. Все казалось простым – вот мы пришли. Вот правительство этой страны дало нам налоговые льготы и позволило эксплуатировать его народ. Вот мы построили завод – мы же инвесторы, носите нас на руках! Вот мы платим жалованье – много… но все равно платим. А то, что наше жалованье в разы выше… ну, что делать, у нас таковы стандарты. Вот мы выводим деньги в офшор из-под налогообложения… а что, неужели платить налоги в этой быдластой стране и этому быдластому обществу? Да ни боже мой! Мы же инвесторы! Так носите нас на руках!
Но была проблема. Она была в том, что у нового империализма много чего не было. Не было стальной и хладнокровной решимости вести политику до конца, покоряя и порабощая страны. Не было людей, готовых идти вперед, довольствоваться малым, повторять по сто раз, если это необходимо. Не было государства, хладнокровного и изощренного, управляемого умелой рукой. Вместо этого были бесконечные обсуждения в Европарламенте, дебаты, шоу на телевидении, орущее безумие гей-парадов, старение населения, фрустации, старательно насаждаемое чувство вины, элементарная трусость и подлость, скрываемая за словами об этических ценностях. И посланцы нового мира, брошенные вперед с трудовым контрактом на втрое большее жалованье – но невооруженных, не понимающих, что происходит, не готовых дать отпор. И в отличие от римских легионеров или солдат Британской индийской армии способных – когда утробным ревом вскипает толпа, отчего у видавших виды мороз идет по коже, когда начинаются настоящие неприятности, – лишь потрясенно спросить: «Господи, за что?»
А за все… Вот за все за это. За зазеркалье бизнес-центров – в десятке миль от нищих халуп. За Куршавель и Ниццу – когда не хватает детских больниц. За шикарные машины – когда многие не имеют собственного дома. Наконец, за саму ту концепцию жизни, которая предусматривает рай для миллиарда и беспросветную безнадегу для всех остальных. За то, что посмели поверить в новый мир и в конец истории, и в то, что они всегда будут благополучными и сытыми, а благополучие остальных их никак не касается. Вот за все за это и придется платить.
И прямо сейчас…
– Мистер Брикс…
– Да…
– Кто из вас старший?
– Наверное… наверное, теперь я. Том… он просто не успел, понимаете. Не успел.
– Об этом потом. Итак, вы отвечаете за людей, которые с вами. Ясно? Вы старший среди них. Я приказываю вам, а вы – им. Вы смотрите за тем, чтобы они делали так, как я скажу, так как это нужно. Ясно?
– Да… сэр.
– Вы служили?
Брикс горько усмехнулся:
– Один срок. Сидел на рации. Потом Дядя Сэм заплатил за мое обучение в университете.
– Все равно вы солдат и знаете, что такое порядок. Идите и готовьте своих людей. Мы выходим через минуту. С собой берете то, что можете унести в одной руке, не больше, ясно?
– Да, сэр.
– Идите к своим людям.
Брикс ушел в другую комнату. Бывший морпех повернулся к казаху:
– Вы спасли американских граждан, и теперь вам угрожает расправа. Мы можем взять с собой вас и вашу семью. Вывезти вас в безопасное место.
Казах покачал головой. Он был маленького роста, но не казался слабым.
– Мы останемся здесь.
Сэммел не стал спрашивать почему – он давно уже разучился задавать глупые вопросы. Вместо этого он только кивнул головой.
– Тогда закроете за нами дверь. И не выходите без нужды…
Сэммел прошел на лестничную площадку, щелкнул по микрофону на горле, привлекая внимание.
– Машина один, внимание, мы готовимся выйти. Марко, что там у тебя?
– Безопасно… сэр, но что-то не так.
– Что именно, не понял тебя.
– Сэр, местные спешно уходят в дома. Очень торопятся.
– Твою мать. Понял, жди нас!
– Есть, сэр…
Сэммел замахал рукой:
– Быстро, на лестницу! Эл, веди их! Быстро!
Первым прошел серб, дальше начали выходить ковбои. Сэммел считал их по головам и подталкивал в спину, обозначая, что надо шевелиться.
– Вниз, идем вниз! Не смотреть по сторонам!
Выходивший последним рыжий, лет сорока мужик остановился возле него.
– Вам должны были позвонить насчет меня. Я Ковач.
– Сэр, быстро в машину. С этим – потом. Быстро, быстро, быстро!
