Фред Саберхаген - Слепая ярость
Траскелук с трудом выполз из-под придавившего его тела. От левой руки Седрика осталась лишь культя. Наружу торчала металлическая кость, обтянутая искусственной плотью без кровеносных сосудов.
Йори, плачущая, тяжело дышащая, но живая, опустилась на пол перед первым рядом расставленных полукругом удобных кресел.
Дворецкий же находился на просцениуме. Он лежал, улыбаясь своему сопернику, как будто искренне поздравлял его с победой, одержанной в честной спортивной борьбе. Но его тело было разворочено, а линзы больше не двигались.
Наступил финал театрального действа. Над павшим роботом возвышалось изображение знаменитого Моррисона Дьюка, игравшего героические роли в драмах Нэша. Широкоплечий, облаченный в пышный костюм, он мрачно смотрел на невидимого соперника и произносил какие-то никому не слышные грозные слова.
Глава 27
Последние два часа Гаврилов, ссутулившийся в кресле пилота маленького корабля, пристально следил за показаниями приборов. Большую часть этого времени Гифт, стоявший от него в паре шагов, с любопытством наблюдал за ним. Тем временем Флауэр, находившаяся на другом конце рубки, с головой ушла в какую-то компьютерную игру.
Постепенно яхта замедлила ход, нырнула в нормальный космос, снова сделала мини-скачок и повторила эту последовательность несколько раз. И все это время поблизости не было ни одной звездной системы. Наверно, здесь назначена какая-то встреча…
Во время относительно долгого пребывания в нормальном космосе Гифт несколько раз заглядывал в иллюминатор. Безнадежно. Все равно что смотреть на океан и пытаться понять, на поверхности какой планеты ты находишься.
Да, конечно, встреча. Сигналы показывали, что им предстоит швартовка.
Гифт не имел ничего против, но почему-то ему расхотелось задавать вопросы.
Затем раздался глухой удар и слабые звуки работающей техники.
Нифти предвкушал знакомство с новенькими; конечно, они могут оказаться такими же чокнутыми, как Гаврилов, но вдруг удастся выудить у них какую-нибудь информацию? Он потребует сказать…
Но когда люк открылся, Нифти понял, что теперь до конца жизни ничего не потребует.
Потому что жизнь его кончилась. Потому что на борт поднялся новый пилот. В люк пролезла фигура из тех самых кошмаров, которые снились Нифти по ночам, и воззрилась на него своими линзами, не обращая никакого внимания на остальных людей, застывших на своих местах. Она была размером с человека и имела человекообразное тело. Две металлических руки заканчивались пятью металлическими хваталками. Две металлических ноги поддерживали туловище, которое не знало, что такое кровь или дыхание.
Наступила долгая пауза, во время которой Гифт с удовольствием воспользовался бы своей системой «сон-смерть»… если бы та у него была. Его взгляд невольно обратился вверх и внутрь, разыскивая образ, который там отсутствовал.
При появлении берсеркера Флауэр сначала вздрогнула, а затем радостно улыбнулась. Она подошла к Гифту, прижавшемуся к балке, и что-то забормотала. Нифти догадывался, что она хочет его подбодрить, но ужас не давал ему разобрать ни слова.
Гаврилов же ничуть не удивился. Именно этого он ждал, ни больше и ни меньше.
Когда Мартин заговорил, в его голосе слышались страх и гордость.
— Я здесь, — сказал он. — Как и обещал моему Учителю. Я доставил тебе важного пленника.
Пришелец проигнорировал его реплику.
— Двигаться быстро, — на стандартном языке всем троим приказал берсеркер. Его голос был скрипучим и мертвым. — Разговоры потом. Приближается бой.
Человек, который хотел, чтобы его называли вице-королем, и тихая женщина, решившая потакать ему, находились совсем рядом с причалившим кораблем и по-прежнему ютились в своем убогом жилище на борту берсеркера-матки. Они тоже слышали от Учителя, что бой приближается. Настойчивые вопросы мужчины остались без внимания.
В последние дни Лаваль изо всех сил пытался соорудить себе пышные одежды, но его скудный гардероб не позволял этого. Учитель не предлагал ему помощи и даже не высказывал одобрения, а без помощи сделаешь немного. Частью одеяния Лаваля был длинный обрывок цепи, который он носил на талии вместо пояса и запирал на висячий замок.
Пленный Тамплиер тоже был здесь. Его упрямая голова возвышалась над плоской поверхностью куба из силовых полей, напоминавшего серый желатин с блестками. Время от времени к беспомощному человеку подходила машина и начинала кормить и поить с ложечки.
