Василий Орехов - Железный доктор
— А, проснулся, доктор-врач! — ворчливо констатировал Бандикут. — Я уж думал, продрыхнешь сутки напролёт. А я, видишь, решил твою красавицу приодеть.
— Достал уже… — промямлил Володя сварливым тоном. Голова была словно свинцом налита. А ты как думал, лейтенант Рождественский? Легко в одиночку покойников оживлять?
— Дядя Серёжа мне всё рассказал, — сообщила Марина, появляясь из операционной. На ней взамен вконец затасканного балахона был длинный белый халат — наверное, из гардероба Растамана. Сам толстяк выглядывал из-за плеча девушки и никаких гнусных планов на сей раз вроде не вынашивал.
— Дядя Серёжа? — не понял лейтенант.
— Ну, меня так зовут, — смущенно произнёс маленький сталкер, с особым ожесточением стукнув по шлему. — «Дядя Бандикут» как-то совсем уж нелепо звучит.
Володя едва удержался, чтобы не рассмеяться.
— Он сказал, что вы меня спасли. Вытащили с того света. — Марина присела на краешек дивана, и военврач машинально подвинулся, освобождая побольше места. — Как вы это делаете?
— Я бионик. Вы знаете, что такое бионик?
— Это сталкер, который лечит. Дядя Серёжа и это мне объяснил, он сказал, что вы бионик от бога.
Бандикут покраснел и начал чем-то мерзко скрежетать.
— Я не это хотела спросить. Как вы это делаете?
— Если бы я знал, Марина, — грустно сказал Рождественский. — Это ведь не я сам. Это импланты, которые сидят у меня в плече. Это Академзона. Мы можем всё это только вместе.
— Всё равно спасибо вам… — Она взяла его за руку, и лейтенант вдруг ощутил, насколько это ему приятно. — Я знаю, у меня в… в голове была эта дрянь. Чтобы повлиять на папу, на других… Вы её вытащили. Странно, но я ничего не чувствую. Совсем-совсем ничего…
— Операцию я сделал на очень хорошем, современном стенд-комплексе.
Говоря это, Володя прекрасно понимал, что дело здесь не только в роботизированном комплексе. При всей своей уникальности «Баст» покойников не оживлял, а после подобной операции на мозге пациенту пришлось бы отлёживаться несколько дней, приходить в себя и восстанавливать рефлексы. Марина же стояла перед ним, живая и невредимая. И «совсем-совсем ничего» не чувствовала.
Неловкое затянувшееся молчание нарушил Бандикут, громко объявивший:
— Извольте мерить, мадама. Ваш костюм готов.
Марина поднялась с дивана и уволокла бронескафандр в операционную, предварительно выставив оттуда Растамана. Толстяк по-прежнему выглядел наказанным, но лейтенант не собирался предпринимать к нему никаких карательных мер. Надо будет Бандикуту, сам разберётся. Проковыляв к холодильнику, Володя нашёл на полке пакет молока, критически его осмотрел. Полторы недели всего, как произвели в Барабинске. Вот же пройдоха этот Растаман, такое свежее молоко даже в магазине на базе «Колывань» не всегда найдёшь… Открутив крышечку, он сделал пару больших глотков. Растаман, пригорюнившись, сидел на корточках под плакатом с каким-то из своих негров и жалобно смотрел на него.
— Что дальше-то делать будем, доктор-врач? — спросил Бандикут, который так и остался сидеть на полу в окружении разбросанных инструментов и деталей разобранных бронекостюмов. — Если очухался, надо к Барьеру топать. Выведу я вас на пост…
— А сам? Может, махнёшь с нами на ту сторону? Ты не энергик, не знаю, что там у тебя за импланты стоят… Может, получится вынуть.
— Кому я там нужен? — отозвался маленький сталкер. — Здесь дел полно к тому же. Ну, если подкинете бабла или, ещё лучше, пожрать и выпить — не обижусь.
— Подумай… — лейтенант чуть не назвал сталкера «дядя Серёжа», но вовремя остановился. — Подумай, Бандикут. Может, правда с нами уйдёшь?
— Знаешь старый анекдот про еврея? Вчера егерь Иванов, обходя границы Приокского заповедника, застрелил одиноко сидящего на пеньке еврея. Видимо, холод и голод выгнали носатого к людям… — Бандикут подождал немного в надежде, что Володя засмеётся, но тот не засмеялся. — Вот так и я, — продолжил коротышка, — как тот еврей. Холод и голод выгонят — тогда и пристрелите. А сейчас ещё рано. Так и порешим, доктор-врач: поможешь чем сможешь. Батя девкин тоже не работяга заводской, пожелает — кинут мне какой-нибудь пустяк с вертолёта, а я и подберу. Скажем, в километре от поста, на который я вас выведу. Через неделю ровно. Идёт?
