Макс Кравчик - Героев выбирает небо...
Забегая на третий этаж, увидел убегающую фигуру — это был Хасин. На его спине висела кожаная сумка-папка. Он развернул корпус в мою сторону, и выпустил в меня очередь из пистолета-пулемета. Я пригнулся, очередь просвистела над головой, а я метнулся за Хасином. Он вбежал в дальнюю комнату, закрывая за собой дверь, но не успел. Я со всего разгона, всем своим весом навалился на нее плечом и ворвался в помещение, сшибая дверь с петель. Выбитая дверь накрыла упавшего Хасина, а я завалился на них сверху. С какой-то нечеловеческой силой парень скинул дверь вместе со мной, и я покатился в сторону. Хасин, еще не успел полностью подняться, как в дверной проем, влетела Шелами. Она с размаха ударила его в грудь. Хасин отлетел в дальний конец комнаты. Мы находились в лаборатории. Снаружи ожесточенно громыхали автоматы, выбивая стекла в фасаде больницы. Со второго этажа доносился ответный огонь. Хасин поднялся и прыгнул на Шелами, они покатились кубарем. Я подбежал к ним, и ударом ноги в голову Хасина, скинул его с Шелами. Она извернулась и прорычала:
— Камиль, быстро к окну, прикрой наших, я сама справлюсь. Я кивнул, неуверенно на нее посмотрев, затем перевел взгляд на лежавшего Хасина. Он уже поднимался. Ладно, она большая девочка, если говорит, справится, то значит это так. Я подбежал к окну, стягивая из-за спины Вал, и открыл огонь по Слугам Таухида. Внизу кипел бой. Я ужаснулся от количества трупов, застилавших площадь возле больницы. Ребята с Глебом отлично справлялись. Но живых врагов было еще столько же, и я принялся отстреливать их по одному. Сзади меня также кипела схватка. Но Хасин был слегка потерянный после моего удара и сопротивлялся не так рьяно как в начале. Он кинулся на Шелами, доставая из-за спины нож, но Шелами четким ударом ноги в его локоть, выбила оружие у нападавшего. Затем почти вплотную стоя к Хасину, ударила его ногой в голову, в невероятной растяжке. Он попятился назад, а Шелами нагибаясь головой к левому колену, руками упираясь в пол, выгнулась в вертикальном мостике и ее правая пятка, обрушилась на голову Хасина. Возвращаясь в исходное положение, ее левая нога скользнула, подныривая под противника, а правая вытянулась назад. Шелами грациозно села на продольный шпагат, левый кулак, вбивая Хасину в промежность. Он взвыл и схватился за гениталии. Ноги Шелами мгновенно сошлись, она выпрямилась и в прыжке ударила Хасина правым коленом в скулу. Она не пропустила от соперника ни одного удара, нанося чудовищно мощную, но изящную, достойную женщины-кошки, серию ударов. После каждого такого удара, Хасин отступал на шаг назад и когда он находился в согнутом положении, а его лицо на уровне груди Шелами, тот последний удар коленом в скулу, просто выбросил Хасина в окно. Через пол секунды, на улице глухо ухнуло, словно упал мешок картошки. Я выглянул аккуратно в окно, и увидел мертвого Хасина, лежавшего на животе. Его ноги и руки неестественно раскинулись в стороны, а на спине красовалась черная сумка-папка.
— Твою мать! Сумка! — Выругался я, затем посмотрел на Шелами и спросил: — Как ты?
— Нормально. В сумке документы братства? — Я кивнул. — Понятно. Надо придумать, как их достать.
Стрельба на улице стихла, после неожиданного появления Хасина на улице. Подойти ближе забрать документы они не смогут. Мы им не позволим, но и держать оборону долго не сумеем. Пока не закончатся боеприпасы. И тут на улице послышался чей-то голос. Он был с сильным акцентом, но почему-то показался мне знакомым.
— Глеб! Эй, Глеб! Это ты, друг мой? — Голос был тягучим и словно играющим.
— Привет дорогой! — откликнулся Глеб. — Ты все еще живой?
— К счастью для меня, да. Но и ты еще дышишь Глеб. Может все так, и оставим, а? Как считаешь? — Отозвался голос на улице.
— А я вас здесь не держу. И в город погостить не приглашал. — Я тем временем бежал на второй этаж, и когда подбежал к окну увидел среди бойцов Тыман и Дауа, человека в сером плаще, с капюшоном на голове.
— Ладно, Глеб, к чему ругаться? Освободи наших братьев из больницы, и мы мирно разойдемся.
— Твои люди мертвы, дорогой! Извини! — Можете смело собирать вещи и покидать город. — С едва уловимым удовольствием в голосе, ответил Глеб.
— Тогда разреши забрать парня, которого ты выкинул из окна. Он может быть еще жив. Это мой сын. — Раздалось на улице.
— Не надо, Глеб, это Хасин. На нем сумка с документами братства. — Шепотом брызнул я Глебу, но он, похоже, и так это знал.
— Извини Зарах, но я не могу и этого сделать. Что будем делать? — Громко крикнул Глеб, и я опешил. «Зарах?» Командир слуг внизу снял капюшон, и я узнал в нем, человека похитившего меня несколько месяцев назад, на той злосчастной поляне. Это был, несомненно, он.
