Pferd im Mantel - КОЛОКОЛА ОБРЕЧЁННЫХ
Фёдору было разъяснено, как достойно подготовиться к таинству исповеди, кою, номинально являясь христианином, тот ни разу не приносил. Как и Иван, Фёдор получил книжечку из рук батюшки, призванную помочь ему подготовиться. Друзья поделились своим опытом, приобретённым в ходе поездки из Москвы, но оказалось, что всё, рассказанное ими, сельскому духовенству уже известно.
-Готовьтесь к встрече Господа в своей душе, родные мои! – провожая, напутствовал друзей отец Паисий. – Без него ведь никак уже нельзя в это страшное время!
Получив своё оружие, под впечатлением от встречи с батюшкой и его горячей проповеди, проникшей-таки в их сердца, велешинские теперь уже, мужики завели свой «пинц» и молча, без слов, поехали к себе на деревню. Вечером их ждала встреча с Политычем. Начиналась новая, деревенская жизнь, и судя попроисходившему вокруг них, она не обещала быть лёгкой.
На первый тверской рейд друзья не попали. Как знать – может быть, оно и к лучшему, раз судьба так распорядилась. Только намного позже, по прошествию времени, вспоминая и анализируя опыт тех дней, у ребят волосы вставали дыбом. Шутка ли? Без подготовки, без разведки и плана операции, Григорий вывел более ста практически не подготовленных кушалинских мужиков на пятнадцати грузовиках в Тверь – город, где обстоятельно, по-взрослому уже, обжилась Смерть. Собрались вечером, а на следующий день с утра колонна уже покидала Село. Уходила практически вся молодёжь, настроение у людей было весёлое, как же – первый серьёзный рейд, в Тверь, не куда-нибудь. Чем думали?! На что надеялись?! Оголили весь анклав на целые сутки! Это чистое везение, что нежить никакая в тот день не попёрла… Да что уж говорить! Весь тот рейд – схождение чудесных случайностей. Бог, видимо, впервые наблюдая за тщетными потугами оставшихся в живых, решил посмотреть весь спектакль, от занавеса до занавеса. А иначе - никак и не объяснишь то, что рейдеры вернулись с огромным уловом, рассчитавшись с Тверским Князем Смерти чисто номинально – четырнадцать кушалинских мужиков, став добычей нежити, не вернулись домой. Правда, и добыча была достойной – больше уж такую никто и брал никогда. А если бы знать заранее, чем и как всё обернётся – надо было свечи в храме толстые ставить. За то, что вообще вернулись – да не пустые.
А велешинские все мужики в тот день как раз на кордоны заступили. Об этой повинности знали заранее, а график дежурств был вывешен на доске около сельского правления, считай, с первых дней. Вот по этой-то самой причине в рейд они и не попали, а проторчали два дня, сменяя друг друга на Рождественском кордоне.
Что и говорить – место для кордона было выбрано удобное, прямо на мосту через Кушалку. Удобное потому, что, во-первых, помня о том, что нежить по какой-то причине, как чёрт от ладана, бежит от воды, а во-вторых, потому, что речка, хоть и крохотная, явилась для нечисти непреодолимой преградой. Мертвые же, в свою очередь, тоже оказались разборчивыми – непонятно по какой причине, меж тем, ведомые чьей-то неведомой волей, либо же своими необъяснимыми инстинктами, пёрли тупо по дорогам, не ища непростых путей. А дорог-то ведущих к Селу от города – всего две. Точнее, одна, но ближе к Селу, от проложенного в последние годы советской власти нового Бежецкого шоссе, отходит так называемое старое Бежецкое. Петляя, дорога идёт через деревни, относившиеся раньше к Кушалинскому, а которые – и к Славненскому колхозам, и, минуя само Кушалино, выходит снова на новое. Вот по нему-то мертвяки и пёрли… А куда, и зачем – то уже не наших умов дело. В чужую, мёртвую башку не заглянешь. И не спросишь – не расскажут…
А как брели эти толпы неупокоенных сограждан от города, так и утыкались в два сельских кордона – один Рождественский, находившийся под контролем велешинского ополчения, и второй – Переложский, на котором стояли, соответственно, переложские мужики. Всё – другого пути дальше, на Рамешки, Бежецк и далее – на Весьегонск, не было.
Вечером, как раз перед рейдом, к уставшим от дневных дел друзьям, как уже повелось, наведался Политыч. Ввалившись в дом, старик скинул свой плащ и сапоги, и развалился в единственном бывшем в доме Срамнова креслице, шевеля пальцами ног. На деревню спускались сентябрьские сумерки. Весь день велешинские мужики посвятили установке заборов, призванных закрыть от шустрой нечисти наиболее доступные пути проникновения к жилью – прогоны, улочки, тропинки. Ещё на прошлой неделе взялись тянуть забор прямо от речки, по заливному лугу к уже существовавшему, но требовавшему апгрейда забору, окружавшему старый, ещё колхозных времён, животноводческий комплекс – коровник да телятник, в которых теперь тоже кипели ремонтные работы. Село готовилось к зиме – и скотине понадобится уход и нормальные условия, чтобы перезимовать. Сказать, что умаялись к вечеру – ничего не сказать. И вроде на воздухе, и вроде работа не такая уж тяжёлая. Однако, всё дело в сноровке. Вон, местные мужики, хоть и хлипкие с виду, в сравнении с тем же Иваном – а с них как с гуся вода. Роют, копают, пилят, тащут что-то – и, кажется, не знают усталости. А тут, с непривычки, так ухайдокались, что и говорить сил не осталось, а завтра-то – на кордон. С другой стороны, время работало против деревни – дед Макар не унимался, подгонял. Уже были отловлены два незадачливых гостя с того света – прямо посередине деревни, да в светлое время, слава Создателю. Плохих дел натворить не успели. А на повестке дня – ремонт крыши и в сельсовете, там не крыша даже – сплошная дыра. Со дня на день дожди ливанут, и тогда…
Умаялись, короче.
