Максим Резниченко - Плетущий
– Что это? – удивляется она, округлив глаза, и невольно вздрагивает, когда за темными окнами крошечной кухни сначала вспыхивает, а потом раскатами взрывается гром.
Я ничего не отвечаю, стараясь лишь никак не спугнуть ее в этот ответственный момент.
– Знаешь, – роняет она, направляясь к дверному проему, за которым ее ждет новый дом, – мне все еще интересно, кто ты такой и откуда узнал, где я живу. Но за яблоки, конечно, большое тебе спасибо.
С ничего не значащей улыбкой киваю ей в ответ, а сам радуюсь про себя тому, какая разительная перемена произошла с ней. Я первым шагаю в новое помещение и оглядываюсь на женщину, которая после короткой заминки следует за мной.
– Как хорошо, – восхищенно оглядываясь, выдыхает она. – Что это?
– Вам нравится? – спрашиваю я.
– Очень! – с чувством отвечает моя подопечная и прижимает руки к груди. – Где мы? Что это за место?
– Если захотите, оно станет вашим новым домом.
– Как удивительно… – ее взгляд скользит по стенам, ковру под ногами, кровати под балдахином и, наконец, останавливается на полностью застекленной прозрачной стене, за которой открывается потрясающий вид на цветущие в саду деревья и сверкающие в лучах высокого солнца далекие снежные шапки.
– Как красиво! – она переводит на меня взгляд, и я вижу, как ее серые глаза приобретают какой-то зеленоватый оттенок, становясь ярче и живее. – И ты говоришь, я смогу здесь жить? Но чей это дом? Он просто не может оказаться бесхозным!
Ничего не отвечая, предоставляю возможность ей самой исследовать жилище, тем более что моя подопечная особо и не ждет ответа, а пытается заглянуть туда, где в соседнее помещение ведет высокая арка дверного проема. Мне приходится пройти в него, чтобы женщина последовала за мной. Она лишь скользит взглядом по немногочисленной мебели, застекленной стене и сразу прикипает вниманием к столику для рисования. Оглядывается на меня.
– Пожалуйста, – киваю ей, понимая, что сама она с места не двинется.
Несколько минут моя подопечная исследует его, перебирая краски, бумагу для рисования, проверяя содержимое всех выдвижных ящиков, оглядывая со всех сторон мольберт, берет его в руки и даже старается правильно держать его. Наконец, она с глубоким вздохом отходит от столика и снова оглядывает помещение.
– Я всегда хотела научиться рисовать, – произносит она тихо.
– У вас будет такая возможность.
– Но я так и не узнала, кому принадлежит этот чудесный дом, – женщина хмурится.
– С этого момента его хозяйкой являетесь вы, – говорю я.
– Но так не бывает… – начинает она возражать, а я мягко ее перебиваю.
– Может. Примите этот факт, как данность. Этот дом ваш, и вы можете делать здесь все, что вам только в голову придет: пишите картины, пойте, танцуйте, читайте книги, гуляйте.
– Я так не могу, – неожиданно следует ответ. – Я не могу принять в подарок такой шикарный дом.
Сказала, как отрезала. Удивительная женщина! Достойный человек, и я рад, что с ней познакомился.
– Хорошо, – киваю я, – тогда мы вернемся обратно.
– Куда? – моргает она.
– В старую квартиру, – уточняю и ожидаю, когда же она наконец поймет.
– В старую квартиру? – крайне удивленно спрашивает женщина.
– Да.
Ее взгляд затуманивается и неуловимо меняется. Она еще раз оглядывается, будто не понимая, как здесь оказалась.
– Где я? – тихо шепчет она, и ее глаза настороженно останавливаются на мне.
– Вы спите, – спокойно отвечаю я. – И все, что вы сейчас видите вокруг себя, не более чем сон. Ваш сон.
– Не более чем сон… – повторяет она и спрашивает с оттенком удивления, – Но если это мой сон, то что же в нем делаешь ты? Кто ты?
– Я человек, который вам снится. Так бывает, – уклончиво отвечаю ей.
– Ничего не понимаю, – женщина качает головой.
– На самом деле, не так уж и важно, кто я такой, – как можно мягче, чтобы не позволить ей испугаться, говорю я.
– А что важно?
– Важно только то, что я хочу помочь вам.
– Помочь? Мне? – она выделяет каждое слово.
– Да, – киваю, – Я хочу подарить вам этот дом, а вы почему-то отказываетесь принять его в подарок.
Робкая улыбка касается ее губ.
– Это слишком много для обычного подарка.
– Не спорю, – соглашаюсь с ней. – А если этот подарок от чистого сердца, и абсолютно ни к чему не обязывает? Ведь это сон, и здесь нет места деньгам и другим материальным ценностям.
