Дмитрий Манасыпов - Кремль 2222. Восток
– Ох уж эта твоя присказка… – протянул Дунай.– Давненько я не видел небо синим… вообще не видел. Старики говорят, что со времен Последней войны оно постоянно хмурое, будто пелена дыма от погребального костра.
– Это все потому, что ты мужлан и не умеешь видеть чистоту за внешними проявлениями.
– Священный клинок! У тебя на каждое слово найдется ответ!..
Айгуль не ответила. Вместо этого достала нож, который калила в небольшой жаровне, сделанной Крюком из огрызка какой-то железяки. Рана на щеке маркитанта не давала ей покоя с момента, как тот оказался на верстаке. Рассмотрев получше, девушка все же решила ее вскрыть. Приблизившаяся к вздувшейся и покрасневшей плоти полоса раскаленной до малинового цвета стали заставила раненого дернуться в сторону. Айгуль лишь мотнула ему головой, мол, помоги. Пластун оказался рядом, готовясь придержать мужика во время короткого хирургического вмешательства, если тот вдруг решит дернуться. Но обошлось: операцию раненый выдержал как настоящий дружинный воин – не шелохнувшись. Дунай покачал головой, оценив его мужество, и только хотел сказать об этом девушке, как заметил движение век раненого:
– Надо же, смотри, он реально приходит в себя!
– Не шевелись, батыр.– Голос Айгуль звучал тихо-тихо, видно успокаивая раненого.– Тебе надо лежать. Твое лицо рассек отравленный клинок. Я очистила рану, но твоя кровь успела принять яд. Пока еще он не коснулся сердца, и думаю, что ты еще поживешь… некоторое время.
– Воды…– еле слышно просипел мужик.
Айгуль смочила пальцы из фляги, поднесла к его спекшимся и прокусанным до корки губам.
– Тебе нельзя много пить. Густая кровь течет медленнее. Вода даст ей силу, и яд быстрее сделает свое черное дело.
Незнакомец тяжело задвигал глазами, еле сумев их раскрыть. Айгуль отошла, дав ему возможность нормально осмотреться.
Какое-то время он лежал, уставившись в одну точку над собственной головой. Потом чуть шевельнулся, поворочал головой. Пока еще мутный, полный боли взгляд остановился на Айгуль. Цену такому терпению Дунай знал хорошо. Сейчас этому мужику было очень худо и больно. Да и страшно, наверное. Человек он явно тертый, понимает, что да к чему. А смерти не страшатся лишь глупцы. Другое дело, как ее ждать и готовиться к самой встрече. Мужик в камуфляже заслуживал уважения даже тем, как пришел в себя, и молчанием во время всех манипуляций Айгуль над его ранами.
Сейчас раненый все так же молча пялился в сторону синей свободной рубахи Айгуль. Дунай проследил взгляд, уткнувшийся в совсем свежие пятна крови на рукавах. Видно, его попутчица тоже это заметила:
– Щека начала нарывать, пришлось взрезать. Кровь плеснула словно из ледяного гейзера.
На бледном лице, покрытом щетиной и солидным количеством морщин, отразилось легкое недоумение. А молодец, что скажешь? Лежит, плавая на красных волнах жара и боли, и все равно прокачивает в голове все услышанное. Дунаю очень захотелось, чтобы раненый выжил. Такое стремление к жизни явно заслуживает награды.
– Сколько?
– Что сколько? – удивленно изогнула одну черную бровь Айгуль.
Сиплый голос из совсем сухого горла прокаркал тот же вопрос:
– Сколько… мне осталось?
Девушка посмотрела на Дуная. Пластун понимающе кивнул головой. Легко ли сказать человеку про отмеренный ему краткий срок до свидания со старухой? Той, что всегда приходит с большой черной косой.
– Думаю, сутки,– Айгуль сказала это так, что даже Дунай не поверил. Жить раненому оставались часы, никак не больше.
– До вечера доживешь, воин,– он решил его подбодрить.– Это тебя боевой робот метательным диском приласкал?
– Он.
– Я так и подумал,– кивнул Дунай.– Сегодня проснулся, слышу – у маркитантов канонада. Дай, думаю, гляну, что за дела? Ну и глянул, называется. Сам на шайку мутантов нарвался. Они как раз нас выслеживали, рассчитывали с рассветом прихватить.
Да уж, сходил, посмотрел. Стоило говорить умирающему о том, что рискнул жизнью ради поисков совсем не думавшего помирать крысопса? Вот и пластун полагал, что не стоило, и сказал половину правды.
Айгуль поддержала игру, понимая, как важно сейчас доброе слово, особенно веселое. Не зря ведь в Кремле говорили старики, что, дескать, негоже плакать после смерти воина. Смеяться надо, песни боевые петь, показывая, что нет страха перед смертью среди оставшихся в живых людей. И это касалось и сегодняшней ситуации. Тем более что этот самый немолодой воин спас Дунаю жизнь. Как ни прикидывай, а так оно и вышло.
