Игорь Поль - Ностальгия
– Тогда сдаюсь. Я так от этой кровищи устал, что мне по барабану все. Тебе это покоя не дает?
– По барабану тебе это потому, что ты к «психам» регулярно ходишь. И кое-что после этого думается очень неохотно.
– Сладкая моя! – взмолился я. – Я тебя бог знает сколько не видел, а мы с тобой грязь обсуждаем! Немедленно поцелуй меня!
Она легонько чмокает меня в щеку. Улыбается отстраненно.
– Потерпи, пока до воды дойдем. Думаю, скоро на какой-нибудь городишко набредем.
– О чем ты думаешь на самом деле, Шар?
– Ивен, я думаю о том, как нам отсюда живыми выбраться. Если бы ты знал, что происходит, может быть, на рожон бы не лез.
– Милая, ты обо мне слишком хорошего мнения. Я на рожон давно не лезу. Еще с Форварда. Так что береги себя и за меня не волнуйся.
– Если бы все так просто было…
– Слушай, да что с тобой!
– Ивен, я тут прикинула кое-что. Собрала в кучу слухи. Факты сопоставила. Мы ведь тут не за Императора бьемся. Это все лозунги. Нас разменяли, как пешек. Мы рынки сбыта и рыночные доли тут перекраиваем. Мы тут «Морская Пехота Корп» – дочернее предприятие «Дюпон». Вместе с теми дурачками, что в нас палят. – Она усмехается грустно.
– Милая, давай уж лучше о воде мечтать.
– Ивен, верь мне. Я достаточно информирована, чтобы делать такие выводы.
– Все страньше и страньше…
– Ты мне не веришь?
Пожимаю плечами. Какая разница? Разве это важно? Если ей хочется так думать – это ее право. Моя реакция Шар явно не устраивает.
– Умные мальчики из аналитических отделов все посчитали – там тоже надо вверх карабкаться. Нехило бы выдавить «Тринидад Стил» – это курс акций здорово поднимет, рынки сбыта расширит и позволит ценами манипулировать. Чистенькие дядечки из советов директоров одобрили и проголосовали. Потом подполье вырастили. Программу национальной независимости придумали. Денег через подставные фонды подкинули. Двинули в парламент Зоны своих депутатов. Им нестабильность нужна на Шеридане, под любыми лозунгами. Тринидад на ушах, люди гибнут, гуманитарная катастрофа, блокада космопортов, «Тринидад Стил» терпит убытки, вводятся войска, контроль территории, перевод заводов сначала под временное имперское управление. А дяденьки из «Вайо Кемикал» тоже не идиоты – ситуацию пытаются на свою сторону переиграть. Перекупают руководство герильос, полицию, создают свое правительство, армию наемников, национализируются в кавычках. С Демсоюзом заигрывают. А тем только намекни, у них экспорт революции – самый ходовой бизнес. А это уже сфера интересов моего папочки, – говорит она.
– Папочки?
– Я не сказала тебе тогда, извини. Мой папа служит в военной разведке.
– Дела… Моя возлюбленная – дочь шпиена…
– Перестань, Ивен, – морщится она досадливо, – пожалуйста…
– А как же Император?
– Что Император… Это всего лишь человек. Есть еще аппарат, который анализирует ситуацию и готовит решения. На определенном уровне проводится лоббирование, и все – ситуация под контролем. Все на высшем уровне. Все при своих интересах. Шеридан становится единым и более управляемым – Император доволен. «Дюпон» глотает конкурента и растет, как на дрожжах, единая политика цен, полный контроль над экспортом. Вот такая тут главная стратегия, дорогой мой сержант.
– Так это что получается, слили нас?
– Еще как слили, милый. Ты не думай об этом – голова сразу заболит…
– Уже болит!
– Вот-вот. Думать не надо, блокировка включится. Только не спи сейчас. Ее обойти можно, просто повтори это про себя, гнев свой прочувствуй. Запомни его и не думай. Просто помни. Помни – нам с тобой отсюда выбраться надо. Любой ценой. Я люблю тебя. Я хочу с тобой быть. Мы что-нибудь придумаем, когда выберемся… – Она мнет мои пальцы.
Мне неловко отчего-то. Все, о чем она говорит, мимо меня проходит, не оседая. И я сделать с этим ничего не могу. И не хочу. Может, оттого это, что голова трещит и в сон клонит немилосердно?
– Я тоже тебя люблю, милая, – говорю я и целую ее в щеку.
И тут же понимаю, что со мной не так. Умом я понимаю, что хочу с ней быть, что тянет меня к ней. А внутри – исчезло что-то. Знаю точно, что оно было, – и вдруг нет теперь. Пустота. Я пугаюсь этого состояния. Прижимаю Шар к себе. Заставляю себя злиться, убеждаю зачем-то – у меня ведь нет никого, кроме нее. Трусь носом о ее висок. Надеюсь, что это пройдет от ее близости.
– Я тебя не чувствую, – внезапно говорит она, бездумно глядя перед собой. Обнимает меня, шепчет жарко на ухо: – Они и тебя обработали, сволочи. Мы с тобой разные детали. Из разных машин. Работать порознь должны.