Он толкнул его вниз, отправляя по лестнице. Ему действительно звонили насчет этого рыжего – бывший командующий двадцать шестым экспедиционным соединением морской пехоты, ныне трехзвездный генерал, начальник штаба Морской пехоты США. Лично позвонил.
На первом этаже серб остановил ковбоев, вышел первым, встал на колено, отслеживая наиболее опасное направление стволом пулемета. Второй безопасник, парень по имени Ти, чех из полицейского спецназа, обезопасил противоположное направление.
– Пошли! Быстро в машину!
«Субурбан» был громадным – настоящий слон, больше, чем иной микроавтобус, запросто вмещает девять человек со снаряжением. Заложники немного замешкались.
– Быстрее! Двое назад, двое на второй ряд сидений! Быстрее! Ти, помоги им! Сажай людей в машину!
– Тихо! – крикнул серб.
Что-то было. Что-то… непонятное и страшное приближалось к ним… то, чего не было видно, но это было. Ритмичная вибрация воздуха, какой-то слаженный, медленно нарастающий стук… ритмичный и неритмичный в одно и то же время. Как будто топот копыт тысяч коней… похоже на вертолет, но это не вертолет. Но ведь кавалерии не существует?
Или… существует?!
Первые всадники выхлестнули на улицу из-за домов, что-то крича, а за ними катились все новые и новые, и казалось, что сам хан Тамерлан, непобедимый азиатский владыка, предававший смерти целые города, ведет своих верных всадников в наступление…
– В машину, бегом!
Сэммел сам не понял, как выхватил из машины сзади небольшой рюкзак, набитый пачками с патронами и готовыми снаряженными магазинами, и укороченный «Вепрь». Русское штурмовое ружье «Вепрь» стоило тут сущие копейки, по правилам на каждую машину полагалось одно штурмовое ружье. В отличие от «Бенелли М4», стандартного оружия натовского спецназа, русский «Вепрь» питался магазинами и благодаря надежнейшей схеме Калашникова жрал любые патроны. Это оружие отличалось устрашающей огневой мощью – с барабаном на двадцать пять патронов оно было опаснее автомата.
Всадники заметили стоящую машину и людей и с гиканьем и визгом рванулись к ним. Их было столько, что не сосчитать…
Реки движутся вспять.
Три часа до прорыва из Нижних миров.
Дан приказ отступать.
В штабе жгут документы несбывшихся снов.
Твердь земная дрожит под ногой.
Древо мира кренится, как башенный кран.
Звезды гаснут одна за другой —
Это орды Магогов идут на таран.
Кемет снова во мгле.
На Синайских высотах бушует гроза.
Он уже на Земле!
О, мой Бог, Он уже открывает глаза!
Вместо неба – броня,
Двери Рая закрыты на ржавый засов.
Все ушли без меня,
Я зову, но не слышу родных голосов.
Вижу, словно в бреду,
Как над миром восходит Последний Рассвет.
Сердце, мертвою птицей во льду,
Все твердит о грядущем,
Которого нет.
Штурмовое ружье забилось в руках – и передние ряды бешеной конной лавы смешала в кровавую кашу свинцовая метель. В голове, как живой, пульсировал оглушительный грохот, безотказный русский дробовик пожирал патрон за патроном, выплевывая свинец навстречу накатывающейся лаве. В большом, на двадцать пять мест, барабане было достаточно боезапаса, насадка типа «утконос» распределяла дробовую осыпь так, что одним выстрелом сшибало по две-три цели. Два выстрела в секунду создавали настоящий свинцовый град. Предсмертно ржали кони, спотыкаясь под градом свинца и падая на отказывающие передние, били копытами, что-то визжали всадники, но лава напирала и напирала. Те, кто не попал под град свинца, падали, не в силах пробиться через кровавое месиво сметенных картечью первых рядов.
– В машину! – заорал Сэммел просто, чтобы убедиться, что он еще жив.
Патроны кончились, он начал перезаряжать, кто-то хлопнул его по плечу – и он полез назад, в просторный грузовой отсек «Субурбана». К счастью, он был открыт полностью, чтобы погрузить ковбоев, нижняя часть двери открывалась вниз… столик для пикника, так их мать. Он спиной полез назад, потом толкнулся ногами – руки были заняты, руками он втолкнул в дробовик новый, длинный магазин. Краем глаза он заметил серба – тот стоял слева и стрелял из ручного пулемета, не давая прорваться.
![Ульяна Соболева - Пусть меня осудят...[СИ]](/uploads/posts/books/124/124.jpg)
