Виталий Сертаков - Город мясников
В пустом покинутом здании научного центра загудел мотор. К нам спускался лифт.
– А может, не будем его ждать? Ведь мы собирались туда, – Мокрик махнул рукой в сторону коридора номер четыре.
– Нет, уходить невежливо, – хихикнул Бауэр.
– Не стрелять, – сказал я. – Там может быть кто-то…
– Там кто-то есть… – нехорошо ощерился Бауэр. – Там непременно кто-то есть, командир. И я его встречу.
Он дослал снаряд, я сделал то же самое.
Лифт замер, и двери открылись.
43
ЧЕЛОВЕК С ГРИФОМ «АА»
Можешь ли веревкою привязать единорога к борозде, и станет ли он боронить за тобою поле?
Иов 39:10Щелчок инъектора, шипение принудительной вентиляции.
– …Я же вам говорил – наблюдение снимать еще рано, – медик в халате гипноцентра, стоявший в изголовье капсулы, брюзгливо поджал губы и покачался на пятках. – Вы утверждаете, что он представлен к должности командира декурии, минуя академический цикл?
– Именно так, – собеседник медика, светловолосый человек неопределенного возраста в просторном свитере, с пристегнутым к запястью чемоданчиком, вгляделся в бледное лицо легионера. – Он один из лучших. Легат лично интересовался его здоровьем. Скажите, эти… эти всплески как-то можно блокировать?
Медик задумался. Сквозь толстое стекло капсулы черты лица старшего стрелка Селена казались странно искаженными, словно спящий легионер собирался заплакать. Мужчина в халате нажал кнопку, и массивное кольцо томографа снова заслонило от собеседников окошко капсулы.
– Смотря чего мы собираемся добиться, – вымолвил, наконец, врач. – Если комиссия будет настаивать на дополнительном курсе гипнотерапии, я поставлю свою подпись. Но с политической лояльностью, как мне кажется, дела обстоят и так неплохо… – Медик бросил быстрый взгляд на представителя отдела вербовки, тот не проронил ни слова.
– Вот смотрите, – медик повернул к гостю экран. – Все проблемы заключены… гм… скажем так, в эмоциональном слое. С этим человеком до консервации памяти произошло нечто экстраординарное. Кстати, он не тесеец?
– Тесеец, но эта информация закрытая.
– Я понимаю. Дело в том, что указанные нарушения как раз характерны для представителей иных планет, где… гм… где менталитет отличается коренным образом. Кстати, не в упрек вам, просто констатация факта. Последние три года таких парней все больше, количество отклонений среди не-тесейцев достигло двадцати семи процентов. Но данный случай интересен… Этот ваш Селен крайне болезненно реагирует на раздражитель, который как раз наоборот, должен успокаивать и расслаблять. Если мы медикаментозно задавим его тревожность, это не будет автоматически означать, что мозг принял мечту.
– Что же делать? Доктор, вы же понимаете, что, как всякий добропорядочный тесеец, и к тому же легионер, он не может жить без великой звездной мечты. Строго говоря, на этом держится наша демократия, наши свободы и наш порядок. Не мне вам это объяснять, доктор. Человек, потерявший интерес к великой тесейской мечте, становится опасен для общества. Молодой парень, который не хочет заработать на свой дом, на свой участок в престижном районе, на свою обеспеченную старость в объятиях прелестной жены, какой из него гражданин? Ему место, в лучшем случае, в палатках забастовщиков, но никак не в элитных когортах нашей великой армии. Доктор, ведь у других такие симптомы тоже встречаются, так? И вы с ними справляетесь. Либо вам удастся вернуть его психику в русло здоровых представлений, либо…
– Мы сделаем все возможное. Если бы мне удалось получить разрешение на дешифрацию его памяти…
– Доктор, это исключено.
Блондин подобрал со стола свой чемоданчик, коротко глянул на часы. Его улыбка походила на гримасу боли. Медик про себя в который раз подумал, что вербовщики не умеют нормально улыбаться. У них тоже наблюдаются серьезные проблемы с выражением эмоций, как будто им приходится постоянно сталкиваться с кошмарами наяву, и они боятся улыбнуться, чтобы кошмары не вырвались наружу.
А может, так оно и есть, подумал врач, а вслух сказал:
– В таком случае, позвольте вас спросить. Если мы оба признаем, что причина эмоциональной неустойчивости скрывается именно в детских годах, то что с ним будет, когда придет время расконсервации памяти? Как он сможет жить?
– Это исключено, доктор. У него в личном деле гриф «АА». Этот человек крайне опасен для конфедерации. Ему никогда не вернут память.
44
ПИЩЕБЛОК
В делах повседневных помнить о смерти и хранить это слово в сердце.