— Тогда вы все там умрете… — Он посмотрел в сторону второго этажа и скрылся в толпе боевиков. Следом за этим, в толпе таухидцев пробежали какие-то волнения, то ли приготовления, а бойцы начали расступаться, словно освобождая место, для чего-то большого. На один из ящиков взметнулась большая прямоугольная тушка, из которой торчал внушительных размеров ствол с большой мушкой на конце. Грозное оружие находилось на передвижной треноге, а из ее чрева торчала лента, с чудовищного размера патронами. В монстре я признал крупнокалиберный пулемет Владимирова или просто КПВ. Боеприпас калибром 14,5 мм, попадая в любую часть человеческого тела, просто разрывает его на куски. Даже ранение — обычно смертельно. Для такого пулемета, пробить кирпичную кладку не составит особого труда. Мы переглянулись, и вся команда все поняла. Это конец.
Глеб скомандовал:
— Живо всем убраться в противоположную сторону здания. Шелами, Камиль, бегите к заложникам, их нужно предупредить. Мы побежали в комнату, где сидели еще не совсем освобожденные пациенты больницы. Шелами приказала всем лечь на пол и закрыть уши ладонями. Люди изумленно на нас смотрели, но, то ли тревога, отразившаяся на наших лицах, то ли их собственное предчувствие подсказало им, но они без лишних слов легли на пол. Мы с Шелами проделали тоже самое. И тут началось. Словно мириадами маленьких взрывов разорвалось пространство. Гул от пулемета, был настолько оглушительным, что казалось, в комнате кто-то запустил, многокиловатный дизель-генератор. Здание застонало в ответ, а звук отстреливающейся команды, утонул в злом рокоте, адской машины. Время превратилось в тягучий кисель, и застыло вокруг, все — превращая в подобие себя. Кровь загустела, не желая литься по венам, а испуганное сердце, бешено колотилось, пытаясь растолкать по организму эту тягучую массу. Рядом со мной лежала с закрытыми глазами Шелами, а ее теплая и нежная рука, легко легла под мою ладонь. Я сжал ее крепче, забывая о страхе.
Все разом затихло. Мы подождали еще пару минут и услышали ответный огонь, но не из здания, а с нашей стороны улицы. Я вскочил на ноги и побежал на балкон, по которому мы взобрались с Шелами в больницу. Со стороны центра шли несколько отрядов имперской гвардии, выбивая боевиков из города. Я облегченно вздохнул. Бой был окончен, хотя явно не всем удалось его пережить.
Мы вышли из больницы и направились к ополченцам и имперским солдатам. Освобожденные люди, были обезумевшими от страха, но к счастью, никто не пострадал. Слуги Таухида сбежали. Внизу под окнами здания, лежал труп Хасина — сумки у него не было.
— Они забрали документы. — Тихо сказала Шелами, а в ее голосе, я услышал нотки страха и отчаяния. — Теперь нам предстоит довести дело до конца. Мы должны пуститься в погоню и догнать Зараха, прежде чем он и его люди доберутся до хранилища братства. Смертоносное оружие не должно попасть в руки этим фанатикам. И мы обязаны предотвратить катастрофу, помешав им.
Эпилог
Мы потратили еще полчаса на сборы. Нам надо ехать в Лаган, искать Зараха и документы братства. Сделали короткий привал на хуторе Степана Теплякова. Обыскав хутор, нашли множество следов пребывания здесь отрядов племен. В главном доме, мы нашли два тела. Один труп принадлежал Федору, предприимчивому торговцу оружием и участником заговора. В подвале, куда я спрятал Илью, во время перестрелки с тыманцами, мы обнаружили повешенным Виктора Теплякова. Видимо они решили здесь встретиться и переждать нападение на город. Федор, я думаю, здесь уже давно прятался, а может и нет. Этого уже никто не узнает. А Виктор Тепляков приехал только сегодня, но видимо те группы прикрытия таухидцев, которым он предоставил хутор в качестве базы, решили не оставлять лишних свидетелей. Судьба нашла своих героев, и заплатила им сполна.
Я вышел на улицу. Остатки нашего отряда располагались на ночевку. В больнице от безжалостных пуль пулемета Владимирова погибли еще двое ребят из группы Шелами. Война — это беспощадная машина, которая питается человеческими жизнями, и она никогда не насытиться. Это все понимали. И те ребята, что уже погибли, и Шелами и Глеб. Вот теперь понял и я. Глеб чистил оружие, а Шелами сидела у окна, задумчиво глядя в ночное небо. Я тоже на него посмотрел. Звезды были скрыты за облаками, но при этом небо переливалось их отблеском, словно сквозь серое покрывало, пытаясь явить нам свой свет. Скоро наступит сезон дождей, который парализует привычную для местных обитателей жизнь и она потечет немного медленнее. В воздухе витала свежесть. Она нарастала, обволакивала, вздымала волоски на руках и шее. Тучи начали закручиваться, образуя небесный вихрь. Он был похож на закрытый глаз, который пытается открыться. За тучами полыхнули молнии, и небо разорвало ливнем. Гром забил в барабаны, и пыль взметнулась вокруг меня. Я стоял в этом урагане, принимая на себя каждую тяжелую каплю, думая о том, что небо — это нечто большее, чем купол над нами. Небо — видело все. И только оно вправе выбирать героев.
