Игорь Негатин - Есть время жить
Если когда-нибудь меня спросят, какой день в моей жизни был самым ужасным, я назову его не раздумывая: вечер 17 апреля. Началось все с того, что из города не вернулись Айвар и Юра. Я знаю, что такое может случиться, но мне страшно. Очень, очень страшно. Пришел Альгис, пытался меня успокоить, говорил, что такое уже бывало не раз, что мужчины просто увлеклись и теперь где-нибудь спокойно отдыхают, но мне тревожно. Сердце не обманешь, давит, словно беду чувствует. Альгис — он хороший, добрый, но знаете… Смирившийся. Как будто согласился с тем, что с нами произошло, и продолжает жить не потому, что есть цель, а потому, что так надо. Ну принято так — жить…
Вчера днем приезжал Алексей, долго осматривал Роберта, взял кровь на анализ и почему-то все время недовольно хмурился, хотя раны заживают прекрасно. Во время осмотра я глянула на Роберта и вдруг увидела, что он открыл глаза и смотрит на нас! Господи, как я испугалась… Дуреха, мне бы радоваться, что наконец пришел в себя, пусть слабый, пусть раненый, но живой. А испугалась, глупая, оттого, что смотрел он на нас спокойно, как-то отстраненно, словно не понимал, что мы тут делаем. А взгляд… Просто мороз по коже. Робби попросил пить, удивленный Док задал ему несколько стандартных в таких случаях вопросов и удовлетворенно кивнул, выслушав ответы. Сделал несколько уколов, а когда Робби опять заснул, мы вышли на веранду. Я пыталась разговорить Алексея, но он только улыбнулся, потрепал меня по голове, словно маленькую, и уехал. Позже несколько раз заходила, но старалась не задерживаться там надолго, чтобы не тревожить. Садилась на краешек кровати, сжимала пальцы Робби, гладила по щеке. Принесла коту свежей воды и блюдце с кормом; он впервые после случившегося отошел от Роберта, словно они вместе болеют. Левка выглядит ужасно, шерсть клочьями, будто жизнями своими кошачьими делился, держа своего хозяина на этом свете.
Иногда у меня такое чувство, что схожу с ума. Что мы все сходим или уже сошли с ума, и эта жизнь — лишь сон, кошмар. А сны — это наша настоящая, реальная жизнь. Если так, я не хочу просыпаться! Правда, последнее время мне редко снятся сны — так устаешь за день, что, едва добравшись до постели, сразу же проваливаешься в спасительную темноту. А может, оно и к лучшему… Раньше почти каждую ночь снилась мирная жизнь, родители, друзья. Наш двухэтажный дом, стоящий в старом яблоневом саду; все окна открыты и прямо в комнату заглядывают спелые яблоки. Моя комната была на втором этаже, как раз вровень с яблонями. И мама, такая родная… Удивительное ощущение тепла и покоя. Нездешнего тепла и покоя. И все бы хорошо, только просыпаться после таких снов было слишком больно…
Роберт 18 апреля, вечерТемнота, сполохи света, обрывки фраз, слова, мысли, мысли, мысли… Гул, разламывающий голову на части, будто сваи вколачивают прямо в мозги. Дайте попить… Воды… Много, холодной, чтобы залить пожар, который бьется внутри меня толчками, выжигая изнутри душу. И чьи-то голоса… «Сказал этот святой вопрошавшему… видение о ежедневной жертве… и об опустошительном нечестии, когда святыня и воинство будут попираемы? — На две тысячи триста вечеров… и тогда святилище очистится…» Пить, дайте мне пить…
Открыл глаза. Прямо в лицо светило вечернее солнце. В кресле, свернувшись клубком, спит Левка. Сколько же я спал? И что случилось? Голова раскалывается… Попытался встать, но в глазах потемнело, и грохот в голове такой, словно в железную бочку бросают лопатами мелкие камни и они там крутятся, крутятся. Или это шумит море? Что же здесь произошло? Последнее, что помню, — это погоня, машина. Мы вляпались в засаду. Откуда-то всплывает крик: «Уходим, а-а-а, черт!» — выстрелы, выстрелы. Надо будет Айву за жабры взять, чтобы рассказал, что случилось. По ощущениям, еще и контузило слегка. Ну это потом. Переживем, вытянем, не впервой… Спать. Наверное, надо спать. Уже засыпая, вижу рядом стоящего Айвара, который что-то пытается сказать, но я уже не слышу, словно смотрю немое черно-белое кино. Не слышу, не кричи, не надо. Все потом. Сейчас спать…
Роберт 19 апреля, утро— Чудак ты на букву «м»!
— Че сразу чудак-то? — Айвар вскинулся, как конек-горбунок. — Ты видел, какую я машину нашел? Песня! Мечта поэта! Или ты пешком ходить собрался? У нас еще, на минуточку, если тебе мозги не окончательно отшибло, дел по гланды.
