Сергей Клочков - Новая зона. Время туманов
— Уже вкусно… — кашлянул Шелихов, забрал у капитана бинокль и осмотрел все здание. Внешне ничего необычного сталкер не заметил — просто дом из желтовато-серого кирпича, видно, что старый, явно советской еще постройки, у земли кирпич облицован мрачного вида темной плиткой. Небольшие окна, частью открытые, с выбитыми, скорее всего ветром, стеклами. Но признаков аномалий видно не было, по крайней мере в бинокль… хотя…
Семен обратил внимание на одну малозаметную, но странную особенность. Окна бывшей общаги были заметно темнее, чем в соседних зданиях, — в армейский бинокль было почти невозможно разобрать интерьеры даже тех комнат, окна которых были открыты. И еще Шелихову мерещилось, что темнота эта движется, завихряясь в каждом оконном проеме темно-серым размытым колесом. Но, правда, стоило только моргнуть, как загадочное движение в окнах тут же прекратилось. Семен счел «феномен» обманом зрения или очередным зонным «галюном» — делом в таких местах вполне обычным.
— Идем? — спросил ученый.
— Пошли, — кивнул Серый.
— Ну, тогда принимайте угощение. — И Лазарев раздал каждому по маленькой пластиковой баночке.
— Это что, для анализов? — Семен потряс баночку, похоже, из-под витаминов, и внутри что-то защелкало. — Я еще не настолько напуган, чтобы прямо здесь их сдавать. Да и стесняюсь я при всех.
— Шутник. — Ученый даже не улыбнулся. — Советую съесть это угощение сейчас… препараты подействуют примерно через двадцать — двадцать пять минут после приема и будут защищать наши с вами души три с половиной часа.
— Что за дрянь? — Ткаченко высыпал на ладонь несколько разноцветных капсул и таблеток. — Мне с них не поплохеет?
— Поплохеет, если не выпьешь. — Игорь проглотил все пилюли разом и запил водой из фляжки. — Две оранжевые капсулы блокируют механизмы, ответственные за развитие синдрома Гельмана, то есть долговременных тяжелых нарушений психики после воздействия пси-полей высокой интенсивности. Маленькая серая таблетка подавляет галлюцинации, хотя, к сожалению, не на сто процентов. Янтарная, побольше, — снижает общий шок всей нервной системы без потери остроты внимания. Три зеленые капсулы — седативные и обезболивающие препараты, голова там все-таки побаливает. Ну и большая черная фиговина — недавно разработанный сложный препарат, предотвращающий очаговое разрушение лобных долей мозга — им в пси-очагах достается особенно сурово.
— Чтоб в зомби не перекинуться? — Шелихов проглотил таблетки.
— Можно и так сказать, — кивнул Игорь.
— Ох, мама… роди ты меня обратно. — Капитан с отвращением закинул предложенную «дрянь» в рот, поморщился. — Надеюсь, оно того стоит, чтобы так организм травить.
— За все измерения в доме на троих девятьсот тысяч денежек. — Лазарев щелкнул пальцами. — Если вынесем образцы, то общая сумма будет миллион пятьсот плюс по сто тысяч за каждый вынесенный оттуда аноб с пси-свойствами. Центр, господа, сейчас может позволить себе не мелочиться с вознаграждениями.
— А если мы там все помрем? — поинтересовался Ткаченко.
— За счет ЦАЯ будет поставлен красивый гранитный памятник с золотыми буквами, — немного раздраженно ответил Лазарев. — И венок от благодарного человечества, а также всяческий почет. Устраивает?
— Не очень, — улыбнулся капитан. — Ну, что ж, постараюсь не сдохнуть. Первый вариант, который с деньгами, мне нравится намного больше.
— И вообще, Андрей, ты такие разговоры здесь заканчивай, — серьезно попросил Шелихов. — Новичков в Зоне бьют больно и унизительно, если они про смерть болтать начинают. Правильно профессор говорит, что здесь слова сбываются. Даже думать не моги о таких вещах, капитан.
И Шелихов медленно, аккуратно пошел вперед. Дома у Андрея нашелся небольшой «мужской» арсенал из отверток, пассатижей, дрели и прочих инструментов, но самой полезной находкой Семен посчитал большую пластиковую банку с саморезами, болтами, шайбами и гайками. Сейчас вот и пригодились.
Небольшой болтик, цокая, подкатился к трамвайным рельсам. Подойти, взять, бросить дальше и смотреть, смотреть на дорогу, слушать все звуки, подмечать странности. Сзади, сразу за спиной, наука топает со своей чудо-машинкой, которая, может быть, и найдет на пути то, что человеческим глазом не увидеть, ведь спасал уже детектор, факт, хорошая штука. Еще бросок, и лучше обойти стороной белый «Ниссан» с вмятой от удара дверцей и выкрошившимся лобовым стеклом… авария была, гнали, но трупов в салоне не видно, значит, вылезли… ну или вытащили. А возле машины как будто пылинки морозные в воздухе на солнце сверкают ярким таким, алмазно-колючим блеском. Да еще и косточки с перьями у машины, еще кучка, и еще одна… а у спущенного колеса высохшая птица лежит, на крупную галку похожая. «Сторожат» аномалию, значит, и дорогу показывают для внимательных людей… дальше, дальше…
Всего один раз брошенная автоматная гильза повела себя «неправильно» — тюкнула в дорогу, но не отскочила от асфальта, а поднялась на попа, словно маленькая латунная неваляшка, и стала раскачиваться в разные стороны. А по дороге поползли серые змейки пыльных поземок, зашуршало песком и мелкими камешками — что-то потревожила эта гильза, какую-то дрянь, и хорошо, что Шелихов сделал дальний бросок, как чувствовал, что не стоит подходить к бордюру проезжей части.
Бывшая общага казалась тем страшнее, чем ближе подходил к ней сталкер. Клубящаяся темнота в окнах, как оказалось, не была галлюцинацией — свет действительно проваливался в дом, словно в бархатную штору, которую кто-то изо всех сил тряс и раскачивал, пуская по ткани быстрые волны. Семен ощутил характерную дурноту, похожую не то на похмелье, не то на состояние, когда просыпаешься с температурой и головной болью. Уже ощутимо тошнило, и Лазарев попросил остановиться, не доходя до порога здания примерно метров тридцати, — добрались быстрее расчетного времени, и таблетки попросту не начинали действовать.
Через несколько минут Шелихов почувствовал шум в ушах, похожий на рокот далекого прибоя. Немного отнялись ноги, и конечности стали ощутимо «ватными». Странная сонливость, от которой тем не менее вовсе не хотелось спать, приглушила эмоции и немного замедлила движения. Семен вдруг как-то особенно остро ощутил биение сердца, потоки воздуха в легких, пульс и даже трение в двигающихся суставах. Кожа как-то разом почувствовала одежду, и Шелихов поежился от неприятных, покалывающих прикосновений ткани. Еще одной неприятностью стало обильное выделение жидкой пресной слюны — сталкер начал отплевываться.
— Ничего, ничего… оно вначале всегда так, — подбодрил ученый и с трудом сглотнул. — Сейчас нормализуется… по крайней мере это обещали наши фармацевты от Зоны… а состояние и впрямь паршивое, если честно…
