Энн Леки - Слуги правосудия
Когда я совершала поклонение божеству, рядом со мной появилась капитан корабля в коричневой форме. Она собиралась бросить свои цветы, но замерла и уставилась на меня. Пальцы ее свободной левой руки слегка шевельнулись. Чертами она напомнила мне сотенного капитана Рубран Оск, хотя капитан Рубран была высокой и худой и носила длинные прямые волосы, а эта была ниже ростом и плотного телосложения, с коротко подстриженными волосами. Бросив взгляд на украшения, я убедилась, что она — ее двоюродная сестра, представитель той же ветви того же семейства. Я вспомнила, что Анаандер Мианнаи не могла предсказать, будет ли предана ей капитан Рубран, и не хотела потревожить сеть клиентуры и связей, к которой та принадлежала. Интересно, подумала я, осталось ли это по-прежнему, или клан Оск принял решение в пользу той или иной стороны.
Впрочем, это не имело значения. Капитан все еще смотрела на меня, по-видимому уже получая ответы на свои запросы. База или ее корабль сообщат ей, что я иноземка, и капитан утратит интерес, предположила я. Или нет — если узнает о Сеиварден. Я не стала дожидаться результата, но завершила молитву и начала пробираться среди людей, которые ожидали своей очереди сделать приношения.
По сторонам храма были святилища поменьше. В одном трое взрослых и двое детей стояли вокруг младенца, которого возложили на грудь Аатр — изваяние было сооружено с расчетом на проведение этого ритуала, рука богини обнимала свою часто поминаемую грудь, — надеясь на благоприятную судьбу или, по крайней мере, на некое предзнаменование того, что ожидает дитя в будущем.
Все святилища были прекрасны, сверкая золотом и серебром, стеклом и полированным камнем. Под сводами храма отдавались эхом сотни тихих бесед и молитв. Никакой музыки. Я подумала о почти пустом храме Иккт и о том, как Божественная Иккт рассказывала мне о сотнях давно почивших певцов.
Я провела в храме почти два часа, восхищаясь святилищами второстепенных божеств. Должно быть, он размещался на территории базы, не занятой дворцом. И они, несомненно, соединялись, поскольку Анаандер Мианнаи регулярно исполняла здесь роль жреца, хотя проходы были незаметны.
Я оставила траурное святилище напоследок. Отчасти потому, что эта часть храма наверняка переполнена туристами, а отчасти потому, что понимала: это принесет мне печаль. Оно оказалось больше, чем другие вспомогательные святилища, почти в половину обширного главного зала, там стояли полки и шкафы, переполненные приношениями усопшим. Все это — пища или цветы. Все — из стекла. Стеклянные чайные чашки со стеклянным чаем, над которым поднимается стеклянный пар. Целые холмы изящных стеклянных роз и листьев. Две дюжины различных видов стеклянных фруктов, рыбы и зелени, которые чуть ли не источают призрачный аромат моего ужина предыдущим вечером. Ширпотребные версии этой продукции можно купить в магазинах в стороне от главной площади и поместить в домашнем святилище, посвятив богам или усопшим, но эти артефакты — совсем другие: каждый — тщательно проработанное произведение искусства, на каждом — весьма заметные имена живого жертвователя и покойного получателя, так что каждый посетитель может видеть благочестивую печаль, а также богатство и положение, выставленные напоказ.
Вероятно, у меня достаточно денег, чтобы заказать такое приношение. Но если бы я это сделала, пометив соответствующими именами, это стало бы самым последним, что мне удалось бы сделать. И бесспорно, жрецы отказали бы. Я также размышляла над тем, чтобы послать денег сестре лейтенанта Оун, но это тоже вызвало бы нежелательное любопытство. Может, я могла бы устроить так, чтобы мое имущество отошло ей, после того как я сделаю то, ради чего здесь появилась, но я подозревала, что это невозможно. Тем не менее размышления об этом и о моей роскошной комнате и дорогих, красивых нарядах вызвали чувство вины.
У входа в храм, когда я собиралась выйти на главную площадь, на моем пути возникла солдат. Человек, не вспомогательный компонент. Она поклонилась:
— Извините. У меня — послание от гражданина Вэл Оск, капитана «Милосердия Калра».
Капитана, которая уставилась на меня, когда я делала приношение Амаату. То, что она послала солдата, чтобы обратиться ко мне, показывало: она считает меня достойной больших усилий, чем отправить послание через системы базы, но не настолько, чтобы послать лейтенанта или подойти самой. Хотя, возможно, она предпочла положиться на солдата из-за определенной неловкости в социальном плане. Трудно было не заметить некоторой неуклюжести предложения, построенного так, чтобы избежать учтивого обращения.
