Дмитрий Подымаев - Хроника «Персифаля»: Пришествие
— Что с тобой случилось после того, как я рассказал арктосам о Маске? — он отвернулся от выхода из пещеры, чтобы видеть ее лицо. — Тебя будто подменили: ты стала какою-то замкнутой, перестала разговаривать со мной и с Хитоми. И не говори, что это связано с сумрачными котами императора. — Зейн придвинулся поближе. — Неужели на тебя так повлияли мои слова о нем? Или он сделал тебе больно, тогда, у работорговцев? Скажи, что случилось?
Девушка молчала, спрятав нижнюю часть лица в ткани капюшона, ее веки были опущены. На секунду капитану показалось, что она заснула, и что все эти вопросы она просто не услышала.
— Я не поэтому замолчала. Просто ты мне кое-о-ком напомнил, Винсент, — наконец произнесла она. — То, как ты описывал Маску: сильный телепат, высокий, уверенный голос, серебряные волосы. С твоих слов он был так похож… Нет, это все домыслы глупой девчонки, не обращай внимания.
— Не говори так о себе. Скажи, пожалуйста, кого он тебе напомнил. Обещаю, что не стану смеяться.
— С твоих слов он так был похож на моего отца. — Тесса обняла колени и положила голову на бок, прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания. — Я видела его всего пару раз в жизни, и то он приходил на мой седьмой и десятый день рождения. Я сразу забывала обо всех подарках, друзьях и гостях, прибегала к нему. Он брал меня на руки с улыбкой и так ласково говорил: «Ну, вот мы и встретились, Камелия».
Зейн отвернулся, чтобы девушка не заметила удивления на его лице. Камелия… Где же он это слышал?
— Винсент, ты слышишь меня?
— О, прости, просто я задумался.
— Бывает, — мило улыбнулась Тесса, после чего ее лицо резко стало серьезным. — Я не была полностью честна с тобой.
— В каком смысле?
— Многого не рассказала о себе. Ты же помнишь наш первый разговор в медблоке?
— Да.
— Что я тогда рассказала тебе о себе? Что я сказала о своей псионике?
— Ты сказала, что у тебя сильный бионический потенциал.
— Да, я бионик, но это не вся правда. — Тесса подняла голову, пряди белых волос упали из-под капюшона на плечи. — Я — необычный псионик, Винсент. Помимо одаренности в области бионики у меня есть способности к кинетике и сенсорике. Ты же заметил, как быстро я отыскала эту пещеру?
А ведь и правда. Без способностей сенсора заметить эту пещеру было невозможно.
— Признаться, я и не заметил этого, — неловко ответил капитан. — Я почему-то считал, что все сайлокианцы могут проворачивать такие трюки.
— Не все, — тряхнула копной белых волос девушка. — Мирные граждане Саи, в основном, имеют таланты в области бионики, следователями в полиции у нас становятся сенсорики. Воины-сайлокианцы, работающие в Магистрате, обучаются использовать в основном смесь способностей сенсора и кинетика, как Сириус. Но история старается умалчивать о таких, как я. — Тесса с тоской в глазах посмотрела на Зейна. — Я отношусь к так называемым псиджитам, сайлокианцам, чей геном настолько совершенен, что позволяет использовать сразу три дисциплины. Я — потомственный псиджит, и мой папа был таким же. Ах, как вспоминаю его рассказы о том, что в древние времена псиджитов боготворили за их силу и талант, аж дух захватывает.
— Говоришь о силе так, будто это игрушка, — подметил Зейн.
— Я знаю, что такое сила, — с печалью в голосе отозвалась Тесса. — Я умею ее использовать, но она настолько огромна, что мне становится страшно, и я не использую ее на полную. Особенно сильно я боюсь своей боевой кинетики. — Тесса снова обняла колени. — Помню, папа мне рассказывал о своих боевых походах, о том, как он легко уничтожал врагов у себя на пути. За его силу и скорость, с которой он дрался, что друзья отца прозвали Псионным Штормом. Я тогда так сильно была поражена его рассказами, что по глупости сболтнула, что тоже стану такою же, как он. Папа обиделся, а я и не поняла, за что. Он просто взял с меня обещание, что я не стану использовать боевую псионику.
— То есть, теоретически, ты могла сбежать от кершанитов?
— Нет, — Тесса зевнула, — я не знаю, как генерировать боевое пси-поле, но зато в совершенстве владею двумя другими дисциплинами. Боевые приемы кинетика… для меня под запретом, Зейн. Я никогда не стану ее использовать, даже если моя жизнь будет в опасности. Я дала слово отцу на Сае… Сая. — как-то печально произнесла Тесса, когда легла поудобнее и подложила накидку с капюшоном под голову в качестве подушки. — Ты даже не представляешь, как сильно я скучаю по своей родине. Хочу прилететь туда, ощутить прикосновение ветерка на лице, брызги волн моря на ногах. Хочу увидеть дом, — она приподнялась на локте. — Винсент, можно тебя попросить кое-о-чем?