— Идёт. Я Марине скажу.
— Марине я уже сказал, — расплылся в довольной улыбке Бандикут. — Это я на всякий случай ещё и тебя заряжаю. Вдруг два раза сработает. Два контейнера лучше, чем один, доктор-врач.
Из операционной вышла Марина в свежеизготовленном костюме. Бандикуту и впрямь удавалось бронепортняжничество: старый скафандр сидел на девушке плохо, а этот смотрелся даже с некоторым шиком.
— Спасибо, дядя Серёжа, — сказала Марина, и Бандикут, снова покраснев, принялся собирать с пола раскиданные инструменты. — Володя, а вы себя как чувствуете?
— Нормально практически. — Рождественский допил молоко, поискал, куда бросить пустой пакет, и поставил его на холодильник.
— Так мы сегодня пойдём?
— Сколько нам до поста тащиться? — спросил лейтенант у Бандикута.
— Полчаса, ну, минут сорок. Если всё будет спокойно.
— Может, в самом деле не будем валандаться? Чего ждать-то?
— Я вообще-то ждал, пока ты выспишься, доктор-врач. Надо — хоть ночью пойдём.
— А сейчас, кстати, что? — смутился Володя, который и в самом деле потерял счёт времени.
— Утро, утро сейчас, — благодушно его успокоил Бандикут. — Собирайтесь, да и пойдём. Пораньше — оно вернее получается: кто-то ещё спит, кто-то уже спит, разве что железякам по фигу, когда по Зоне шляться.
Но вскоре выяснилось, что по фигу не только железякам.
Глава 14
Бандикут настоял на том, чтобы предварительно позавтракать.
— Тебе, может, и поллитры молока хватит, а мне надо чего поплотнее. Обмен вещёств у меня, как у морского конька, — пояснил он. — Поспешный. К тому же ты скоро будешь по ту сторону Барьера в кабаке сидеть с генералами, Первозванного своего обмывать да эскалопы уминать один десяток за другим, а я пока ещё до своего подвальчика доберусь… Да и там ты всю жратву спёр, если помнишь, а что не спёр, то понадкусывал. Ещё и дверь попортил, чинить теперь придётся.
В качестве искупительного жеста Володя поджарил на древней газовой плитке большущую сковороду яичницы с беконом. Конечно, это была ерунда, а не яичница, отец такую без колебаний выбросил бы в помойное ведро. Вот если бы сюда помидорчиков, да немного болгарского перчика, да вместо бекона — свиных колбасок или маленьких тефтелек, да ворчестерширского соуса, да свежей зелени, да молотого душистого перца… А так получилась голая глазунья, да ещё и на маргарине — сливочного масла, как ни странно, у Растамана в холодильнике не нашлось. Холестерина, что ли, боялся подлый жиртрест.
Коротышка-сталкер сожрал почти всю сковородку один. Марина съела небольшой кусочек, хоть и похвалила, а толстяк вовсе не стал завтракать. На его лице было отчётливо написано: «Когда же вы все уже отсюда провалите, сволочи». С учётом постоянных угроз со стороны Бандикута его можно было понять. Рождественский не сомневался, что маленький проходимец ещё не раз и не два сюда наведается и будет всячески третировать жиртреста, напоминая ему о подлом поступке, из-за которого погибли Бордер и Костик. Собственно, Растаман был не слишком-то и виноват — свой нейтралитет он покупал именно тем, что старался угодить и нашим, и вашим, но Володе не было жалко хитрого толстяка. К тому же этому выжиге практически бесплатно достался совершенно исправный медицинский стенд-комплекс. Поди, устроит тут платную клинику, разбогатеет, прославится…
— Может, на машине поехать? Мне понравилось, — заявил Бандикут, старательно заряжая свою гаубицу. Воинственная небритая рожа маленького сталкера была вымазана засохшей яичницей.
— Один раз уже съездили, — напомнил лейтенант. — Так прокатились, что еле ноги унесли.
— Шучу я, доктор-врач, шучу. Нам сейчас особенное внимание привлекать ни к чему, — щёлкнув предохранителем, успокоил Бандикут. — Проскочим тихо, как мыши. Раз — и под матрас! Набегался я уже, хватит. Устал.
Володе показалось, что толстяк, слушавший исподтишка их разговор, с облегчением вздохнул. Не исключено, что разговор насчёт поездки вредный Бандикут только ради этого и затеял — чтобы подразнить Растамана, попугав его изъятием автомобиля. «Лада-магнолия» в результате их поездки и так оказалась раздолбанной дальше некуда, но, по крайней мере, оставалась на ходу и подлежала ремонту. А в дополнение к уже нанесённому ущербу злобный карла полностью разорил холодильник гостеприимного хозяина, а также реквизировал у него целую кучу патронов к своей крупнокалиберной бандуре, которыми от души набил карманы.
