Петер Фехервари - Каста огня
— Громовой Край — тайное место, скрытое внутри каждого из нас, — продолжил арканец. — Это острие иглы в оке бури под названием «жизнь», решающий момент, который сломает тебя или вознесет в глазах Бога-Императора. Ты пройдешь по нему один только раз, но поход будет длиться целую вечность. Повернуть назад не удастся, и второго шанса не будет, поэтому идти нужно с огнем в сердце и сталью в хребте.
— Ты говоришь, как поэт, а не комиссар, — заметила Изабель, и в её голосе впервые прозвучала неуверенность.
— Все хорошие комиссары немного поэты, Рив. Словами мы орудуем так же, как и стволами. Когда применяешь их верно, твои подопечные добровольно идут на смерть.
— Значит, ты всё ещё считаешь себя хорошим комиссаром?
Он мрачно улыбнулся.
— Я знаю, что из меня плохой поэт.
— И ты хочешь сказать, что мы сейчас в твоем Громовом Краю, Айверсон?
— Нет, Изабель Рив, в твоем.
Пальцы аугментической руки рефлекторно дернулись, но ладонь из плоти и крови с идеальной неподвижностью замерла возле кобуры.
— Доставай пистолет, Рив.
Очень медленно и очень осторожно девушка подняла руки.
— Нет.
— Тогда я застрелю тебя на месте, наемная убийца.
— Я не стану играть с тобой в эту дурацкую «честную дуэль», Айверсон, — она явно разозлилась. — Не дам выстрелить со спокойной душой. Если убьешь меня — вся вина будет на тебе.
И они стояли так очень долго, оказавшись в безвыходном положении, и Хольт всё это время пытался найти правильный ответ в чувствах своих призраков. Словно матрос, ориентирующийся по черным звездам, он метался между злобой Ниманда, презрением Бирса и странным сочувствием мертвой девушки, но в итоге за Айверсона решила его собственная усталость.
— Выбрось оружие, — приказал он; Изабель осторожно повиновалась, стараясь не дать Хольту и малейшего повода счесть её поведение угрожающим. Комиссар кивнул. — Если пойдешь за мной, я тебя убью.
— Понимаю, — ответила Рив. Когда арканец повернулся уходить, она крикнула ему вслед: — Айверсон, ты же понимаешь, что сошел с ума, верно?
Остановившись, Хольт вновь окинул взглядом свои тени, задержавшись на Бирсе. Если девушка говорила правду, то его преследовал призрак ещё живого человека. Это хуже, чем тень настоящего мертвеца?
Ответа у Айверсона не нашлось.
— А ты думаешь, это имеет значение? — спросил он, но и у Изабель не нашлось ответа, поэтому комиссар вновь отвернулся.
Неужели я только что отступил от края бездны?
— У неё пушка! — заорал Ниманд.
Айверсон резко обернулся, и автопистолет как будто сам прыгнул ему в руку. Перед комиссаром выросла Номер 27 и раскинула руки, словно умоляя его о чем-то или предостерегая, но Хольт уже открыл огонь. Заряды, с брызгами эктоплазмы пробив мертвую девушку, вонзились в Рив. Кадет стояла неподвижно, и…
Какая ещё пушка? Она безоружна!
Первая пуля выбила Изабель правый глаз, вторая и третья оторвали половину лица. К ужасу Айверсона, она ещё была жива, падая на землю.
— Рив! — комиссар рухнул на колени рядом с ней, зная, что ничем не сможет помочь. — Изабель, послушай меня…
Уцелевший глаз девушки вертелся в глазнице, пытаясь отыскать Хольта.
— Айвеххх… шшооохх… — раздробленная челюсть превратила слова Рив в булькающее месиво, но она вцепилась в комиссара. — Тххы… убххх… людхх…
Вздрогнув в последний раз, Изабель умерла.
Арканец поднял взгляд на Ниманда и увидел, что призрак с жадной ненавистью смотрит на труп.
— Зачем ты это сделал? — спросил Айверсон.
— Это было единственное надежное решение, Хольт, — с тайным злорадством пояснил мертвый комиссар.
Айверсон открыл огонь в автоматическом режиме и превратил призрака в кружащиеся клочья эктоплазмы. Пистолет сухо щелкнул, и арканец механически вставил новый магазин взамен пустого. Хольт продолжал стрелять и перезаряжаться, пока последние фантомные комки не исчезли бесследно.
С тех пор он никогда не видел Детлефа Ниманда.
— А куда делась твоя подружка? — спросил Вендрэйк по возвращении Айверсона.
— Она больше не с нами, — ответил комиссар.
«Как и Модин», — подумал Хольт, твердо зная, что это не так. В отличие от огнеметчика, Изабель Рив обязательно вернется к нему.