– Я не думала об этом и не рассматривала под таким углом, – она задумчиво оглядывается, словно по-новому оценивая окружающее. – Но даже во сне, как мне кажется, для всего есть своя цена.
– Снова соглашусь с вами, – киваю я, – но в таком случае вы должны понимать, что существует разница в ценностях между явью и сном.
– Наверное, это так.
– В нашем случае ценность этого дома лично для меня составляет сущий пустяк по сравнению с тем, что он значит для вас.
– Ценность?
– Да.
– А цена?
– Мне он не стоил ни копейки.
– Ты же сам сказал, что деньги…
– Деньги бесполезны во сне, – в очередной раз киваю, – но я выразился образно, чтобы вы поняли, что этот дом не стоил мне ничего, кроме времени.
– Времени?
– Я уже сказал, что это сущий пустяк.
В комнате повисает тишина. Женщина обдумывает мои слова и что-то пытается для себя решить. Это правильно, и это хорошо, потому что только настоящий человек, что-то беря, старается что-то и отдать. А те, кто только берут, со временем превращаются в бездонную яму, как в переносном, так и в прямом смысле. Незаполняемая яма бесконечных потребностей и желаний, как правило, со временем превращается в обычную, компостную.
– Хорошо, – наконец негромко говорит моя подопечная, – допустим, я готова принять от тебя этот дом в подарок. Что дальше?
– Ничего, – и улыбаюсь, – от вас не требуется ничего подписывать, тем более своей кровью, как вы наверняка могли подумать. Живите здесь и делайте все, что хотите. Радуйтесь жизни.
– Хорошо, – повторяет она, но на этот раз уже более твердо, – я согласна, но с одним условием.
– Каким? – мне действительно любопытно, что она могла придумать.
– Ты также примешь от меня подарок.
С интересом жду продолжения, потому что вижу, как она пытается, видимо, придумать, что же подарить мне взамен.
– Вот, – она тянется к шее и спустя несколько секунд протягивает мне сережки, которые так удивили меня своей изящной красотой, едва только я их увидел. – Это мой подарок.
– Не уверен, что могу принять его, – в некотором замешательстве отвечаю я, удивленный столь щедрым даром.
– Они на самом деле имеют для меня большую ценность, – моя подопечная неправильно меня понимает. – Они, конечно, золотые, но мне их подарила Лиза, когда они с детьми приезжали ко мне в гости два года назад.
– Я не приму их, – качаю головой.
– Но мне больше нечего тебе предложить, – она расстроено пожимает плечами.
Решение приходит неожиданно и кажется мне вполне достойным.
– Сейчас – нечего, – киваю я.
– О чем ты?
– Давайте договоримся о следующем. Вы подарите мне одну из своих будущих картин.
– Картин? – задумчиво повторяет она.
– Да, вы же хотели научиться рисовать, – напоминаю ей. – Теперь у вас появилась такая возможность.
Задумавшись над моим предложением, женщина отвечает не сразу.
– Решено, – говорит она, – я подарю тебе свою картину.
– Значит, мы договорились?
– Договорились.
– Вот и хорошо. В таком случае предлагаю вам осмотреть не только дом, но и выйти на улицу.
– Туда? – она удивленно кивает на сад за стеной.
– Именно.
– С большим удовольствием, – улыбка ей очень идет.
– Кухня находится там, – показываю рукой.
– Я уже поняла, – женщина не двигается с места, продолжая смотреть на меня. – Но сперва я хочу кое-что знать.
– Готов ответить на ваши вопросы.
– Кто ты? – она уже не улыбается, хотя в общем ее настроение не меняется.
– Я вам сказал уже, что я тот, кто хочет вам помочь.
– Это я слышала, но почему? Почему ты помогаешь именно мне? – спрашивает она. – Неужели на свете мало людей, которые нуждаются в помощи больше, чем я?
– Может быть, вы удивитесь, но сейчас вы выразились крайне точно. На свете действительно не так уж много людей, нуждающихся в помощи хотя бы так же, как вы.
– Но почему? Я не чувствую, что мне грозит какая-то беда. К тому же, этот дом… – она делает широкий жест рукой.
– Подумайте о том, – говорю ей, – что вы уже получили необходимую помощь и поэтому чувствуете себя так спокойно и уверенно. А этот дом – лишь часть ее, этой помощи.
– Почему же я ничего не помню? Что же со мной такого произошло, если я так остро нуждалась в помощи? Постой… – мне кажется, будто от волнения она перестает дышать. – Я… Я, что, умерла?
– Вы не умерли, – серьезно отвечаю я, – хотя были очень близки к этому.
– Даже так?
– Даже так.