— Пожалуйста.
— Когда все закончится, отвези меня на Саю. Пообещай мне.
Зейн ничего не ответил. Мыслями он до сих пор оставался на том моменте, когда Тесса сказала о табу, наложенном на свою кинетику. Как же наивно звучали эти слова из ее уст. Никогда не станет использовать. Думает, что жизнь не вынудит ее использовать свою силу. А она заставит, непременно заставит. Жизнь, она как судьба и удача, та еще стерва. Векторы, работорговцы, Маска, теперь еще и таинственный преследователь. Нет, у жизни определенно гадкое чувство юмора.
— Не думай, что всю жизнь сможешь прожить без кинетики, Тереза. Рано или поздно, но тебе придется защищаться, калечить, убивать. Возможно, это придется сделать уже завтра, ибо никому неизвестно, что произойдет утром. Но, прошу тебя, запомни одну простую истину: тебе не придется страдать и брать на душу грех, пока я жив. Я всегда буду рядом, всегда поддержу тебя и защищу от невзгод. Это моя клятва. А еще я обещаю, что доставлю тебя домой.
— Ух… — раздался тихий вздох сзади.
Винсент обернулся, и на его лице появилась умиленная улыбка. Вся его тирада, которую он сейчас произнес, ушла в воздух. Ангел, что сидел рядом с до сих пор пышущим жаром термоэлементом ножа, теперь уже лежал, мирно посапывая во сне.
* * *Темнота. Неизвестность вокруг. Затекшие руки и ноги. Неприятная тянущая боль в них. Боже, как же ему это надоело.
Гарм недовольно зарычал не раскрывая клыкастой пасти, как обычно он делал, когда что-то его сильно раздражало. Он уже давно подумывал над тем, чтобы дать деру с этого корабля, но он не мог оставить здесь нотиму, которая, по неизвестной дейносу причине, так и не пришла навестить его. Наверно, она все-таки приходила, но ее не пропустили стоявшие около дверей его темницы охранные роботы, чей запах — запах проводов, карбона и тетрасплава — он чувствовал через закрытую дверь, или тот вконец охамевший конкорд, чьего запаха он не ощущал вот уже две недели. Ну и ладушки, зато он не чувствует выводящего из себя запаха спеси, наглости и сухого мяса, источаемого этим сопляком.
Кстати о мясе. Вспомнив это слово и связанное с ним блюдо, Гарм гортанно заурчал. Давно он не пробовал мяса, только что снятого с вертела, еще отдающего запахом дыма, скворчащего, сочного… От одних только мыслей о еде у дейноса потекли слюнки. Нет, не сказать, что он был сильно голоден, совсем нет. Просто дейносы по своей естественной природе являлись хищниками, а то, чем его худо-бедно кормили, было еще хуже кершанитской пищевой смеси, которую ему довелось попробовать в рабстве у Рагота. Раньше к нему заглядывала девушка с зелеными глазами, от которой пахло порохом, железом, заботой и в то же время опасностью; а еще от нее пахло ящерицей, наверно, домашний зверек. Она представлялась подругой нотимы, быстро отдавала ему похлебку, дожидалась, пока ящер покончит с содержимым миски, попутно с этим рассказывая о происходящем на корабле, после чего забирала миску и уходила. А сейчас и она перестала к нему приходить, пропала две недели назад, как и наглец-сайлокианец.
Теперь же его навещает какой-то старикашка в грязном комбезе, который все время входит в камеру с дробовиком наготове. Наивный, выстрел из дробовика не остановит дейноса, во всяком случае, один выстрел.
Внезапно ему показалось, что за дверью раздалась какая-то механическая возня. Кажется, сторожевые мехи пришли в движение. Затем он услышал приглушаемые толстой стеной голоса: два электронных и один обыкновенный, но почему-то сильно верещавший и недовольный. А голосок-то знакомый.
Запирающие механизмы двери вдруг ожили, заскрежетали и, натужно загудев, начали поднимать тяжеленную дверь трюма. Гарм насторожился.
Когда дверь окончательно убралась, внутрь складской части ударил яркий свет ламп в коридоре, дополняемый двумя бегающими лучами фонарей, установленных на винтовках охранных мехов. С непривычки Гарм оскалился и зло зарычал на приближающихся роботов, позади которых стояла еще одна фигура, лица которой он не видел. Впрочем, ему это и не нужно было — дейнос по запаху определил, кто перед ним стоял.
— Ну привет, наглец-сопляк, — бросил он стоявшему рядом Сириусу. — Пришел поглумиться над побежденным воином? Или привел своих магистратовских дружков?
