Александр Лидин - Защитник
За дверью ничего интересного не оказалось. Пара подсобок, заваленных коробками и старой мебелью. В одной из них на столе стоял телефонный аппарат. Пришлось на всякий случай вырвать провода. Хоть сотового нет разве что у ленивого, но береженого Бог бережет.
Вернувшись в вестибюль, я направился было к электропоезду, но меня остановил Тогот.
— Я бы на твоем месте сначала закрыл дверь.
Бросил мне эту фразу, словно кость собаке, и замолчал, хотя, если честно, замечание было очень логичным. Негоже оставлять тылы оголенными. Хотя… А что если Викториан и Фатя не здесь? Если их держат где-то, а потом притащат сюда в последний момент? Или, может, они нашли замену Фате? Ведь не может так быть, что именно на ней свет клином сошелся. Наверняка можно найти еще кого-то, чья кровь… Так, дальше я думать не хотел. Я этого не знаю, Фатя этого не знает… Тогот заверил меня, что ничего сложного и ничего страшного не случится. Но нужно ли запирать двери между мирами? Пожалуй, нет. По крайней мере, до тех пор пока я не уверюсь, что Викториан и Фатя тут.
Я вновь изменил направление и занялся осмотром электропоезда. Оказалось, ничего сложного. Даже ребенок справится с управлением. Всего-то два рычажка: газ и тормоз.
Неожиданно откуда-то справа донеслось два глухих выстрела. Значит, мои приятели кого-то нашли. Кивнув аморфу, я бегом помчался к той двери, за которой исчезли Иваныч и маркграф, на ходу проклиная себя за излишнюю беспечность. Конечно, и маркграфа, и Иваныча защищали заклятия неуязвимости, однако скелетам в склепе это заклятие оказалось не помехой, хотя почему так получилось, я не понимал.
Однако я опоздал. Дверь открылась, выпустив Иваныча и маркграфа. Оба были целыми и невредимыми. На мой вопрос Иваныч лениво отмахнулся.
— Никого там не было, показалось. Одни коробки старые и крысы.
Я с облегчением вздохнул.
— Что дальше, командир?
— Сядем да поедем.
Иваныч с сомнением взглянул на электропоезд. Однако, к моему удивлению, первым высказался маркграф:
— Машина едет быстро, я видел. Человек идет медленно. Опасность поймает того, кто идет слишком быстро.
— Логично, — согласился Иваныч. — Только вот топать, может, придется всю ночь. А тут сел и вж-и-х! С ветерком.
Я задумался. В словах маркграфа и в самом деле была определенная логика. Если ехать на скорости, то можно прямиком угодить в засаду. Хотя, если…
— Сломай электропоезд и быстренько вперед, — подытожил Тогот. — Тогда те, кто захочет вас нагнать, будут шлепать следом за вами. Кроме того, у вас не так уж много времени, чтобы стоять и сопли на кулак наматывать.
— То ты требуешь, чтобы мы три часа морозили свои жопы на набережной, то говоришь, что у нас времени почти не осталось. Ты уж выбери что-то одно.
— Не хочешь меня слушать — не надо!
— Ладно… Ладно… — примирительно протянул я. Потом сделал вид, что обдумываю нечто важное. После минутного молчания я повернулся к аморфу. — Раз уж ты у нас самый могучий, то сделай так, чтобы этот поезд никогда никуда не смог поехать, а потом догоняй.
— А с этим что делать? — поинтересовался аморф, кивнув в сторону скорчившегося на земле охранника.
— Свяжи покрепче да засунь подальше, руки-ноги не ломай. Парень-то ни в чем не виноват.
Мгновение помедлив, я спрыгнул на рельсы и бодрым шагом направился в темный зев подземного туннеля. Маркграфу и Иванычу ничего не оставалось, как последовать за мной. Идти было легко, через каждые два метра в стене горели тусклые желтые фонари. Вскоре меня догнал Иваныч.
— А почему ты решил двигаться именно в эту сторону? — поинтересовался он. — Поезд должен был поехать в другую.
— Здесь одноколейка, да еще экскурсионная. Значит, дорога идет по кругу. Если местные пользуются поездом, то наверняка устроили засаду или, по крайней мере, КПП но ходу движения… Может, они и на выезде КПП организовали, но на въезде нас точно будут ждать.
— Логик! — томно, почти мечтательно, вздохнул Тогот.
— Послушай, если ты думаешь, что своими дурацкими замечаниями можешь как-то меня взбодрить… — А дальше пошел обычный заунывный диалог. Как говорится: «Встретились ежик и медвежонок. „Здравствуй“, — сказал ежик. „Здравствуй“, — ответил медвежонок… Вот так, слово за слово, медвежонок ежику морду и набил».
