Вячеслав Хватов - Ядерная осень
– Ушла.
– И ты такую деваху боевую, да еще и красивую, отпустил? Эх, – Волохов достал пачку сигарет, – будешь?
– Не откажусь.
– Сам-то откуда?
– Из Москвы.
– А, понятно теперь. Все вы, москвичи, такие… э-э… скажем, не шустрые.
– Да я не совсем из Москвы. Из Химок. Вот иду туда к родителям. Думал, вы подвезете.
Лицо Волохова как-то вдруг посерело. Он сжал губы и отвел взгляд в сторону.
– Что? Что? Я… Что? – Егор вцепился в край стола.
– Там эпицентр, – выдавил из себя майор, не поднимая глаз.
Дневной свет в комнате вдруг замигал, как полудохлая лампа в подъезде. Все стало каким-то мутным и поплыло в сторону. Егор встал, уронив табуретку, и, сделав два шага, въехал плечом в шкаф. Потом ткнулся в закрытую дверь спальни. Ему стало невыносимо душно и тесно в этом помещении. Огромное человеческое горе, одно на всю искореженную землю, вдруг сжалось и уместилось все внутри него, а потом начало рвать его на части.
Нет. Может быть, они живы? Может, уехали куда-нибудь? Куда? Его родители были пенсионерами и вообще редко выходили из дома. Были. Были. Были…
Волохов встал и прижал к себе Егора. Тот попытался вырваться, но не смог и шелохнуться в стальном захвате спецназовца.
Входная дверь открылась, и заглянувший на кухоньку Мезенцев замер в нерешительности. Постоял немного и закрыл дверь.
Майор усадил Егора на свой стул и, достав флягу со спиртом, налил целый стакан.
– Сейчас, сейчас, – бормотал он, – должно помочь. Противошоковое.
Егор, как зомби, сидел, уставившись в одну точку.
– Пей, – Волохов едва ли не насильно влил парню почти весь стакан.
Сглотнув последний глоток, тот захрипел, как вынырнувший после долгого сидения на дне реки. Волохов пододвинул ему кружку с водой и, прикурив сигарету, сунул Егору ее в губы. Сделав несколько затяжек, тот уже сам потянулся к стакану с недопитым медицинским.
Они молча сидели за столом. Волохов сунул в переполненную пепельницу уже четвертую подряд сигарету. В дверь постучали. Вошел все тот же Мезенцев.
– Товарищ майор, – он покосился на Егора, – тут это… девицу мы одну поймали. Вокруг все крутилась. Вооруженная, и вот, – он показал след от зубов на своем запястье, – кусается еще, зараза.
– Ну вот и твоя красавица, – Волохов посмотрел на парня. Замутненный взгляд того блуждал по комнате.
– Э-эх, – майор махнул рукой и вышел из комнаты. Мезенцев поспешил за ним.
– Слушай, пусть за ним кто-нибудь присмотрит. А то вдруг он того… – Волохов сделал неопределенный жест рукой и пошел разбираться с пленницей.
26.01.2027 г. Нижегородская область. Возле пос. Выездной
– Во, едет, – Ступинцев опустил бинокль и посмотрел на Чашникова.
– Давай по местам, – майор еще раз оглядел огневые.
Снайпера не видно. Молодец! А вот Степанов и Мамаев все чего-то там возятся. Аж пучки соломы на головах ходуном ходят. Раздолбаи.
На пятачок перед автомастерской влетел на мотоцикле все тот же Бешеный Макс. Он резко, с заносом, затормозил, взметнув задним колесом уже традиционное облако пыли, достал из-за пазухи замусоленный лист и направился к стоящему неподалеку Чашникову.
– Ну что же, это нас устраивает. Везите.
Бешеный вскочил в седло, и провернувшееся несколько раз колесо «Харлея» дало старт бешеной машине Бешеного Макса.
Через десять минут из-за пригорка появилась телега. Это транспортное средство представляло собой прицеп от трактора, запряженный в понурую клячу. В прицепе стояло несколько тридцатилитровых молочных бидонов и несколько коробок.
– Принимай, – спрыгнувший с облучка нескладный парень шмыгнул носом и, окинув оценивающим взглядом боевую машину поддержки танков, присвистнул.
– А где этот ваш Бешеный? – Чашников удивленно рассматривал пацана. – Кто оружие принимать будет?
– Я. А что? – Парень почесал затылок. – Он сказал, что позже подъедет.
Странно как-то это все. Майор насторожился. Вернувшиеся под утро Степанов и Мамаев доложили, что в поселке все вроде спокойно. Скопления живой силы не наблюдается. Вооруженных ополченцев наберется от силы человек десять-пятнадцать. Не больше. И все-таки что-то было не так. Мысль о подвохе была последней, что пришла Чашникову в голову, потому, что в следующую секунду и он, и парень-возница, и все стоящие возле телеги были сметены с утоптанного пятачка огненным шаром от взорвавшихся бидонов. БМПТ охватило пламенем, и с брони посыпались горящие факелами люди, по которым уже стреляли со всех сторон.
