Сергей Лукьяненко - Реверс
– Подумаю, – сказал Макс.
– Ну, думай, думай. Только думай скорее.
Куда уж скорее! Мысли и так скакали, как камешки в погремушке, наталкиваясь одна на другую.
– А если соглашусь… ну, допустим, в Сурган… ты мне поверишь? Мне даже нечего в залог оставить. Тебе что, ни разу не случалось быть обманутым?
Псих захохотал во все горло.
– Еще бы не случалось! Но знаешь, обычно я верю людям. Думаешь, почему меня Психом прозвали? Только потому, что я однажды провел тяжелый состав по аварийному мосту? Ха-ха. Тот мост – так, эпизод. Остальное – жизнь. Такое вот у меня кредо. Людям – ну, не всем, конечно, – надо верить, это окупится.
– И как, окупается? – не удержался от вопроса Макс.
– Мое богатство еще впереди.
– Так ты расчетливый альтруист?
– Точно! – Псих вновь расхохотался. – Это ты верно про меня сказал. А вот тебя, друг Макс, я что-то не пойму. Крутишь, темнишь… По глазам-то я вижу: не врешь. В смысле, чаще не врешь, чем врешь. Насчет того, что ты не иномирянин, уже попадавшийся на контрабанде, больше мне не заливай, не надо. Ты тот, кем выглядишь. Думаю, ты с Земли. А теперь валяй, расскажи мне про свою амнезию.
Макс уныло покачал головой.
– Ты не поверишь…
– Может, и не поверю. А ты хотя бы попробовал?
– Тогда слушай, – решился Макс. – Я пришел из мира, именуемого здесь Гомеостатом, а там – просто миром, причем единственным. О существовании Центрума и других миров я узнал менее двух суток назад…
– Э, постой, постой! – запротестовал Псих. – Давай так: сначала я воды наберу, потом подъедем к дровяному складу, потом я отгоню паровоз и отведу тебя к себе, там и расскажешь…
Когда толстый пограничный чин неловко переполз сложенный из рельсов и шпал бруствер платформы, прицепленной к носу «Грозящего», и, переваливаясь, заковылял прочь, Тигран не поспешил укрыться в броневагоне, а сел на шпалу и некоторое время восседал на ней, хмуря чело и временами дергая мясистым носом. Сергей наблюдал за ним сквозь бойницу. Он устал: сказывалась бессонная ночь. В голове, как назло, бродили ненужные мысли. Например, он гадал, приживутся ли в Центруме карамельные жуки – или передохнут. Наверное, на этот вопрос однозначно не ответил бы и профессиональный биолог, досконально изучивший местные биоценозы, но все равно было любопытно.
А мысли об опасности в голову больше не лезли. Можно ведь и устать бояться, это только дело времени.
В командирском вагоне и на паровозе изнывали от ожидания Ева, Алена и Григорий.
Второй этап операции начался утром. На рассвете был слышен рокот моторов. Разглядеть самолеты не удалось, но ясно было, что это именно самолеты. Еще через час со стороны станции прикатил маневровый паровозик с большущим белым флагом, укрепленным впереди трубы, и, высадив толстяка с флагом поменьше, отполз назад шагов на сто.
На переговоры пошел Тигран. Хотела пойти Ева, и даже возникла небольшая перебранка, но Григорий сказал: ша, он справится лучше. И Ева смирилась.
Но сидела в орудийной башне, и ствол пушки был нацелен точно в лоб маневровому паровозику.
Лишь когда паровозик дал два свистка и покатил назад к станции, Тигран убрался за броню, лязгнув дверцей. В гулком нутре переднего пушечного вагона состоялось совещание.
– Он сказал, что сам не может решить этот вопрос, – поведал Тигран. – Будет телеграфировать начальству.
– В Ахтыбах или прямо в Клондал? – спросила Ева.
– Я не спросил. Да он бы и не ответил.
– Погоди… Это не Брюхно был?
– Он самый. Собственной персоной.
– Кто такой Брюхно? – спросил, вклинившись в паузу, Сергей.
– Начальник штаба Аламейского округа, – пояснила Ева. – Личность известная. Не явись он с белым флагом, я бы поговорила с ним по-другому…
– У нас есть шансы? – спросила Алена.
Тигран кивнул, а Ева, приобняв девушку, рассмеялась.
– Ну конечно, есть. Только придется еще подождать. Связь, субординация, делопроизводство, то-се… Этот Брюхно славен не только подписанными им приговорами. Он превратил пограничную стражу Аламеи в этакую громоздкую машину… ей время нужно, чтобы раскачаться. Каждый контрабандист знает: если «засветился» в Аламее и сумел оторваться – не спеши открывать Проход, временной люфт имеешь. И часто неслабый такой люфт! Тут как с диплодоком: кусают его за хвост, а он пока почувствует укус, пока начнет реагировать – полхвоста уже нет, сожрали. Но если уж он начал реагировать – держись!
– А на других территориях не так, что ли? – спросил Сергей. – Связь-то по всему Центруму дрянь. Телеграф да искровое радио…
– Не в связи дело, а в людях, – наставительно заметила Ева. – И в той структуре, которую люди создают. В Клондале или Лорее я бы не успокаивала себя тем, что люфт-де большой. Возможно, как раз очень маленький.
– Ладно, поговорили – хватит, – проворчал Тигран. – Давайте-ка по своим постам. Кто голоден – возьмите воду и сухпаек. Ева, Алена, хотите вздремнуть часок? – Обе женщины помотали головами. – Ева, тебе надо бы, вторую ночь не спишь… Нет? А ты, парадоксов друг?
– Пока терпится, – ответил Сергей.
– Тогда лезь в башню, веди наблюдение. Заметишь что подозрительное – пни меня. Я-то как раз подремлю часок…
Чай у Психа был странный: почти красного цвета и очень терпкий. К чаю Макс получил булку и несколько толстых кружков твердой, как подметка, колбасы. Сахар был кусковый, густо-коричневый и не слишком сладкий на вкус – но пусть привереды идут лесом! Изголодавшийся Макс набросился на пищу с алчностью троглодита, загнавшего-таки после долгих усилий мамонта в яму.
«Один живешь?» – хотел было спросить Макс, переступив порог Психова домика, и не спросил. И так было ясно. Хозяйка, если она не горькая пьяница, догадалась бы вымыть полы и протереть пыльные стекла. И уж наверняка прополола бы заросший сорняками огород.
– Жена сбежала, – небрежно пояснил сам Псих, прихлебывая чай. – Я думал, любит, а она, оказывается, вышла за меня, чтобы подруги завидовали: железнодорожник, машинист! А как поняла, что достатка в доме в скором времени не ожидается, так и навострила лыжи. Знаешь, что такое лыжи? У меня на чердаке лежат, прапрадедовские. Давно рассохлись, а не выбрасываю – реликвия! В те времена зимой снег выпадал и лежал, не таял, так вот люди забавлялись, катались по снегу на лыжах, на санках… А, дело прошлое. Ну валяй, рассказывай…
После еды Макса немедленно потянуло в сон, однако долг платежом красен. Псих слушал, крякал, качал головой, а в конце рассказа заявил:
– Ты бы чего новенькое выдумал. Об этом твоем мире я еще в детстве читал. Сказка есть такая, «Смерть без смерти» называется. Уж полтораста лет, как написана. Сюжет другой, а мир тот же.
