Евгений Прошкин - Палачи
«Ты дашь мне подсказку?»
«Да. Но она станет последней».
«Я слушаю».
«Раз уж мы заговорили о детстве… А у нас сегодня кошка родила вчера котят. Котята выросли немножко, но есть из блюдца не…»
«Хотят?»
«Почти. Одна буква лишняя».
«В каком смысле? Отят? Хтят? Хотт? Хотя? Чего хотя?»
Пси-Мастер не ответил. Тогда Олег спросил у Михаила:
— Миш, ты не знаешь, что такое «отят»?
— Ты имеешь в виду отит? Знаю, ушная болезнь.
— Нет, «отят». Или «хтят». Или «хотт».
— Может, ХОЯТ? — предположил подполковник.
— Может! — с надеждой сказал Гарин. — Очень даже может! Что это?
— Хранилище отработанного ядерного топлива.
— И где оно находится?
— Да вот прямо за этим ангаром. Нам нужно туда?
— Думаю, что да.
— Тогда спускаемся.
По узкой технической лестнице они спустились на поверхность. Дождь, почти незаметный в закрытой галерее, немедленно напомнил о себе. Вода, летящая с неба, казалась такой холодной, что было непонятно, почему она не превращается в град или снег. На несколько секунд Олег подставил лицо дождевым каплям. Господи, как же он устал!
— Сейчас вдоль стены направо, — командовал Столяров. — Сворачиваем за угол, а там… — Он бросил взгляд на карту и вдруг сжал плечо Гарина. — Стоп!
Олег послушно замер.
— Что там?
— Пока не высовываемся, — вполголоса сказал Михаил. — Давай-ка здесь присядем и подумаем.
— Что там? — повторил Олег.
— Ничего хорошего. До хранилища отсюда метров тридцать-сорок, а детектор уже фиксирует двадцать пять целей. Ты понимаешь? Он даже не охватывает все здание!
— Двадцать пять — это включая нас с тобой? — уточнил Гарин.
— Да.
— И еще нужно вычесть Марину. Итого двадцать два потенциальных врага.
— Что значит потенциальных? Полагаешь, у нас тут могут быть друзья?
— Вряд ли.
— Но это еще не все. Дело в том, что двадцать пять — это верхний порог детектора. Больше отметок он просто не показывает. Сколько там на самом деле врагов, можно только гадать. А скольких видишь ты?
— Пока не знаю, — сказал Олег. — Мне нужно взглянуть на здание.
— Можешь выглянуть из-за угла, только осторожно.
Когда Гарин, пригнувшись, двинулся к краю стены, Столяров зашипел на него:
— Куда ж ты лезешь! Ложись! Голова должна быть на уровне земли.
Олег лег на асфальт и осторожно высунул голову. В наступивших сумерках он увидел два строения: вытянувшееся в высоту серое и приземистое белое, примыкающее к нему сзади. Гарин не мог сказать, передним или задним фасадом обращено к нему серое здание. Бетонные панели без всякой внешней отделки и более светлые на их фоне швы, заполненные раствором, напоминали мумию, небрежно обмотанную бинтами. В высоту основной корпус тянул этажей на двенадцать-четырнадцать, однако на его фасаде было всего восемь окон, две группы по четыре, и все они располагались на одном уровне, метрах в десяти от крыши. Гарин осторожно повернул голову, подставив дождю правую щеку. Ему захотелось понять, какой вид мог бы открываться из этих окон. Он увидел ступенчатую громаду саркофага, бетонные кубы и ребра, а над ними — высокую вентиляционную трубу в обрешетке. У Олега почти не осталось сомнений: видеозапись, которую подсунул им Коршун вместе с зараженным «венцом», была сделана за одним из этих окон. Медленно, не поднимаясь с земли, он вернулся к Михаилу.
— Ну что? — спросил тот. — Сколько их? Только не говори, что не считал.
Гарин посмотрел на него потерянно.
— Больше пятидесяти. И меньше ста. Точнее не скажу.
— Все, как я люблю… Может, это зомби? Или слепые псы?
— Не думаю. Я чувствовал «монолитовцев». А еще — контролеров, хотя их не так-то просто почувствовать.
— То-то я удивился, когда в Припяти мы не встретили ни одного. А у них тут, оказывается, сходка. А Марина? — спросил Столяров. — Ее ты нашел?
— Нет, но…
«Скажи «да»!» — потребовал Пси-Мастер.
«Марина там?»
«С высокой долей вероятности».
«Что это значит?»
«Она была там двое суток назад».
«Но куда тогда она могла деться?»
«Из запертого помещения — никуда. Если только умереть».
«Не смей так говорить!»
«Как прикажешь… щенок!»
«Ей не могли повредить контролеры?»
«У них не было такой задачи».
«Ты не сказал «нет»!»
«А ты не сказал «да». Скажи сейчас, твой приятель уже извелся».
— Она там, — сказал Олег.
