Владимир Ильин - Напряжение растет
— А? — развернулся я удивленно.
— А подарки? — с укоризной глянул Дима на меня. — Надо подарки купить! Как в гости без подарка?
— Хм, что-то в этом есть. — пришлось признать.
Во всяком случае, шансы на звонок неплохо бы увеличить, чем потом искать обладателей других двух трубок.
— Только магазин закрыт, — выпалил тот нелогично.
— Варианты? — с любопытством посмотрел я на засмущавшегося паренька.
— Ну, у нас дома есть… Молоко, творог… Можно купить, — промямлил он, отводя взгляд.
Я продолжал с улыбкой на него смотреть.
— Просто кеды очень хочу, — выдохнул он откровенно, покраснев до кончиков ушей, и посмотрел прямо на кончики пальцев ног, выглядывающих из солидных заплат.
— Кеды — это важно, — серьезно подтвердил я и протянул красную бумажку.
— Только у нас сдачи столько нет, — сглотнув, протянул он было руку, но тут же замер огорченно.
— Тогда без сдачи, — легко пошел я добрый поступок.
— Я сейчас! Я мигом! — Приняв аккуратно деньги, заторопился он куда-то вниз по улице, пока не скрылся за калиткой шестого по счету дома.
Миг обернулся десятком минут, зато и вернулся Дима не один, а в сопровождении бабушки — просто одному ему было не унести сетку с трехлитровой банкой молока, мешок муки, сахара, ведра вишни и…
— Еще немного! — выдохнув, он тут же сорвался бегом обратно. За ним же направилась старушка — не столь быстро, но появились они снова вместе.
…и еще банки молока, пакета с творогом, свертка с маслом, сетчатой сумки с тыквой, упаковки с разнообразной зеленью, пакета с яблоками…
— Последнее!
…небольшого мешка с картошкой и двух банок меда.
— Вот, на пятьсот рублей. — Устало выдохнул, Дима по-хозяйски повел рукой над продуктами.
— Без сдачи, это когда сдача — себе, — пояснил я ему.
— Да? — впился он пальцами в шевелюру.
На лице промелькнула растерянность, сомнение, затем мировое возмущение, тоска и обреченное смирение.
Рядом спрятала улыбку в ладонь бабушка и, подойдя сбоку, огладила внука по волосам:
— На выходных за кедами поедем.
Грусть тут же сменилась светлой радостью — и от слов, и от ласки.
Все таки, бабушка — это очень хорошо. Этим надо было гордиться, а совсем не коровой. Почему только у нас нет?
— Занести поможешь?
— Да, легко, — совсем без обиды, весело произнес Димка и первым открыл калитку.
Если по двору можно судить о характере хозяйки, то тот наверняка очень строгий и дисциплинированный. Ни намека на беспорядок. Белый кирпич дорожки тянется прямо ко входу в аккуратный деревянный домик с верандой, и только там ныряет в обход дома на задний двор. Зелень на траве смотрится декоративной лужайкой, выстриженной на пару сантиметров от земли. Вдоль забора со школой посажены кусты шиповника, на противоположной стороне украшением растет яблоня, затеняющая белоснежную скамейку под своей кроной. Не празднично смотрится разве что собачья будка возле дома — но не из-за внешнего вида, а просто потому что заколочена, тонкая цепочка смотана, а ошейник из потрескавшейся от времени и солнца кожи висит на гвозде.
Окна дома сияют чистотой, изнутри завешаны узорной вышивкой. Ни одной открытой форточки. Внутри шевельнулась тревога — как бы хозяйка телефона не ушла по делам.
Убедившись, что обувь не испачкает дорожку, мы быстро перенесли все к ступенькам дома. Дима солидно пожал руку и, с опаской посмотрев на дверь, тут же исчез на улице, аккуратно прикрыв калитку.
— Есть кто дома? — вежливо постучав, тронул я дверь.
Та оказалась закрыта, да и никто не спешил ее открыть.
Постучавшись вновь через пару минут и не дождавшись ответа, совсем уже было хотел развернуться, как из глубины дома послышались уверенные шаги.
Дверь распахнулась во двор, заставив отступить на шаг. А затем невольно отступил еще раз, чтобы целиком оглядеть статную женщину эдак под два метра ростом в длинном зеленом платье, обликом былинной красавицы со стажем — ну знаете, той, что уже лет тридцать провожает каждое утро Илью Муромца на подвиг, предварительно накормив и проверив, все ли он собрал. Даром, что была царевной. Только вместо косы — сложная прическа на голове, укрывающая к тому же правую сторону лица. И вместо сапожек или туфель — удобные меховые тапочки.
— А Вера Андреевна дома? — посмотрел я ей за спину.
— Это я, — мягко улыбнулась она.
Недоверчиво оглядев, ту, что должна была быть пенсионеркой с острым носом, большими очками и скверным характером, все же шагнул в сторону и показал на подарки.
— Это вам. Можно от вас позвонить?
— В Америку? — с сомнением оглядела она ровные ряды мешков, банок и свертков.
— Если Федор там, то в Америку. Но скорее всего в город.
— Заходи. Телефон на трюмо в прихожей.
— Спасибо! Только давайте пока вещи занесу.
Все же, калитка у нее так и осталась не запертой, да и неудобно как-то делать подарок наполовину.
Вещи тут же обрели положенные места, будто бы созданные под них вместе с домом, деревней и миром целиком — еще никогда так не было, чтобы для нового не приходилось двигать старое. Мед занимал место рядом с медом, яблоки к яблокам, мука…
— Поставь на стол. — Часть продуктов хозяйка велела не убирать и тут же взяла их в оборот на кухне, примерив красиво вышитый фартук — настолько интересный, что его было жальче не меньше платья.
Мне же еще раз напомнили, где находится телефон, и попросили никуда потом не уходить. Потому что сейчас будет ужин. Живот отреагировал на это полным воодушевлением, намекая на целый день без еды. Чуть смутившись, изобразил заинтересованность в трубке радиотелефона, обнаружившегося на холодильнике, вновь испросил разрешения и, отвернувшись к окну, принялся набирать друзей.
Телефон Федора не отвечал. Быстрыми гудками отзывались аппараты Светланы, Паши и лично мой. Щелкало в трубке после набора телефона Артема, но связи так и не было. В итоге позвонил домой.
— Ты где?! — тут же все понял наставник, стоило попросить его, чтобы он позвонил Федору, а тот отзвонился мне по тому номеру, который сейчас определился.
— У Веры Андреевны. — уклончиво ответил я.
Не сработало.
— Дай ей, пожалуйста, трубку, — тяжело вздохнул старик.
— Это будет неловко, она сейчас занята, — пошел я на попятный, в том числе физически отступая из кухни
— Ничего неловкого, просто руки еще раз сполосну, — мягко шепнула Вера Андреевна, неслышно оказавшаяся рядом, и перехватила телефон.
Да так быстро, что пальцы сомкнулись в воздухе.
Теперь уже она отступила в коридор, скрывая суть беседы. Вернулась уже под самый ее конец, так что фразу:
