Михаил Белозеров - Дорога мертвецов
– «Шартрез» – это порода кошек, – со знанием дела сообщил Бараско.
– Ну да, я и говорю, – безропотно согласился Гайдабуров и болезненно икнул.
Вдруг он пал на колени и несколько секунд бездумного стоял, потом задумчиво произнеся: «Ой!», рухнул ниц, разбросав в стороны руки.
Бараско потрогал у него пульс на шее и произнес:
– Готов…
– Должно быть, печень не выдержала, – философски произнес Березин, стоя над другом. Он вспомнил все: их пьянки в самоволках, в скрытом стремление изменить судьбу. Но видно, действительно, не судьба – Березин, то бишь Чепухалин, и его друг Гайдабуров все равно стали офицерами и докатились до такой жизни, что пили всякую неземную гадость.
В этот момент их обстреляли: «Тук-тук». Пару пуль ударила в камень выше по склону. Вслед за ним донеслось эхо выстрелов. Пьяный Березин все-таки сообразил, что надо упасть на землю.
– «Макар»! – уверенно определил Бараско, проползая между валуном и кустом боярышника.
Костя полз за ним. Ему совсем не улыбалось оставаться одному. Позади охал и ахал пьяный Березин. Его проблема заключалась в том, что он не мог ползти по прямой, а еще он подозревал, что Бараско не вернется назад, поэтому Березин усиленно боролся с алкоголем, но голова у него от этого не становилась светлее.
Он полз до тех пока, пока не ткнулся головой во что-то мягкое. А так как очень боялся отстать от товарищей, то решил переползти через препятствие. Березин уже почти преодолел его и только тогда сообразил, что этим препятствием является мертвец. На него глядела никто иная, как мадам Рахиль Яковлевна Нищета в костюме АЗК. Если у Березина и оставались какие-либо сомнения, то они рассеялись, когда его взгляд упал на фарфоровый оскал старухи. Ее зубы, которые ему понравились еще когда она его пытала, сияли неземным светом. Должно быть, это тоже какой-нибудь хабар, решил Березин и недолго думая, запустил руку в рот покойнице. Челюсти несколько раз укусили его чисто механически, но зато через несколько секунд он стал обладателем универсальных зубов, которые подходили любому человеку. Конечно, Березин об этом даже не подозревал. Он сполоснул зубы в ближайшей луже и вставил себе в рот. И о, чудо! Фарфоровые словно приросли к его челюстям. Больше Федор Березин никогда не шепелявил.
Между тем, Бараско и Костя обследовали пропускной пункт, который создала Рахиль Яковлевна Нищета. Судя по всему, ее дела шли совсем неплохо. В центральном бункере, чуть левее КПП они обнаружили сейф, доверху набитый рублями. Прав, прав был покойный Гайдабуров, подумал Бараско, нас давным-давно опередили, тем более, что судя по всему здесь прошли и третья, и восьмая роты, а потом и вообще весть экипаж славного бронепоезда «Смерть врагам СВ!!!», а вслед за ними все-все сталкеры из Зоны, а также «туристы» и прочие любители острых ощущений.
– Но кто же расправился со всесильной Рахиль Яковлевной Нищетой? – удивился Бараско.
Страшная догадка посетила его, и они стали рыскать по укреплениям.
Джангер в черной папахе умирал. Он почти вылез из «ведьминого студня», дополз до ступеней и начал палить, стараясь привлечь к себе внимание. За ним тянулся голубоватый фосфоресцирующий след. Они нашли его в туннеле с табличкой «Зона». В глубине голубыми сполохами горел «студень». Это был знаменитый ход в Дыру, о котором все говорили, но никто не знал, где он находится.
– Братцы… – стонал Джангер, – убейте ради Христа! У меня патроны кончились.
На груди у него все еще висел страшный талисман – гуттаперчевую кисть левой руки с большими желтыми ногтями. Видно, от судьбы не уйдешь, понял Бараско.
– А что ты здесь делаешь? – спросил он.
– Мы пришли и убили людей Рахиль Яковлевны Нищеты, и ее тоже убили.
– Кто вас послал?
– Мой хозяин.
– А кто у тебя хозяин?
– Сидорович. Слышал о таком?
– Слышал, дорогой, слышал. А потом что произошло?
– А потом Сидорович запустил в этот туннель «ведьмин студень», и нам некуда было бежать.
– От кого?
– Я умираю, я вам все скажу: пришла настоящая хозяйка этих мест – «Великая Тень». Она убивала всех без разбора. Она сказала, что не любит, когда людьми овладевает жадность.
– Она так и сказала? – удивился Бараско.
– Она так и сказала, – подтвердил Джангер. – Жаль, что я тебя тогда не убил! Жаль! А-ха-ха-ха!!! Ой, немеет душа. Ой, немеет! Пристрелите меня. Пристрелите!!!
