Кира Иларионова - Метро 2033: Код зверя
— Зацепило? — спросил Ермолов, выглянул из-за преграды.
И тут же юркнул обратно. Там, где всего мгновение назад была его голова, бетон вспучился крошкой.
— Просто чиркнуло, — проговорила девушка и развернулась к капитану спиной. — Развяжи меня.
— Зачем?
— Эгэй, братцы-кролики! — прокричал незнакомец. — Долго прятаться будем? Неужели я такой страшный?
— Не строй из себя идиота, — прошипела Вика. — Ты его узнал.
— И что с того? — капитан кивнул Чугуну, и тот, высунув из-за стены ствол «Печенега», послал в приближающегося мужчину очередь.
Незнакомец как будто расплылся в воздухе, а в следующее мгновение оказался левее, играючи уйдя из-под пуль.
— Воу, полегче мужик! — хохотнул он. — Ты в меня почти попал.
— Лёшка, не знаю, кто он, но точно не человек, — проговорил прапорщик, прячась за укрытие.
Вика зарычала и повернулась к капитану лицом.
— Я знаю, ты мне не веришь, — быстро затараторила она, глядя Ермолову в глаза. — Никогда не верил. И в любой другой ситуации был бы на сто процентов прав, — девушка непроизвольно втянула голову в плечи, когда за шиворот посыпалась бетонная крошка, выбитая очередной порцией пуль. — Но сейчас… Пойми, он такой же, как я. Вам с ним не справиться!
— Ау-у-у, мне тут становится ску-у-учно, — протянул незнакомец, отщелкивая израсходованный магазин.
— Я не могу тебя отпустить, — угрюмо произнес капитан. — Потому что…
— Задание, — перебила его Вика. — Я знаю. И ты его выполнишь, — девушка кивнула на рюкзак трясущегося Николая. — В пробирках моя кровь. Ермол… Капитан. Отпусти меня. А после забирай людей и беги.
Охотница почувствовала, что проволока, стягивающая ее руки, ослабла, а в следующее мгновение исчезла вовсе. Кровь, пробегая по пережатым сосудам, колола огнем, будто предплечья вскрывали наживую. Но эта боль — боль свободы — была приятной. В ладони легли привычные шершавые рукояти клинков.
— Товарищ капитан, — голос Макса звучал тихо, почти безжизненно. — Уходим.
Убрав за голенище «берца» нож, парень опустил голову. Неверными руками застегнув на груди ремешок ножен, Вика расправила плечи и, стянув респиратор, улыбнулась.
— На счет три, товарищ капитан, — проговорила девушка и, тронув за плечо отстреливающегося прапорщика, жестами предложила поменяться местами.
Дождавшись кивка Ермолова, Чугун быстро сложил сошки пулемета.
— Хватит, — раздавшийся из-за плиты голос больше не напоминал мультяшного персонажа. Он был холодным, будто механическим. Голос убийцы. — Раз, два, три, четыре, пять, я иду вас убивать.
Выхватив клинки, Вика прижалась к краю плиты. Тряхнув за плечи беззвучно шевелящего губами Николая, Макс отвесил ему оплеуху и подбородком указал направление, куда им придется бежать. Вниз.
— Три!
Выскочив из-за укрытия, как чертики из табакерки, мужчины рванули к спуску. Им вслед тут же понесся целый рой смертоносных металлических пчел. И разбился о стальную преграду слившихся в единый звенящий щит клинков. Но Вика не была волшебницей или хотя бы мистическим самураем, способным катаной разрубить пополам пулю. Ускорившись практически до предела, она крутанула мачете мельницей. Задевая снаряды, клинки совсем немного изменяли их траектории. Самую малость, достаточную, чтобы Ермолов с бойцами смог уйти без потерь. А те пули, что не смогла отклонить, девушка просто поймала собой.
Грудь и левое плечо обожгло особенно сильно. По растянутым мышцам растекалась давящая боль. Во рту появился металлический привкус. Упав на колени, Вика отпустила клинки и одной рукой начала расстегивать застежки бронежилета. Из защиты он превратился в бесполезную обузу. Попутно охотница оценивала состояние организма, заставляя регенерировать поврежденные ткани. В ушах застучала кровь, а лоб покрылся испариной.
— Неужели это все? — прозвучал совсем рядом до судороги знакомый голос, являвшийся во снах. — Все, на что способен лучший экземпляр проекта «Целестис»?
Мужчина схватил Вику за подбородок и рывком поднял, заставляя смотреть себе в глаза. Свободной рукой стянул арафатку и ухмыльнулся, отчего ожог, покрывавший всю левую сторону его лица, пришел в движение, превратив улыбку в гримасу.
— Какая ты жалкая, сестрица, — прошипел он, отпуская девушку. — Как обычный человек.