Дайдодзи Юдзана– Меня зовут Маори Бирк. Доктор Маори Бирк. Не убивайте меня…
Невысокая стройная женщина лет тридцати, в комбинезоне химической службы, в ужасе скорчилась на полу лифта, закрывая голову руками.
– Она настоящая, – заявил Мокрик.
То, что она настоящая, я понял и так. От нее разило потом, рыбными консервами и страхом. Несмотря на это, она мне чем-то понравилась.
– Уберите пушки, – приказал я ребятам. – Эй, доктор, прекратите трястись. С вами говорит декурион Селен. Отборная центурия разведки Победоносного четвертого легиона. Не бойтесь нас, мы пришли, чтобы вас спасти.
– Я вам не верю, – женщина продолжала закрывать голову руками, но осмелилась посмотреть на меня. Короткая стрижка, красивые волосы, наполовину рыжие, наполовину – цвета созревших колосьев, татуировка на левой щеке, опухшие от слез уставшие глаза, искусанные губы. Ее грязный комбинезон был разорван в нескольких местах, кисти рук скрывались под толстыми резиновыми перчатками. В глубине лифта вертикально стояли два полиэтиленовых мешка, плотно чем-то набитых.
– Я не верю. Я доктор Маори Бирк. Не убивайте меня…
– Что-о?! Вы слышали, что я сказал? Доктор, мы пришли для того, чтобы вас вытащить. Не бойтесь, вставайте. Здесь только манипуларии, больше никого. Нет ни горожан, ни лесняков.
– Это очень плохо, – Маори Бирк внезапно отняла трясущиеся руки от лица, но не встала. Она привалилась боком к стене, в позе пьяного, который никак не может оторваться от забора, и внимательно осмотрела всех нас. – Так высадка десанта все-таки произошла? О боги, а мы так надеялись, что город вас не впустит…
Где-то высоко над нами с грохотом прокатилось что-то тяжелое, затем раздался такой звук, будто рвалось плотное полотнище. Доктор Маори вздрогнула.
– Вы на это надеялись?! Сколько вас здесь? Кто еще в здании, доктор?
– Я и… – Она замялась. – Я не знаю. Здесь есть еще две больные женщины.
– А как насчет стариков в борделе?
– Стариков? В каком борделе? – Маори Бирк повторила вопрос, как слабоумная. Потом ее взгляд упал на распластанную мумию с белой бородой, и женщина коротко вскрикнула.
– Я говорю о людях, угодивших в темпоральную ловушку. В черную дыру с прогрессирующим ускорением времени. Здесь же, на этом этаже.
– Храни меня, Гера… Это Хелеос Адонс, я его узнала. Но он… черт возьми, он состарился лет на сорок. Я ничего про это не знаю… – Вне сомнения, она говорила правду. – Впрочем, ничего удивительного. После говорящих деревьев и бабушек Помпея…
У меня что-то екнуло в животе. Я снова вспомнил, как опрятная старушка в льняном платье хвостом разрезала нашего Рыбу.
– Вы говорите о старушках с хвостами?
– Я их не видела. Их вроде бы придумал Помпей Лектор, начальник транспортной службы.
– Придумал? – изумился Мокрик, но Бауэр его опередил:
– И вы надеялись, что высадки не произойдет? После того как миссия передала сигнал о нападении?
– А это кто? – Женщина опасливо взглянула на истерзанный скафандр Деревянного.
– Это старший стрелок Кадмий. Он только что погиб. Он спас ваш научный центр от глюка.
Я посветил в дверь коридора номер четыре. Нижний город уже начал завоевывать пространство. Шпили, арки и пирамиды с шуршанием заполняли громадное опустевшее помещение.
– Это очень плохо, – мрачно повторила Маори Бирк. – Значит, это расползется дальше. Конец всему.
– Что расползется, доктор? Мы остановили глюк. Или есть еще один?
Она посмотрела куда-то вверх, словно прислушиваясь. На ее левой скуле, возле уха, наливался свежий синяк.
– Мы вас чуть не пристрелили, – разрядил атмосферу Мокрик. – Здесь есть еще живые люди?
– Есть, – сказала доктор Маори. – Но вам с ними лучше не встречаться. Если у вас есть возможность покинуть миссию, улетайте отсюда немедленно. И передайте своим, чтобы сюда не возвращались.
Мы переглянулись. У меня не нашлось слов, чтобы выразить свое недоумение.
– Доктор, вы не понимаете…
– Нет, это вы не понимаете! – вспыхнула она. – Вы и не должны понимать. Это стало ясно только сегодня. Я разговаривала с зелеными, даже они не могут справиться…
– Что?! Вы вступили в переговоры с лесняками? Значит, эти убийцы здесь, они прорвались в помещения комбината?