— Прошу прощения, гражданин, — сказала я. — Я не знаю гражданина Вэл Оск.
Движением руки солдат изобразила почтительное извинение.
— Сегодня утром знаки предсказали капитану неожиданную встречу. Увидев, как вы делаете приношение, она поняла, что речь о вас.
Заметить чужестранца в храме, в таком большом месте, — вряд ли это можно расценить как неожиданную встречу. Меня несколько задело, что капитан даже не попыталась приложить побольше усилий. Несколько секунд размышлений — и можно было придумать что-нибудь получше.
— Что за послание, гражданин?
— Капитан обычно пьет чай после обеда, — сказала солдат, мягко и вежливо, и назвала чайную возле главной площади. — Она будет польщена, если вы присоединитесь к ней.
Время и место предполагали «светскую» встречу, которая на самом деле устраивается, чтобы продемонстрировать влияние и связи и обсудить дела в неформальной обстановке.
У капитана Вэл нет со мной дел. И она не извлечет никаких преимуществ из того, что ее увидят со мной.
— Если капитан хочет встретиться с гражданином Сеиварден… — начала я.
— Капитан встретила в храме вовсе не капитана Сеиварден, — ответила солдат несколько извиняющимся тоном. Наверняка она понимала, насколько прозрачно ее поручение. — Но разумеется, если вы захотите привести капитана Сеиварден, капитан Вэл почтет за честь познакомиться с ней.
Несомненно. И, даже оставшись без семьи и без гроша, Сеиварден предпочтет получить личное приглашение от того, кого она знает, а не послание через системы базы или это приглашение на грани оскорбления от солдата капитана Вэл. Но мне это было на руку.
— Я, конечно, не могу говорить за гражданина Сеиварден, — сказала я. — Поблагодарите, пожалуйста, капитана Вэл за приглашение.
Солдат поклонился и исчез.
Рядом с главной площадью я обнаружила магазин, в котором продавались картонные коробки, содержимое которых обозначалось просто как «обед», что оказалось снова рыбой, тушенной с фруктами. Я вернулась в комнату и села поесть за стол, чтобы видеть панель на стене, видимую связь с Базой.
База так же умна, как некогда я, когда еще была кораблем. Моложе, да. Более чем вдвое. Но сбрасывать со счетов ее нельзя ни в коем случае. Если меня обнаружат, то почти наверняка из-за Базы.
База не выявила мои имплантаты вспомогательного компонента, я все их деактивировала и скрыла как можно лучше. Если бы она их заметила, меня бы уже арестовали. Но База могла видеть, по крайней мере, основы моего эмоционального состояния. Могла, при наличии достаточной информации обо мне, понять, когда я лгу. Наверняка пристально наблюдала за мной.
Но эмоциональные состояния, с точки зрения Базы, с моей точки зрения, когда я была «Справедливостью Торена», — лишь средоточие медицинских данных, бессмысленных вне обстоятельств. Если в моем нынешнем тягостном настроении я бы только что сошла с корабля, База, вероятно, увидела бы это, но не поняла бы, почему я испытываю такие чувства, и не смогла бы вывести никаких заключений. Но чем дольше я нахожусь здесь, чем больше видит меня База, тем больше у нее данных. Она сможет собрать собственный контекст, свою картину того, что я такое. И сможет сравнить это с тем, чем, по ее мнению, я должна быть.
Опасность возникнет, если эти два образа не совпадут. Я проглотила рыбу и посмотрела на панель.
— Привет, — сказала я, — ИИ, который наблюдает за мной.
— Уважаемая Гхайад Брэк, — сказала База из панели безмятежным голосом, — привет. Ко мне обычно обращаются как к Базе.
— Тогда — База. — Я откусила еще рыбы. — Итак, ты за мной наблюдаешь. — Я была искренне этим озабочена и не могла скрыть этого от Базы.
— Я наблюдаю за всеми, уважаемая. Ваша нога все еще беспокоит вас? — Она беспокоила, и, несомненно, База видела, как я берегу ее, видела, что это сказывается на том, как я сейчас сижу. — Наши медицинские учреждения превосходны. Я уверена, что один из наших врачей мог бы найти решение вашей проблемы.
Тревожная перспектива. Но я могла сделать так, чтобы моя реакция выглядела совершенно понятной.
— Нет, спасибо. Меня предупреждали о радчаайских медицинских учреждениях. Я предпочла бы перенести небольшое неудобство и остаться самой собой.