Сокол лежал в траве и целился в ползущего к БМП академика. Он нажал на спусковой крючок и выругался. Три пылевых фонтанчика взметнулись метрах в трех от головы Скворцова. Вот что значит чужая волына. Его пристрелянная сейчас у кого-то из этих обормотов, рассредоточившихся по кустам и овражкам, а у него в руках «калаш» китайской сборки и от этого Китайца (во каламбур-то). Кстати, завалить его оказалось не так уж и сложно. Его грозные «кия-кия!» оказались дешевыми понтами. Сокол без проблем сломал ему шею там, у моста. Этот дурачок, вместо того чтобы всадить ему пулю в лоб, решил покрасоваться, показать корешам, какой он охренительный боец. Показал. Старикан Махмутка куда-то сразу слинял, а вот с рыжим пришлось повозиться. Прикрывшись дохлым Китайцем, Сокол три раза выстрелил в него из «беретты» (ее отсутствие в расстегнутой наплечной кобуре он обнаружил еще по дороге к мосту). В голову целиться не было времени, а прикрытая броником туша мордоворота оказалась не чувствительной к пистолетным пулям. И даже после очереди из китайского «калаша» рыжий продолжал идти к нему. Правда, уже не так уверенно. Целый рожок в него засадил. Зомби, твою мать.
Будь иные обстоятельства, Сокол бы разобрался с ними не у моста. Просто ему было необходимо оставить свою тачку на том берегу, с чем его спутники были категорически не согласны.
Над головой грохотал спаренный пулемет, сыпались горячие гильзы. Он бил по красным точкам, маячившим в тепловизионном прицеле. Его 12,7-миллимитровые посланцы вспахивали пустырь, не давая местным ополченцам поднять голову. Но это было только с одной стороны. С другой – им сильно досаждал снайпер, пока кто-то не додумался зашвырнуть к нему на чердак гранату. С третьей же стороны, которую держала крайняя бээмпэшка, к ней уже два раза подбирались любители побросать «коктейль Молотова». Одного срезало сразу, второй успел швырнуть бутылку, прежде чем упал. Но то ли смешавший этот коктейль «бармен» был никудышный, то ли ингредиенты были «от тети Дуси», но «Молотов» не зажег. Тем не менее становилось все жарче и жарче.
Ступинцев подтолкнул академика к люку в днище БМП и сам залез туда же. Бронемашины начали пятиться к поселку, собирая за кормой уцелевших бойцов.
Не дождавшись Сокола, Бешеный тем не менее решил продолжить задуманное. Хотя и несколько изменив сценарий. Выход к Выездному, за которым был мост, был намеренно чист, зато с трех других сторон велся интенсивный огонь. При этом по офицерам стрелять было запрещено. Кроме того, не успевшие сесть в две оставшиеся бээмпэшки бойцы отсекались друг от друга и вытеснялись в поселок, а за успевшими в погоню отправился обшитый стальными листами грузовик и пара «буханок».
Бой в условиях городской застройки хаотичен сам по себе. Если отдельные группы бойцов укрепились в домах, то о каком-то управлении боем еще можно говорить. Но если они беспорядочно отступают, да еще и без какой-либо радиосвязи – дело труба. Остается только уповать на высокую профессиональную подготовку бойцов группы дальней разведки Убежища. Каждый из них в отдельности стоил целого подразделения.
Вот зажатый между автобусом и теплотрассой боец шарахнул из подствольника по толпе аборигенов и тут же развернулся и срезал длинной очередью еще троих, заходящих ему в тыл. Вот, хрустя стеклянным крошевом остатков витрины, еще один разведчик забежал за угол и, выдержав паузу, угостил бестолково ломящихся за ним преследователей гранатой. Совершая легкие физические упражнения (прыжки, кувырки, приседания), один из спецназовцев, загнанный в жилой дом, отправил на тот свет десятка полтора ополченцев. Но патроны не безграничны. Потери выездновцы несли страшные, но они брали числом. Не многим из группы Чашникова удалось выбраться из поселка. Вот одна из БМП остановилась за углом универмага. Решили подсобрать рассеявшихся по Выездному бойцов. Но в оконном проеме дома напротив тут же мелькнула небритая физиономия. Туда тотчас же саданули из «АГС», и, зачихав двигателем, бронемашина двинулась прочь. Не ждать же, когда сверху прилетит бутылка с зажигательной смесью.
Сокол, задыхаясь, карабкался по крутому речному берегу. После двухкилометрового спринта и прыжков по кочкам на дне пересохшей реки сил на преодоление очередного препятствия почти не осталось. Академик опять ускользнул из-под его носа. Теперь нужно перехватить его у моста. Наконец, достигнув вершины склона, он рухнул на траву и оглянулся. Первая бээмпэшка уже въезжала на железнодорожный мост. Он отдышался и приготовился стрелять. Бронемашина на скорости уже почти проскочила место закладки, когда мощный взрыв разорвал мост пополам. Задняя БМП ухнула с двенадцатиметровой высоты сразу. Шедшая же первой зависла над провалом на честном слове, а вернее, на изогнутых взрывом шпалах. Из нее вывалились и, пошатываясь, пошли в его сторону двое. Какой-то офицер и… ба, опять этот живучий академик! Сокол дал две короткие очереди. В молоко.
