Андрей Мартьянов - Танец с Хаосом
– Не удивляюсь, что Гамлету здесь не нравилось, – сказал я, осматривая темно-серое, опоясанное зубчатыми стенами сооружение. – Этот замок словно предназначен для злодейства и трагедии. Тебе не кажется?
– Мне кажется, что там повсюду сквозняки и крыша протекает, – сквозь нос проворчал теплолюбивый Дастин, успевший подхватить ночью насморк. – Зачем Хозяин пригнал нас сюда? Опять эксперимент? Тут ведь все заранее известно. Призраки, «…не пей вина, Гертруда», крысы за коврами, утопленная Офелия… Кстати, в том фильме с ниггерами Офелия утопилась под Бруклинским мостом, помнишь?
– А в постановке Джармена, – подхватил я, понукая лошадь, чтобы быстрее забиралась по крутой дороге, ведущей к замку, – я так и не понял, Офелия была мальчиком или девочкой? Ты не помнишь, Гильденстерн?
– Я Розенкранц, – фыркнул Дастин. – Впрочем, это неважно. Мы сейчас начинаем игру с Хозяином, где выигрыша не видать. Нулевая сумма, если вспоминать твои выкладки. Гамлет перебьет всех плохих, сам сложится в поединке с Лаэртом, а нас повесят. И Розенкранц, и Гильденстерн – оба мертвы.
– Может быть, задача в том и состоит, чтобы в финале заявить на весь мир: «Розенкранц и Гильденстерн живы»? – предположил я. – Нам недаром тридцать часов демонстрировали фильмы по Шекспиру. Мне кажется, Хозяин пытался намекнуть: что-то упущено. Мы проглядели какую-то деталь, слишком глубоко закопанную в пьесе. Помнишь, что говорил Эмиель? Прежде всего обращайте внимание на мелочи и не портите сказки.
– Такую сказку, как «Гамлет», не жаль испортить, – отрезал Дастин. – А насчет мелочей… Посмотрим. В общем, веди себя прилично, на ноги Офелии и королеве Гертруде не наступай, с королем будь вежлив.
– А с Гамлетом?
– По обстоятельствам. И вообще, Розенкранц, убери эту поганую монету! Твоя орлянка становится навязчивой.
– Только что я был Гильденстерном, – обиженно сказал я, но все-таки упрятал проклятущую денежку в кошелек. Дастин уже молотил кулаком в огромные деревянные ворота, напрочь проигнорировав висящий специально для этой цели колокольчик.
* * *
И завертелось.
Нас прекрасно приняли, показали вполне удобную и ничуть не сырую комнату, принесли дров для открытого очага. Слуга объяснил, что в соответствии с дворцовым церемониалом Эльсинора кушать можно будет лишь тогда, когда кушают король и королева, но, если уважаемое молодые господа проголодались, можно запросто спуститься в поселок и пообедать в трактире «Гостеприимный Йоген». Идти в трактир я отказался, потому что не захотел расставаться с чудесной монетой, пока занимавшей все мое воображение.
Перед обедом мы, гуляя по замку и осматривая новую сцену, выбранную Хозяином для своего идиотского спектакля, наткнулись в одном из залов на шествующих к столовой короля Клавдия и королеву Гертруду. Свита церемонно шествовала за монархами. Нам ничего не оставалось делать, как неуклюже поклониться.
– Привет вам, Розенкранц и Гильденстерн! – Король оказался совсем не таким, как в кино. Высокий, красивый сорокалетний мужчина с темно-русыми, начинающими седеть волосами. Теперь я понял, что такое настоящий королевский взгляд – на тебя как будто василиск смотрит. Взгляд человека, настолько уверенного в своей силе, что показывать ее каким-либо другим способом нет никакого смысла. – Рад видеть, что вы откликнулись на мою просьбу приехать. Но, кроме жажды видеть старых друзей принца, заставила вас вызвать и нужда.
– Да-да, знаем, – чересчур поспешил с ответом Дастин. – У Гамлета умер отец и все такое… Принц, как говорят, нездоров?
– Кхм, – нахмурился король. Надо полагать, здесь было не принято перебивать речь монарших особ. Вступилась королева – величественная дама в чудовищном парчовом кринолине. Гертруде тоже не больше сорока, и я бы не сказал, что она божественно красива. Обычная женщина. И даже с едва заметными и густо напудренными оспяными шрамами на лице.
– Гамлет часто вспоминал о вас, господа, – сказала Гертруда. – Я больше не знаю никого в мире, кому бы он был так предан. – Я и супруг мой просили бы вас рассеять скуку принца, узнать, какая тайна мучает его… И нельзя ли найти от нее лекарство?
– Только прикажите – и мы все сделаем, – молвил Дастин и чуточку меня подтолкнул. Я напрягся, не без натуги вспомнил соответствующую реплику и выродил:
– Горя повиновеньем, повергаем свою готовность к царственным стопам и ждем распоряжений!