Опустив голову, Вика закрыла глаза. Ее дыхание дрожало, плечи поникли. Регенерация протекала слишком медленно. Ослабевшими руками девушка сжала рукояти клинков. Если он соберется преследовать отряд, выбора не останется.
— Пожалуй, я пойду, поохочусь. Жди меня здесь.
Глухо зарычав, охотница взвилась на ноги, замахиваясь клинками. Коротко звякнув, лезвия мачете встретились с преградой. Своим братом-близнецом из светлой стали. Приняв удар на один клинок, мужчина свободной рукой скинул капюшон и оскалился.
— Вадим, — прошептала Вика. — Хватит. Ты убил достаточно.
— Э, нет, сестрица, — хохотнул тот, отталкивая клинки охотницы. — Мне все еще скучно.
Откинув полу плаща, он извлек второе мачете из набедренных ножен и прокрутил оружие. Совершив круг, лезвия замерли, направленные на девушку. Вадим недовольно цокнул языком — сестра стояла в паре метров от него. Ее черненые клинки смотрели в землю.
— Ну и ладно. На правах белой масти начну я.
Одно смазанное движение, пульсирующий красный росчерк на границе сознания, и противник оказался совсем близко. Мачете, встретившись, высекли искры, — первый клинок Вика отразила перекрестьем лезвий. А второй не успела. Разрезав штанину, он полоснул по бедру девушки. Оттолкнув от себя оружие брата, охотница развела руки и шагнула навстречу, стараясь не замечать, как лезвие вспарывает ногу. Крутанув мачете, направила оба острия вперед.
Воспоминания, мешая сконцентрироваться, единым фильмом проносились перед глазами. Еще там, в подземной лаборатории Соловецких островов, они не раз встречались с братом в тренировочных боях. И казалось, Вика знала каждое его движение, каждый отточенный финт. Уходя в защиту, Вадим всегда опирался на пятку, хотя в этом положении любой другой терял бы равновесие. Атакуя — переносил вес на мысок опорной ноги. Движения брата были обманчиво неуклюжими, не выдерживающими никакого сравнения с ее собственным танцем. Раскручивая в руках клинки, девушка не находилась на одном месте дольше удара сердца. И все равно Вадим никогда не уступал ей в скорости. Любой ее выпад он встречал широким взмахом клинка, отводя атакующее лезвие в сторону. На возврат оружия в рабочую позицию требовалось время, для любого другого человека достаточное, чтобы получить смертельную рану. И по правде, раньше Вика всегда проигрывала брату. Ей потребовались недели, месяцы, чтобы разработать левую руку. Чтобы стать амбидекстером[7], которым Вадим был от рождения.
Качнувшись в очередном па, девушка выкинула вперед клинок. Коротко звякнув, он обошел защиту брата и устремился к открывшейся шее. Но в последнее мгновение Вика изменила траекторию атаки, лишь слегка зацепив плечо. За слабость пришлось расплатиться — левое предплечье пронзила острая боль, и рука начала неметь. Вскрикнув, охотница крутанула перед собой восьмерку и отпрыгнула назад, разрывая дистанцию.
* * *После очередного поворота отряд перешел на шаг. Последние метры Николай, тихонько всхлипывая, бежал только потому, что Макс тащил его за шкирку, как котенка. Да и прапорщик не скрывал своего облегчения — дышал он часто и тяжело.
— Староват я для спринтерского бега, — прохрипел Чугун, делая глубокий вдох.
— Вот и оставил бы «печенье» дома, — буркнул Ермолов, оглядываясь по сторонам.
Антон нервно хохотнул.
— А кто я без него, отец-батюшка? Так, тварь дрожащая.
Сказать, что капитан чувствовал себя на безлюдных улицах неуютно, — все равно, что не сказать ничего. Казалось, что вытянувшиеся в серое небо развалины домов буквально следят за остатками отряда темными провалами окон. Ждут подходящего момента, чтобы извергнуться толпой голодных мутов.
Холодный ветер носил по растрескавшемуся асфальту листья, вливая в уши далекий неизвестный шум. Шорох когтей по бетону, чье-то дыхание. Со времен Последней войны, загнавшей людей в подземные клетки, разоренная Москва продолжала жить. Но уже другой, исковерканной жизнью.
— Как в старых вестернах, — проговорил Чугун, поправляя ремень «Печенега». — Только перекати-поля не хватает.
Зашелестев сухими ветками, через улицу прокатился гонимый ветром сухой шарик. Прапорщик нервно хохотнул.
— Вона как бывает, — мужчина толкнул локтем угрюмого Макса. — Ты чего такой смурной? За убивицу нашу переживаешь?
— Антон! — рыкнул Ермолов и выразительно глянул на прапора.
— Товарищ капитан, скажите, — вдруг тихонько произнес питерец, — а вы бы смогли убить человека, ставшего вам дороже собственной жизни?