— Подождать с машиной не мог? — В голове шумело, словно пил несколько дней, а не отлеживался в постели. — Еще этого придурка с собой потащил. Я же тебе говорил, что боец из этого тихони, как из дерьма пуля. Погиб бы ни за грош, а теперь еще с Николаем напряженка из-за этих стволов, которые Линас забрал.
— Считаешь, что надо было потребовать вернуть?
— Нет, все правильно. Что Коля сказал?
— А чего он может сейчас сказать? — ухмыльнулся Айвар. — Молчит, хмурится. Сначала — да, кинулся, весь такой из себя важный. Кипел негодованием, как чайник, но ему быстро объяснили, кто и почему, и он затих, сдулся, как воздушный шарик. Ведь если рассудить, он еще благодарить должен, что Линас его зятя не пристрелил. А мог, вполне мог.
— Это да, — сказал я. Ранним утром меня напичкали какой-то дрянью, и наконец боль начала уходить. Понемногу, словно вода в паводок. — Что еще хорошего случилось?
— Да нет, ничего особенного.
— Неужто? А ствол кто мародерам подарил? — попытался улыбнуться я.
— Получилось так, понимаешь, — нахмурился Айвар.
— Хорошо, что живой остался. А ствол — дело наживное. Слушай, давай-ка меня на воздух транспортируем, а? Надоело лежать до одури.
— Думаешь, уже можно? Док сказал, чтобы ты еще недельку повалялся, на всякий случай.
— Да нет, нормально все. Кстати, как Док объяснил такое быстрое заживление?
— Вирус, — пробурчал Айвар и, отведя взгляд, добавил: — Сказал, что за тобой понаблюдать надо. Мол, если что, сразу на опыты пустим.
— Ну-ну, коновалы-испытатели…
Анализы крови, по словам Айвара, делал Док, и результаты нормальные, так что я не морф и не полузомби. Ну и на этом спасибо. А вирус… Да хрен с ним, с вирусом, так и так все заражены, так что не я первый и не я последний.
Обсудили дела наши скорбные, подышал свежим воздухом… Айвар рассказал последние поселковые сплетни. Ничего нового, увы… Кто-то пытается выжить, налаживая на остатках прошлого новую жизнь, а кто-то плюнул на все. Спиваются и понемногу опускаются на дно. Сначала перестают следить за одеждой, потом бриться и мыться… А потом подыхают где-нибудь под забором или их стреляют другие соседи, поймав на краже. Бог мой, ничего не изменилось в этом мире…
Пока мы с Айваром, в классическом стиле мужчин среднего возраста, ругали мир, пришел Николай. Напряженный, слегка на взводе, но готовый к серьезному разговору, что уже хорошо. Вздохнул — видно, тема разговора была больным местом, — и перешел к делу:
— Мужики, я вот о чем хотел поговорить…
Мы его не торопили, понимали, что разговор для него тяжелый.
— В общем, во-первых, хотел извиниться за этого ублюдка, зятя своего. По-другому его назвать не могу. Извините, если сможете. Я жизнь прожил, своих никогда не бросал, не думал, что из-за членов моей семьи на старости лет краснеть придется. Оправдывать не буду, скорее на себя часть вины приму — расслабился, забыл, что оружие в руках — это не все. Что тренировать надо было, до кровавых мозолей. Виноват, что с Айваром в тот день не поехал, подставил его под пули. Вот…
Мы с Айваром переглянулись, он уже рот открыл, но я опередил:
— Ладно, Николай. Считай, забыли. Тем более что все обошлось, а Юрка свою порцию уже получил. Когда ты его тренировать начнешь?
— Вот по поводу тренировок и хотел поговорить. Робби, ты же еще неделю, а то и больше будешь не в форме, так? Может, возьмешься? А мы с Айваром будем заниматься другими, более нужными вещами. Кстати, Альгис за вашу машину принялся. Говорит, что через неделю будет как новая и даже лучше.
Айвар немного подумал и, соглашаясь, кивнул. Ну, если он не против…
— Ладно, завтра с утра едете к Виде, — ответил я. — Боюсь, правда, трупы там найдете, но все же. А я займусь тренировкой Юрки и Асты. Хватит им прохлаждаться…
На том и порешили. Хорошо, что Николай пришел; не люблю я камень за пазухой держать, нам еще жить и жить рядом. А потом к нам приехал Линас, причем не один. На пяти машинах с охраной прибыл, по-другому и не скажешь, Эдгар. Вот это удивил так удивил…
Эдгар приехал не просто так, раненого бойца проведать, — по делу. Ну, это сразу было понятно, что из-за меня он сюда не поедет. Как я понял, Эдгар вообще не любит куда-нибудь из своей крепости выезжать. Новостей и информации привез — за неделю не обсудить, не обдумать. Но это и хорошо, физической работой мне рано еще заниматься, так что остается лечебная гимнастика и умственная. Для контуженных, говорят, полезно. Думать, думать и еще раз думать. Как завещал кто-то там в прошлом. Или он по другому поводу говорил?
