Виктор Косенков - Русские навсегда
– Всех поднял, – удовлетворенно хмыкнул Михалыч и поймал за локоток пробегавшую мимо проводницу, сменившую хмурого молодого парня, который принимал вагон с вечера. – Барышня, будьте любезны, нам еще стаканчик чаю. Очень он у вас хорошо получается.
Барышня кокетливо хихикнула, не менее игриво кивнула и ускакала куда-то по своим важным делам.
– Миленькая, – сам себе сказал Михалыч. – Даже очень миленькая. Но…
Он посмотрел на соседа, сидевшего на боковом месте напротив, и пожал плечами.
– Членом туда, членом сюда… Годы не те.
Сосед понимающе пожал плечами. Об чем, мол, разговор, понимаю.
Через некоторое время вернулся Сергей. Свежий, бодрый и довольный.
– Все-таки бритье имеет свои положительные стороны! – радостно сообщил он.
– Ага. Тебя бы не поняли еще лет пятнадцать назад.
– Почему?
– Потому что тогда бытовала поговорка, что никакие месячные не сравнятся с ежедневным бритьем. Нет, конечно, пока бритва свеженькая, то все хорошо. Но она же тупится, сволота, а менять каждую неделю жаба давит.
– Ты хочешь сказать, что сталь стала лучше?
– Нет. – Михалыч сделал глоток чая и удовлетворенно крякнул. – Наоборот.
– Не улавливаю.
– Сталь стала хуже! – В уголках губ Михалыча притаилась улыбка.
– Так с чего же положение улучшилось?
– Очень просто. Даже очень паршивую сталь можно довести до состояния, когда лезвие бреет чисто и без неприятных ощущений.
– Ну и?
– Ну и все. – Михалыч пожал плечами. – Главное отличие в том, что выбрасывать эту гадость теперь не жалко. Тупится сразу и напрочь. Два дня – и выкинул. Стоит дешево. Так что каждые два дня ты имеешь свежую бритву, а старой даже киви не обрить.
Из-за плеча Сергея показался Гриша. Уловив последние слова Михалыча, он изобразил пантомиму. Ухватил себя между ног, выпучил глаза, сдвинул брови и выпятил губы.
– Как тебе приперло, – посочувствовал Сергей. – А там… Ну… Левая рука, слабое подобие правой… Не помогает?
Гриша отмахнулся и выжидательно посмотрел на Михалыча. Тот пожал плечами.
– Извини, старик, тут ты вышел за мои коммуникативные возможности.
– Какие возможности? – спросил Сергей.
– Те самые, – Михалыч кивнул Грише. – Ну-ка, давай еще раз…
Гриша повторил.
– Круто, – согласился Михалыч – Смешно.
– Эй, родные, – Сергей возмутился. – А мне рассказать?!
– Учись, брат, невербальному общению. Важная штука и понадобиться может в любой момент.
– Да ладно… Успею. С этим… говоруном полиглотом станешь. Чего он сказал-то?
– Ну, это шутка такая. – Михалыч вытащил из рюкзака пакетик с бутербродами и пластиковые мисочки с растворимой кашей. – Шутка про киви.
– Про киви?
– Ну да… Киви они зеленые и волосатые.
– Я в курсе, как выглядят киви. В смысле плоды… А не птичка.
– Они самые. Так вот, поскольку они зеленые и волосатые, то больше всего они напоминают яйца орка.
– Кого?! – Сергей вытаращил глаза.
– Орка! Ну знаешь такие… гамадрилы зеленомордые.
– Э-э-э…
– Елки зеленые, ну старая такая картина, «Властелин колец», помнишь? Ну, в каждой школе сейчас показывают, дети из кинозалов сбегают… Неужели не слышал?
– Ну, я смотрел, конечно. По этому фильму потом какой-то чудак книгу написал…
– Гхм… Ну ладно. – Михалыч почесал в затылке. – Короче, такие страшные, толпой ходили, всех били. Припоминаешь. Вот это и были орки.
– Да ты что? – Сергей искренне удивился. – А я только в альтернативном переводе смотрел. Как там только они не назывались… Теперь буду знать.
– На вот, сходи кипяточку плесни. – Михалыч протянул Сергею мисочки с кашей. – Завтракать будем кашами, не слишком вкусно, но зато безопасно. Сколько раз я в дороге травился… Такое, я вам скажу, сомнительное удовольствие.
Сергей убежал к проводнику, а Гриша с Михалычем разложили бутерброды и чай.
– Не желаете? – гостеприимно поинтересовался Михалыч у соседа сбоку.
Тот отказался, хотя, возможно, и пожалел, когда пришел Сергей с кашей, которая удивительно вкусно пахла.
– Никогда бы не подумал, что этот непонятный полуфабрикат может такие ароматы выдавать, – сообщил Столяров.
– А чего странного? – удивился Михалыч. – Стал бы ты есть эдакую резиновую блямбу, наполненную всеми необходимыми минералами и прочими витаминами, но с отвратительным запахом?
– Нет.