* * *Два шага, и я неожиданно оказался на улице средневекового европейского города. На мгновение я даже замер от неожиданности. Холодок прополз вдоль позвоночника. Я покрепче сжал рукоять своего «бульдога». Хотя, если тут замешана магия, огнестрельное оружие не поможет. Нет, конечно, это был не живой город — дома с мертвыми окнами, люди, замершие в самых разнообразных позах.
Казалось, еще мгновение — и они сдвинутся со своих мест: женщина, чуть склонившаяся вперед, продолжит подметать мостовую; двое крестьян покатят дальше тележку с овощами; крошечная собачка засеменит куда-то по своим неотложным собачьим делам.
И лишь приглядевшись, я заметил, что все люди ненастоящие — манекены, изображающие людей. Причем манекены старые, запыленные. Но все равно ощущение не из приятных. Казалось, что это настоящие люди, только притворяющиеся. Вот ударит колокол, и все они сдвинутся со своих мест.
Да и сами декорации города выглядели очень реалистично. Если бы меня провезли мимо в том самом электропоезде, то, наверное, мне показалось бы, что я и в самом деле перенесся в тринадцатый век.
— Ничего себе… — пробормотал Иваныч.
— А чего ты хотел? Музей средневековой жизни. Или ты думаешь, что европейцы пойдут смотреть на выцветшие документы и заржавленные шпаги в пыльной стеклянной витрине?
Чуть приободрившись, мы вышли из тени. Осторожно оглядываясь, мы сделали несколько шагов и в самом деле оказались на улице средневекового Стокгольма.
— Твое мнение?
— Музей восковых фигур. Только после оживших скелетов очень он мне не нравится. Если у наших… врагами я назвать их не могу… скажем так… оппонентов хватило сил оживить скелеты, то с восковыми фигурами все много проще.
— И твой совет?
— Я-то скажу, но ведь ты все равно станешь делать по-своему.
— Ну? Не тяни. Ты скажи, а я сам решу, что нам делать.
— Вот в том-то вся и загвоздка, что сам… Так вот, я бы рубил их, пока они не ожили.
— Ты предлагаешь мне уничтожать музейные экспонаты, которые, быть может, и цены не имеют?
— Не экспонаты, а потенциальных противников.
— Не потенциальных противников, а произведения искусства.
— Вот они оживут и покажут тебе настоящее Искусство.
Неожиданно маркграф выхватил из-под плаща два огромных ножа — те самые ножи, которыми он рубил головы скелетам. Взмах — и женщина с метлой вздрогнула. Еще мгновение она продолжала стоять, а потом разъехалась, развалившись на несколько кусков. Я метнулся было остановить «убийцу», но Тогот был тут как тут.
— Куда? Стой, искусствовед хренов.
— Но ты…
— Что я? Это ты еще раз послушай. Раз ты такой чувствительный, Этуаль сделает за тебя всю работу. Только мешать ему не надо.
— Но ведь ты точно не знаешь…
— И слава богу, иначе я вообще все это приключение отменил бы… Ладно, давайте вперед, а то…
— Помогите!..
Это был не крик, а стон. Мы с Иванычем замерли, а маркграф продолжал монотонно рубить ни в чем не повинных восковых манекенов.
— Что это было?
— Кто-то кричал, звал на помощь.
— Голос Викториана.
— Уверен?
На этот вопрос Тогот даже отвечать не стал.
— Тогот говорит, это голос Викториана.
— Поспешим?
— Подождите аморфа. Он сейчас будет.
Грохот шагов заставил нас обернуться. Из темного туннеля, откуда мы только что вышли, появился… Нет, язык у меня не поворачивается назвать это чудовище Железным Дровосеком, ищущим доброе сердце. Этот металлический воин внушал ужас. Особенно выделялся топор, которым вооружился аморф, судя но всему, сорвав его с какого-то пожарного стенда. Большой такой топор, не по-детски большой, и для убедительности выкрашенный красной краской, целиком выкрашенный, кроме сверкающей кромки топорища. Единственное, что меня радовало, так это то, что аморф был на нашей стороне.
Подходя, аморф одним взмахом развалил на две части толстяка-булочника, застывшего на пороге своей пекарни. А потом замер перед нами с топором наперевес.
— Я все сделал, хозяин.
— Чудовище вида прекрасного…
— Теперь идем?
Я кивнул.
Оставив позади средневековый город, мы вновь нырнули в темный туннель, двигаясь к следующей экспозиции.