Акт третий
ВОЗНЕСЕНИЕ
Глава одиннадцатая
ВОЕННЫЕ АРХИВЫ ПРОВИДЕНИЯ,
КАПИТОЛИЙ-ХОЛЛ
ДОКЛАД №: ГФ-067357
СТАТУС: *СЕКРЕТНО*
АВТ.: Генерал Таддеус Блэквуд, глава отдела собственной безопасности
ОЗН.: майор Ранульф К. Хартер, офицер-дознаватель (отдел собственной безопасности)
КАС.: Военные преступления — 19-й Арканский — пос. Троица, Вирмонт
СВД.: Примите к сведению, что данный населенный пункт находился в категории «содействующие повстанцам». Хотя жестокость, проявленная майором Катлером в ходе зачистки, вызывает сожаление, подобные инциденты неизбежны в военное время.
ЗКЛ.: Вам предписывается немедленно прекратить расследование событий в пос. Троица. Вопрос о наказании 19-го полка Конфедератов будет рассмотрен отделом собственной безопасности в надлежащем порядке. Дело закрыто.
Примечание: я хочу, чтобы Катлер и 19-й убрались отсюда в течение месяца. Дайте мужику полковничьи звезды и отправьте за пределы планеты. Катлер сделал то, что должен был, но он сорвиголова и слишком непредсказуем. Ему нельзя доверить подобную тайну. Если Инквизиция пронюхает о Троице, Провидение ждут немыслимые последствия.
— Вы — аномалия на Федре, Энсор Катлер, — заявил пор’о Дал’ит Сейшин с высоты своего тронного дрона, — но вы ведь всегда были аномалией, не так ли? Особенно для вашего начальства.
Беловолосый узник, сидевший на стуле за преградой силового поля, фыркнул в ответ.
— Ничего нового я от тебя не услышал, синекожий.
— Но я предлагаю вам выбор, от которого невозможно отказаться, — не отступал посланник. — В отличие от вашего Империума, Империя Тау приветствует лидеров с творческим мышлением. Такой человек, как вы, станет для нас бесценной находкой.
— Тогда открой карты, — Катлер наклонился вперед с лукавым выражением лица. За время заключения арканец похудел, в его облике проступило нечто волчье. — Говори начистоту, Си. Во что ты играешь здесь, на Федре?
О’Сейшин сложил пальцы домиком, тщательно обдумывая вопрос. Это было его двадцать пятое «собеседование» с Субъектом-11, но человек оставался таким же упрямцем. Возможно, пришло время всадить клинок чуть поглубже.
— Федра не имеет значения, — объявил посланник. — Война здесь — нечто вроде ямы для отходов Империи Тау, и мы не намерены её выигрывать. Продолжение конфликта служит Высшему Благу, в отличие от возможной победы.
— Ты хочешь сказать, что эта война — бутафория? — с горечью произнес Катлер.
— Не совсем так. Сражения вполне реальны, но при этом бесцельны. Одна рота ваших хваленых космодесантников могла бы захватить Федру за неделю, несколько опытных полков Гвардии — за год, но Империум осознанно направляет сюда худших своих солдат. Некомпетентных, сломленных, психически неуравновешенных, тех, кто утратил волю к победе и веру в себя.
— По-моему, ты оскорбляешь 19-й, — огрызнулся полковник.
— Как я уже отмечал, — успокаивающе поднял руку о’Сейшин, — иногда через сито отбора проникают аномалии вроде вас.
— То есть настоящие бойцы? — Катлер покачал головой. — Нет, на это я не куплюсь. Зачем бы Империуму играть в поддавки?
— Империум не играет в поддавки. Как и мы, он просто не хочет выиграть.
— И зачем вести войну, победа в которой никому не нужна?
Посланник тау скривил лицо, пытаясь изобразить человеческую улыбку. Он неустанно практиковал эту гримасу и считал, что добился весьма неплохих результатов.
— Отвечу вопросом на вопрос, Энсор Катлер. Скажите, с кем ваш Империум сражается на Федре?
— Не понимаю, о чем ты.
— Обратимся к фактам. Аборигены-саатлаа многочисленны, но примитивны, и их военный потенциал ничтожен. Ауксиларии-наемники иных рас эффективны, но их мало. Что касается моих сородичей… — о’Сейшин развел руками. — Сколько тау вы повстречали на Федре, Энсор Катлер?
— На одного больше, чем нужно, Си.
— Тогда вам повезло, поскольку я думаю, что на всей планете осталось не более двух тысяч тау. Весьма контрастирует с сотней тысяч имперских гвардейцев, не так ли? — посланник сделал паузу, давая Катлеру время обдумать цифры. — Спрошу вас вновь: с кем же Империум сражается на Федре?