Слезинка катится по щеке моей железной леди. Я глажу мягкий ежик ее волос. Я не знаю, что ей ответить.
– Я больше не хочу быть частью машины, – говорит она, всхлипывая. Повторяет, как заклинание: – Я люблю тебя, Ивен. Слышишь? Люблю…
– Успокойся, тростинка моя. Не плачь. Ты же офицер, не забыла? Я тоже тебя люблю, – лгу я.
17«Доброе утро, Тринидад! В эфире военное радио „Восход“ и ваша ведущая – Шейла Ли. Новость дня – Ее высочество принцесса Криста и ее двор прибыли на Шеридан для того, чтобы продемонстрировать войскам свою поддержку и выразить восхищение их мужеством. В свите принцессы несколько фрейлин – победительниц межпланетных конкурсов красоты. Надеюсь, наши доблестные морские пехотинцы и летчики не сдадут своих позиций перед очарованием представителей двора Ее высочества».
Бодрое щебетание вызывает у меня глухое раздражение. Я думаю о Шармиле. Хотя, казалось, не ко времени совсем. Но прежнего чувства, когда я отрываюсь от земли, ощущая тепло ее тела, нет как нет. Может, и к лучшему оно.
Выставив гусеницы, бултыхаемся по оврагам и камням. Топтун то и дело бьет куда-то из пушки. Время от времени по корпусу пробегает дрожь от очереди минигана.
– Топтун сегодня e muito [1] халявы огребет. Так и шпарит! – подначивает Мышь.
Словно в ответ снова бухает орудие.
– А как по-тутовски «халява» будет? – спрашивает Кол.
– «O muff», – отвечает Мышь.
– А «трахаться»? – не отстает Кол.
– «Faca exame de minha parte traseira».
– Такое короткое слово – и так длинно переводится? – сомневается Кол.
– «Отымей мой зад» – вот как это переводится, – хохочет Гот.
Наш гогот, наверное, слышен снаружи. Пищит такблок. Люки распахиваются, и мы – грязные, злые, невыспавшиеся – валимся наружу и рассыпаемся среди развалин горящих домишек. Мы вышли с юга к предместьям Олинды – рабочего пригорода Ресифи. Наконец-то мы догнали своих. Второй полк в полном составе охватил город полукольцом. Наша задача – очистить его, выдавить повстанцев в поле. Беженцы, у кого хватает ума и сил, валят прочь сплошным потоком. Наши штурмовики то и дело проскакивают на пробу над самыми крышами. Беспилотники огневой поддержки уже что-то куда-то кидают, снизу огрызаются, от коротких плоскостей отлетают куски, дым встает над крышами – разминка. Мы пробуем городишко на зуб. Воздушные разведчики гонят потоки данных, сеют «мошек».
– Трюдо, к тебе пополнение. Принимай! – Сото.
– Есть, сэр!
Крепенькая девушка в новой броне бежит ко мне, втянув голову в плечи. Прячась за забором, отдает мне честь. Ничего особенного – ни то ни се. Кость широкая, правда, выносливая бабенка, должно быть.
– Сэр, рядовой Рыба! Прибыла для прохождения службы, сэр!
– Падай рядом, Рыба. Не мельтеши.
– Есть, сэр!
– Еще раз козырнешь – руки вырву. Поняла? Смерти моей хочешь?
– Так точно, сэр! Никак нет, сэр!
– Проще будь. Что умеешь?
– Я стрелок, сэр!
– Только из учебки?
– Так точно, сэр!
Нехорошее подозрение закрадывается в мою недоверчивую башку.
– Скажи, Рыба, ты сколько времени в учебке была?
– Три месяца, сэр. Сокращенный курс, сэр!
Пережидая поток грязи, что льется из меня, девушка еще теснее припадает к земле.
– Дробовик автоматический знаешь? М87? – наконец спрашиваю я.
– Знаю, сэр. Проходили…
– Там, в коробочке, – киваю я на искрящегося силовой пленкой «Томми». – Магазинов бери сколько унесешь. И в мешок еще сунь. Гранат пару захвати. Да не беги в рост, лохушка!
Такблок с радостным писком высвечивает вводную. Красная россыпь украшает карту.
– Взвод, вперед! – Голос Бауэра будничен – морская пехота наконец-то в своей стихии, это состояние привычно, нас именно к этому готовили. Раздел номер восемнадцать Тактического наставления – бой в городе. Вперед, громилы! От крови трава гуще.
«Томми» гудят позади нас, медленно катят следом, их присутствие внушает уверенность, мы движемся перед ними длинными перебежками. Цепь наша – толстожопые агрессивные кузнечики, которые выпрыгивают из-за углов, пинками роняют заборы и снова прячутся среди заброшенных декоративных кустов у калиток.
– Держись за мной, Рыба! Делай как я. Не высовывайся. Бегай быстро, стреляй не думая – тут своих нет.
– Поняла, сэр! – Движения ее дерганы, она сначала вскидывает ствол, потом осознает для чего. Типичное поведение для человека, чьи реакции привиты не тренировками, а кучей ежедневных гипновнушений. На ее показания смотреть страшно – она испугана до чертиков, сердце шкалит, кровь ее – сплошной адреналин. Черт, да у нее же аптечка не заправлена!