Рой Лаваль находился на борту берсеркера уже давно. Так давно, что у него выросла длинная черная борода и исчезло ощущение времени.
Это был худой человек с ввалившимися глазами, неопределенного возраста. Он имел некоторое сходство с Нифти Гифтом, которого никогда раньше не встречал.
Лаваль и его подруга тоже заметили прибытие маленького корабля, но не имели представления, кого он доставил. Доброжилов? Или новых пленников?
Пока они обсуждали это, раздался хриплый голос пленного Тамплиера, грубо перебивший беседу:
— Эй, клоуны! С чего вы взяли, что у кого-нибудь из берсеркеров есть причина разговаривать с вами? Они только велят вам сидеть, молчать и слушаться приказов. С какой стати они будут посвящать вас в свои планы?
Лаваль бросил на Тамплиера презрительный и даже жалостливый взгляд, но ничего не ответил. Женщина же посмотрела на него печально — так же, как смотрела на все остальное.
Затем Лаваль прочитал своей единственной ученице нечто вроде лекции.
— Если бы Учителя в своей мудрости, в своей великой мудрости захотели создать машины, которые на первый взгляд были бы похожи на хрупкие соларианские живые единицы, мы бы вообще не имели никакого значения. Но истина состоит в том, что они желают, чтобы мы вместе с ними участвовали в создании новой вселенной. — Во время лекции лицо Лаваля приобретало все более экзальтированное выражение.
Безымянная женщина молча кивнула. По выражению ее лица было трудно сказать, поняла ли она хоть слово.
— Хотел бы я увидеть эту твою новую вселенную, — сказал Тамплиер и громко фыркнул.
— Ты никогда не увидишь ее, хрупкая жизнь. Ты умрешь до того, как она наступит.
— Какое счастье! Эй, откуда ты знаешь, — крикнул Тамплиер из своего непроницаемого убежища, представлявшего собой совершенную тюрьму, — что я не такая же машина, посланная для того, чтобы проверить твою преданность?
— Ты всего лишь безумный человек, и единственная причина, по которой Учитель позволяет тебе жить, заключается в его желании проверить нашу нормальность, — пробормотал Лаваль, обернувшись через плечо. — Замолчи!
— Заставь меня замолчать, если можешь. Может быть, кто-нибудь из твоей собственной группы, твой драгоценный доброжил и есть такая машина. Ты думал об этом?
Лаваль и его женщина невольно покосились друг на друга с подозрением. Но никто из них не мог поверить в это.
А затем на их долю выпало развлечение, не слишком неожиданное. Корабль, приближение которого они недавно заметили, пришвартовался — точнее, мягко приземлился и застыл в искусственно созданном стандартном гравитационном поле, неподалеку от отгороженной части взлетной палубы.
Лаваль и женщина, отказавшаяся от своего имени, вскочили на ноги. Теперь они увидели, что кто-то и в самом деле приближается. Это оказался мужчина. Судя по спокойствию и уверенности, с которой он двигался в незнакомой обстановке, человек был опытным доброжилом. Мужчина вышел из тени, и его лицо озарил свет далекой звездной туманности, пробивавшийся сквозь прозрачный купол.
— Гаврилов… — выдохнул тот, кто мечтал в один прекрасный день получить от берсеркеров титул вице-короля Земли.
Смуглый, небрежно одетый человек, державшийся с нарочитой снисходительностью, подошел к ним и холодно кивнул. Гаврилов не слишком удивился, обнаружив здесь Лаваля и женщину; возможно, он даже ожидал этого.
За Гавриловым медленно следовала Флауэр. Она держалась позади и ошеломленно оглядывалась по сторонам.
Из того, как мужчины смотрели друг на друга, было ясно, что они уже встречались и не слишком рады новой встрече.
Все это время на взлетной палубе продолжали суетиться боевые машины берсеркеров. Они готовились к завершению первого этапа двойного плана, предусматривавшего захват атолла, который назывался Фифти-Фифти, и уничтожение соларианского флота, который мог попытаться помешать им.
Вскоре выяснилось, что вновь прибывший видит в «вице-короле» своего соперника и ничего не собирается ему рассказывать.
Это чувство было взаимным.
— Что нового в хрупких мирах? — спросил Лаваль. — Соларианцы еще удерживают какие-то планеты?
— Пока удерживают, но этих планет осталось совсем немного.