На меня посмотрели странно. Видимо, в прогнившем Датском королевстве выражались попроще. Однако король мне улыбнулся и сказал:
– Спасибо, Розенкранц… – Он повернулся к Дастину: – …И милый Гильденстерн.
Королева подхватила, одарив меня кивком:
– Спасибо, Гильденстерн. – Взгляд Гертруды переведен на моего напарника. – И милый Розенкранц.
Свита скрылась за дверями трапезного зала, оставив нас обоих в недоумении.
– Розенстерн и Гильденкранц, – Дастин сплюнул прямо на пол. – Кошмар!
– Ты не плюйся, а скажи, что будем предпринимать, – тихо сказал я. – Чует мое сердце, в Эльсиноре нечисто. Хрен с ним, с обедом – в деревне покушаем. Попозже наведаемся к королю и попросим обязательной, а равно и массированной финансовой поддержки столь серьезного мероприятия, как излечение душевной болезни Гамлета. Пойдем на стену, там, наверное, красивый вид на море. Заодно поговорим без свидетелей. Попытаемся осмыслить логически весь узел, закрученный папашей Гамлетом.
– А что, их было двое?
– Кино надо было смотреть! Убитого короля тоже звали Гамлет. Клавдий – его младший брат. Жена ему досталась в нагрузку к короне.
– Тогда идем. Умоляю, убери свою монетку! Выглядишь законченным дебилом! Как маленький, право слово!
* * *
Холодное северное море ревело далеко внизу, граяли чайки, солнце едва пригревало, но мы настолько увлеклись своими версиями смерти старого короля, что не замечали ни холода, ни урчания в желудках.
Основной и главной оставалась теория симулирующего шизофрению принца. Клавдий отравил старшего брата, чтобы занять трон. Возможно, по наущению Гертруды, которой надоел старый муж и которая завела интрижку с более молодым и привлекательным Клавдием. Но почему тогда Гамлет изображает психа? Чтобы отвести от себя подозрения в том, что он догадался об истинной причине смерти отца? Не проще ли добыть доказательства того, что предыдущий монарх умер не очень естественной смертью, собрать государственный совет или что у них есть в Дании и, предъявив неоспоримые аргументы, низложить узурпатора? В свою, разумеется, пользу?
Дастин возражал, что принц притворился сумасшедшим, как раз собираясь найти необходимые доказательства. Можно вспомнить хотя бы спектакль, который он устроил с помощью заезжих актеров. Хотел, мол, посмотреть, какова будет реакция Клавдия на столь явно брошенное обвинение. Эдакий следственный эксперимент в средневековом стиле. Для сумасшедшего придумано достаточно хитро, но, впрочем, все шизофреники до крайности хитроумны и используют любое средство для доказательства своей правоты. По принципу бузины в огороде любой тезис подтверждает все остальные.
В общем, для начала было решено выяснить: Гамлет сошел с ума по-настоящему или притворяется?
– Хотелось бы знать, как ты это сделаешь, – сказал Дастин. – У тебя диплом психоаналитика в кармане? Вот ответь: если человек не ест тараканов, не ходит на четвереньках и не потрошит маленьких детей, а только слегка заговаривается, то псих он или нет? После двух недель со слонопотамами и спящими принцессами лично я чувствую себя психом.
– Логика, логика. – Я постучал кулаком по лбу. – Мы уже поняли: где-то что-то неправильно. И никак не можем зацепиться за ниточку, способную вывести к этой неправильности. Если вспоминать пьесу, то кажется, что Гамлет сначала притворялся сумасшедшим, а потом, окончательно свихнувшись, притворялся нормальным. Ничего не понимаю! Слишком запутано!
– А по-моему, все ясно, – пожал плечами Дастин. – Типичная любовная драма, чуточку приправленная мистикой. Жили-были Гамлет-старший и Гертруда, был у них сыночек Гамлет-младший… Стоп! Один момент! А у них ли?
– А у кого же еще? – удивился я.
– Нашел первую нестыковку. Слишком неестественно это выглядит! Клавдий по смерти старого короля немедленно женится на королеве, усыновляет принца и оставляет его наследником. Даже если у Гертруды родится другой ребенок, наследником все равно будет старший. Нормальный король такого шага бы не сделал – слишком опасно иметь столь явного претендента на трон. Знаешь, как поступил бы я? Гертруду – в монастырь, принца либо подальше в заграницы, либо… В общем, несчастный случай. И женись себе на ком хочешь, заводи собственных детей, продолжай династию…
– А если у Клавдия с Гертрудой любовь?
– Именно любовь! – воскликнул Дастин, подняв палец к небу. – Причем давняя и искренняя. Слишком давняя. Понимаешь, о чем я?