-Ну что, бойцы? – ехидно прищурился Политыч. – Всё, запал пропал?
-С непривычки-то пока тяжеловато… - ответил ему Срамнов. – Ну что, босс – завтра в дозор?
-Получается – в дозор. А могло и по-другому выйти…
-Это как так – по другому, Политыч? – привстал с табуретки Иван.
-А, так вы не в курсе! – заулыбался старик. – Алпатовцы в Тверь с поутряни собрались.
-Да ну, блин! – подскочили, как ужаленные, оба. – Рехнулись что ли?! Они хоть представляют себе, что там творится, в Твери?!
-А что делать, робяты? – развёл руками Политыч. – На Селе жрать уже нечего. Всё из магазинов-то, что было, подмели. Потом и газ уже подходит, заканчивается по домам. Транспорт нужен, топливо. Эти.. генераторы тоже. Много всего нужно… Не от хороших дел идут на такое.
Политыч сказал и в доме повисла тишина.
-А мы, значит, в дозор?! – кольнул взглядом старика Ваня.
-А мы – в дозор, так. И слава Богу, я тебе скажу. Свои дела у нас.
-Так, Политыч, я, честно говоря, Гришу перестаю понимать. – сказал Фёдор. – Мы-то с Вано – там были, и всю ерунду эту видели. Чего Гриша нас-то не берёт?
-Дак я говорил ему это. – отмахнулся Политыч. – Он принципиально против. Занимайтесь своим делом, говорит. Вот так.
-А ну и ладно, Федь. – обратился к другу Иван. –Пусть идут, а мы посмотрим. Отстоим дозор – крышу надо крыть. Дрова потом получим уже наконец, наверное – рубить надо будет. Ну и в разведку, наконец уже.
-Ты, Политыч, давай на Вельшино перебирайся. – переключился на другую тему Фёдор. – Вон, напротив дом пустой. До холодов.
-Да я-то непротив, а что ваш Колычев скажет?
-А что он скажет?! Завтра поставим вопрос перед ним…
-Про людей к нам в группу говорил с Алпатовым? – спросил Политыча Иван.
-Да говорил, конечно. – ответил ему старик. – Да всё недосуг ему, сами, говорит, пока разбирайтесь.
-Ну понятно. – протянул Иван. – Так я и думал.
-А чего тебе не так? – перебил желавшего продолжить причитать Ивана Степан Политыч. – На довольствие записали – и на продовольственное, и на дровяное. Обожди: не до нас пока. Но дела будут. Я прикидывал уже с чего начнём. А на то и народу много не нужно – и сами, втроём пока, управимся.
-Ну поделись тогда, старшой, раз прикидывал. – пододвинул свой табурет вплотную к Политычу, Фёдор. – Оно может и нам полезно будет – знать-то. А то и подскажем что путное.
-Да за окно глянь, Федя. – показал пальцем на сгущающиеся на улице сумерки Политыч. – Вон уже что на улице. Темнеет. А мне ещё в Кушалино педали крутить – по темноте не больно хочется. Да и к шести завтра опять сюды – а када спать-то? Вот, завтра, на дозоре и поговорим обо всём.
-А и правда – темнеет. – согласился, хищно улыбаясь, Иван. – Ты, Политыч, давай оставайся лучше. Смысл тебе на Село ехать – какой? А у нас, вон, банька готова. Пойдём – попаримся, а заодно расскажешь. Снотворного примем помалу – и баиньки, а уж завтра – в дозор.
-Ниии, робята, не смущайте! – поднял обе руки старик. – Надо ехать. И так я вполне бездомный. Так и тут скитаться совращаете!
-А ты это зря так говоришь нам, Степан Политыч. – покачал головой Срамнов. – Вроде как – плохое тебе что-то предлагаем. Обидно даже как-то. Я думаю, как скоро мы теперь вроде как семья боевая, таких рассуждений быть не должно. Поэтому – мой, вернее – наш – дом, это и твой дом тоже. По-хорошему если, то вообще надо мне предложить тебе сюда, к нам, перебраться. Да тесновато у нас, если честно. Маленький домушка совсем. Но это мало что меняет, отец. И Вано верно говорит – смысла тебе на Село пилить нет никакого, так что – не обижай подчинённых, старшой. Вон диван – будь как дома, Политыч.