Его нижняя часть тела стала мягкой, как сырая резина. Как только «ведьмин студень» добирался до сердца, человек умирал от паралича сердечной мышцы.
– Ладно, Джангер, я зла на тебя не держу, – сказал Бараско. – Ты хороший сталкер! Пусть меня Зона сожрет, если вру!
– А ты великий черный сталкер! А-ха-ха-ха!!! Вот и объяснились! Ой, ой… Душа моя устала терпеть. Убей меня быстрей!
– Прощай, Джангер! – с этими словами Бараско сунул ему в его единственную руку РГО с выдернутой чекой.
Они быстро покинули подвал. Березин от вида сталкера, попавшего в «ведьмин студень», почти протрезвел.
– Что у тебя с лицом? – спросил Бараско, когда они вышли на свежий воздух.
– А что у меня с лицом? – в свою очередь спросил Березин.
– А-а-а… – удивился Бараско. – Зубы. Вечные зубы Рахиль Яковлевны Нищеты.
Березин хотел похвастаться, что у него на банковском счету лежит несколько сотен тысяч долларов и что он может купить себе сколько угодно таких зубов, даже сделанных их из самого первоклассного хабара, но удержался от бахвальства, подумав, что нехорошо хвалиться, когда рядом умирает человек.
В этот момент в подвале раздался взрыв. Бараско перекрестился:
– О покойниках плохо не говорят, но Джангер был хитрованом и авантюристом. Своей смертью такие не умирают. Рано или поздно он все равно погиб бы в какой-нибудь крысиной норе.
Дальше их путь лежал через стальную дверь. За ней часть черной стены была разрушена, и ее неровные края нависала над их головами, как Эверест. Костя попытался разглядеть ее вершину, но кроме угловатых выступов, ничего не увидел. Все терялась в мрачных тучах. Изнутри черная стена казалась сделанной из желтовато-черных кристаллов. Какая же сила должна была быть, чтобы развалить ее? – удивился Костя.
Навстречу дул ветер, и за стеной расстилалась не тундра, не горы, а равнина с ржавыми холмами.
Вдруг они услышали топот и спрятались за валуны, изготовив оружие к бою. Но оно им не понадобилось, потому что появился встрепанный Гайдабуров с ошалелыми глазами. Он выбежал из-за стены и стал кричать благим матом, как заблудившийся в пустыне:
– Ау-у-у! Братцы! Ау-у-у! Где вы?!
– Здесь мы, – сказал Бараско, появляясь из-за груды камней.
– А мы думали, ты помер! – больше всех удивился Березин.
– Я тоже думал, что помер, – радостно признался Гайдабуров. – Но, кажись, излечился. Вот, смотрите, – он подставил на всеобщее обозрение свою правую щеку. Видите, розовая?
– Розовая… – подтвердил Березин. – А левая еще серая.
– Зато уши теплые! – с восхищением сообщил Гайдабуров, потрясая хабаром-бутылкой.
– Дай потрогать?! Точно! Теплые! – с видом знатока сообщил Березин. – И нос тоже. Дай я тебя обниму.
Они обнялись, и с Березиным ничего не случилось.
– Ну-у-у… – вздохнул Гайдабуров, – тогда я дальше не иду…
– Почему?! – удивились все.
– Не хочу искушать судьбу. Мое желание сбылось. Вернусь домой и займусь сельским хозяйством.
– Ты что?! Бросаешь нас в самый ответственный момент? – возмутился Березин.
– Я три года жену не видел, – объяснил Гайдабуров. – А кого мы встретим по пути к «шару» неизвестно. И что там произойдет, тоже неизвестно.
– А как же ты вернешься? – спросил Бараско. – До Большой земли вон сколько пилять.
– Через туннель, на двери которого написано «Зона». Там какой-то мертвец лежит без головы.
– А куда делся «ведьмин студень»? – удивился Бараско.
– Нет там ничего. Все чисто. Фонари горят. Я немного прошел – в глубине дневной свет виден.
Они обнялись, и Гайдабуров ушел, прикладываясь к заветной бутылке с лекарством и распевая какую-то глупую песню. А ведь спьяну дойдет, подумал Бараско. Точно дойдет.
***
Внутри Сердца Дыры «планшетник» не работал. Калита крутил его так и эдак. Ничего не получалось: открывались только отдельные куски местности, словно «планшетнику» не хватало энергии. В конце концов Калита плюнул и приказал собираться.
Жора Мамыра испуганно отозвался:
– Командир! Командир!
– Что еще?!
Жора угрюмо молчал.
Калита в сердцах сунул «планшетник» в карман, поднялся и вышел в горницу. Со стола, конечно, никто не убрал, и запах стоял не очень приятный.
Калита нацедил в рюмку помидорного рассола и, крякнув, выпил.
– Чего случилось-то?
Хотя по растерянному лицу Жоры и так было видно, что дела из рук вон плохи.