Видно, что у кешайнов многие думали так же. Айгуль хмыкнула, насмешливо искривила губы:
– Лучше бы подождал немного, да вместе со мной и Крюком пошел. Так нет. Его оставил меня спящую стеречь, а сам смылся смотреть на стрельбу у маркитантов. Как же, разведчик-пластун, любопытство впереди него бежит и за собой тянет.
– Работа такая,– невесело усмехнулся в усы Дунай.– Как говорится, нет худа без добра. Парень мне помог, мы ему немного. Звать-то тебя как?
– Снайпер.
– Ишь ты? – удивился пластун.– Имя, что ль, такое?
– Считай… что так.
Пластун покатал прозвище на языке. Что за чудо-зверь «снайпер», слышать доводилось. Сказку о маркитанте, что расстрелял издалека целый отряд нео, не оставив ни одного, ему поведал один из темных торгашей. Уважительно назвал тогда своего коллегу тем самым словом, что сейчас выдал за имя раненый.
Ну так это его личное дело, как называться. Или верование, может, какое, что нельзя имя открывать. И уж точно такое прозвище дадут не зря, эт точно. Своего имени пластун от спасителя решил не скрывать, равно как и правду обо всех остальных.
– А я Дунай. Ведунью нашу Айгуль звать. Если же увидишь типа робота с крюком вместо руки – не пугайся, это наш. Его так Крюком и звать.
– Будем знакомы,– просипел Снайпер. И начал пытаться двигать рукой, сжав зубы. Да, силы воли ему точно не занимать. От, гляньте-ка, взял да и сел. Пусть и пошатнулся, но не завалился назад, вцепился пальцами в край доски. Костяшки даже побелели, так сильно Снайпер вцепился ими, удерживая самого себя. Да, силен дядька, ничего не скажешь.
– Ты куда, батыр? – дернулась к нему Айгуль.
– Пусть идет,– Дунай придержал ее, чуть коснувшись плеча. Не стоило нянькаться с раненым как с малым дитем, тому уж точно будет неприятно.– Воину лежа смерти ждать – хуже нет.
Снайпер сел, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Оглянулся вокруг, осматриваясь. Дуная очень заинтересовало узнавание, мелькнувшее у того в глазах. Гость точно знал, где оказался, что здесь было раньше. И знал не потому, что все вроде понятно, нет.
Он смотрел так, как сам Дунай смотрел бы на свою детскую каморку, вернувшись в нее в старости. Узнавая не по знакомым вещам, а по тому, что она была с ним с самого мелкого возраста. Так и Снайпер смотрел на стальные тиски и железную громаду какой-то машины как на знакомую с детства. Очень интересный попался Дунаю на пути человек. Считая с незнамо откуда попавшим сюда Крюком – уже второй. И тоже с загадкой.
Снайпер уставился на баюкающего обрубок руки ворма в углу:
– А его… зачем? – поинтересовался Снайпер, явно имея в виду не «зачем связали», а «зачем оставили в живых». Спросил – и закашлялся, выплюнув на покрытый слоем пыли пол кровавый сгусток.
Дунай пожал плечами:
– Трупоеда-то? Айгуль настояла. А подоспевший Крюк ее поддержал. Он, кстати, вас двоих сюда и припер на себе. Тебя-то понятно, а его зачем? Мерзкое племя. Разбойничает в этих местах и в основном падалью питается. Причем по барабану, кого жрать – своих, чужих, мутантов, гниль всякую… Лишь бы мясо было. По мне тоже лучше б добить, чтоб не мучился.
Несмотря на то что пластун говорил очень негромко, ворм услышал.
– Нет! – заверещал он.– Не надо добить! Лучше давай уйти в Красный туман! Не надо добить!
Дунай поморщился.
– Вот так всегда. Как кого пожалеешь – так сразу начинаются советы, что делать, как жить, инструкции, пожелания…
– В Красный туман…
Айгуль прищурилась, словно вспоминая что-то.
– У кешайнов, воинов нашего племени, есть один боец,– проговорила она.– Говорят, он прибыл сюда, в Москву, молодым. А в одном из боев ему разрубили лицо от левого виска до мочки правого уха. Обычный гао-шайн умер бы немедленно, но наши воины живучи. Раненый долго не уходил в Край вечной войны, метался в бреду, боролся с кем-то невидимым. И тогда московский хайн-нойон решил нарушить запрет и отнести воина к границе Красного тумана. Что и было сделано.
– А что за запрет? – Дунай сразу подумал о ком? Верно, о кешайне Хане.
Айгуль нахмурилась, недовольная тем, что ее перебили, но ответила:
– У местных существует поверье, что за Красным туманом в башне живет тварь, знающая секрет вечной жизни. Говорят, она бродила по миру со времен Последней войны, ища себе смерти. Но любой, кто пытался убить ее, умирал сам. Наконец она нашла пристанище в древней башне, подпирающей небо, и с тех пор живет там. Любое живое существо, перешагнувшее границу тумана, исчезает навсегда. Некоторым раненым тварь дарит жизнь, но с тех пор они становятся проклятыми. Нойон решил проверить…