— Это точно?
— Она должна быть там. Иначе все теряет смысл. Вообще все!
— Не хочу тебя расстраивать, но смысла в этом мире вообще не хватает, — сказал Михаил. — Если уж мы идем на верную смерть, мне хотелось бы знать, есть ли впереди что-то, ради чего стоит умереть.
«А твой приятель — вовсе не такой идиот, каким кажется», — заметил Пси-Мастер.
«Зато я — такой», — со злостью ответил Гарин.
«В тебе я и не сомневался. Вы оба умрете очень скоро, и ваша смерть будет бессмысленной».
«Моя — нет. Хотя бы потому, что вместе со мной умрешь ты».
«Ты не поверишь, мой мальчик, но во второй раз это совсем не страшно».
— Контролеры, контролеры… Как же Коршун прошел здесь, когда вел Марину? — спросил Столяров.
«Что мне ответить, Пси-Мастер?»
«Скажи ему, что мутанты появились здесь позже. Я попросил их явиться точно к определенному сроку.»
— Тогда контролеров здесь еще не было, — сказал Олег. — Это Пси-Мастер заставил их прийти.
— Откуда заставил? Из психбольницы? — не поверил Михаил. — Знаешь, сколько до нее километров?
«Что мне ответить?»
«Скажи ему, что в детском саду ты много времени проводил в живом уголке, потому что тебе нравилось наблюдать, как совокупляются морские свинки».
— В детском саду…
«Да чтоб ты сдох, урод!» — с ненавистью подумал Гарин.
— Что в детском саду? — не понял Михаил.
«Скажи ему: «Любопытной Варваре на базаре два пальца оторвали!».
«Сдохни! Сдохни! Сдохни, тварь!»
«Только после вас!»
— Ничего, — выдавил из себя Олег. — Не думаю, что для Пси-Мастера расстояния играют роль. То есть играли.
«Тоже неплохой ответ, — похвалил Пси-Мастер. — Но про свинок было забавнее».
«Когда же ты заткнешься!»
«Боюсь, что ты этого уже не услышишь».
— Значит, так, — подвел итог Столяров. — Вопрос «идти или не идти» не стоит. Стоит вопрос, как идти. Вариантов тут, к сожалению, немного. Подземных коммуникаций, ведущих в хранилище, я не вижу. Либо они не нанесены на карту, либо их нет вообще. Есть внешний трубопровод, который тянется примерно в нужную сторону из этого вот ангара. Но туда я бы не рискнул соваться без костюмов химзащиты. Учитывая, какую дрянь здесь хранили, обстановка в трубе может быть хуже, чем в бочке с «минералкой». Значит, остается или крыша — тут отмечена пожарная лестница, — или центральный вход — он слева в торце здания. И оба варианта мне категорически не нравятся. Потому что там нас наверняка ждут с особым нетерпением.
— Ты прав, — подтвердил Гарин. — На первом и последнем этажах концентрация врагов максимальна.
— Что логично, — пробормотал Михаил. — Значит, мы поищем другой путь. Не спрашивай какой. Я и сам пока не знаю. Но сначала мы подождем полчасика. Пусть стемнеет. Пока что на простреливаемую территорию лучше не лезть.
— Тогда я сниму «венец»? Хоть на пять минут! Ты же последишь?
— Снимай, — разрешил Столяров и потрепал Олега по плечу. — Что, тяжела шапка? Мономахи в роду были?
— Еле держусь, — признался тот. — После этой галереи думал, что мозги сплавятся. А ведь там всего два контролера было. — Гарин недоверчиво провел рукой по волосам. — Вот сейчас снял «венец», а такое ощущение, что он все еще на мне. Знаешь, так бывает, если целый день ходишь в шапке, а потом…
— Знаю, — не дослушал его подполковник. — Только у нас это называется фуражкой.
— Точно. Я и забыл, что ты у нас — мент поганый.
— А ты — грязный хакер.
— Да какой я хакер? Я уже даже не программист, а так…
— Властелин мира?
— Вроде того.
— Как думаешь, где сейчас Пельмень?
— Не знаю. Может, все-таки застрял в телепорте.
— Жаль. Он бы нам тут не помешал.
— Это точно.
Они помолчали. Потом Михаил сказал совершенно будничным тоном, от которого у Олега защемило сердце:
— Слушай, а ведь мы сегодня скорее всего умрем.
— Может быть. И что ты предлагаешь?
— Да ничего.
— Наверное, нужно сказать что-нибудь торжественное?
— Не стоит. Лучше давай сделаем что-нибудь торжественное.
— Например?
— Замочим хотя бы несколько уродов!
Гарин улыбнулся.
— Замочим!
— Кстати, уже почти стемнело, — сказал подполковник.
— Так пойдем?
— Погоди. Осталось еще кое-что. Как говорила одна моя знакомая, «я трезвая в этом свинарнике спать не лягу!».