– Ну, приблизительно так же рассуждают производители этого хозяйства… На вкус – фигня, но пахнет так, что язык готов проглотить.
– А со вкусовыми ощущениями можно что-то сделать?
– Ну, брат, ты многого хочешь.
После завтрака осталось чувство какой-то незавершенности, как всегда бывает в долгом пути. Привычка, выработанная годами активной жизни, не работает. Вроде бы поел, надо вскакивать, куда-то бежать, ехать, там ждут, здесь чего-то хотят. Работа, работа, работа… Но в дороге все иначе. У нее свой ритм и своя жизнь.
– Ну, что будем делать? – поинтересовался Сергей. – В карты играть или по вагонам шататься?
– Экий ты прыткий, сразу по вагонам… У нас тут и так хорошо. Вон проводница какая…
– Проводница. – Сергей неожиданно для себя оживился. – Вчера был вроде проводник.
– То вчера. А сегодня пробегала, хорошенькая такая. Так что по другим вагонам нам еще рано, свой не освоили. Ты мне другое скажи. Вот ты говоришь все время: месть, месть… Отомстил… А, кроме вполне адекватного нежелания опускаться ниже плинтуса, что для тебя – месть? Мне интересно, потому что я тебя давно знаю, но таких вот хитрых выбрыков как-то не замечал. То есть ты всегда был склонен к разного рода странностям, но переносить их в практическую область не спешил.
Сергей прислонился к стенке и задумался.
– Знаешь, это что-то вроде Пути Воина.
– Бусидо?
– Не совсем, то есть в некотором смысле. Бусидо – это морально-этическое учение о нормах поведения самурая, который подчинял свою жизнь велению долга. Все, что находилось вне этих пределов, считалось несущественным. Я понимаю Путь Воина в его метафизическом плане. Человек, движущийся в этом направлении, должен быть безупречным.
– В чем?
– Во всем. Во всем, что касается его пути. Я вообще долго пытался сформулировать эти тезисы, но как-то все не получалось. Вряд ли и сейчас получится.
– Ну ты попробуй, дорога-то длинная. Я тебе помогу. – Михалыч подложил под спину подушку, устраиваясь поудобней. – Давай сначала. Месть для тебя – это путь воина, твой бусидо. Который…
– Который, – подхватил Сергей, – характеризуется безупречностью.
– А что такое безупречность, по-твоему?
– Это такое… Такое идеальное психическое состояние, при котором человек без страха и сомнения двигается к цели, которая превосходит все возможное. То есть безупречный человек способен достичь невозможного. Месть – это лучший учитель в этом деле.
– Почему?
– Месть не прощает ошибок. Она всегда требует безупречного отношения к себе и к своей жизни. И все потому, что приближает смерть вплотную.
– Погоди, погоди. Тут все хорошо, но какая-то путаница в терминах. Смерть – понятно. Месть – понятно. Безупречность – непонятно. То есть про идеальное психическое состояние – это мило, но… Но непонятно.
– Хорошо, тогда давай зайдем с такой стороны… Мы можем сделать масло масляным. То есть безупречность – это то, что позволяет человеку быть безупречным.
– По части все запутать тебе равных нет, – сообщил Михалыч.
– Спасибо. – Сергей поклонился. – Но дело-то в том, что тут одно и то же слово понимается с двумя несколько различными значениями.
– Омонимы?
– Ну. – Сергей слегка замялся. – Вроде того. То есть получается, что метафизическая безупречность помогает человеку приблизиться к идеалу, достигать сверхцелей. При этом она вполне может быть выражена в определенных правилах, которые следует соблюдать. Безупречность состоит в том, чтобы поддерживать соответствие декларируемых возможностей с реальными способностями и линией поведения. Потому что если некто заявит своими намерениями, допустим, все ту же месть, то он должен быть готов к тому, что придется совершать такие действия, о которых он даже не думал. Придется драться, возможно, убивать. Для этого нужно как минимум знать, как это делается, иметь возможность и, главное, быть готовым выйти за общепринятые границы, рамки… Для человека безупречного их просто не существует. Он не имеет пределов.
– У тебя получается, что безупречный человек – это такой маньяк.
– Нет, ну… – Сергей задумался. – Вообще, для обыкновенного человека, так и есть. Для обыкновенного человека, привыкшего все мерить по своей невысокой колокольне и жить в рамках общепринятой морали, любой, кто ставит себе сверхцели, натуральный маньяк. Но что ж тут поделаешь?
– Это мне напоминает, как один мой знакомый пытался определить для себя, к какой же идеологии он принадлежит. – Михалыч засмеялся. – Занялся изучением различных трудов и доктрин, пока не столкнулся с Бенито Муссолини и не выяснил, неожиданно для себя, что… по убеждениям является фашистом. Самым натуральным. Причем всю жизнь он отвергал все проявления нацизма, расизма и прочие гнилые варианты. Но, как оказалось, был настоящим фашистом муссолиниевского толка. Он потом еще тесты проходил всякие… К психоаналитику обращался. Все понять не мог, как же так вышло.
