Денис Лукашевич - Братские узы
Бернар Фабиоло, простой врач, лишенный практически всего инструментария до конца своей жизни каким-то чудом спасал людей, устраивал экспедиции в поисках лекарств, за что, впоследствии, был канонизирован, и стал покровителем сандоминиканских медикусов.
Тадеуш Гжелка, до войны правительственный чиновник, проявлял чудеса на ниве организации лагеря и борьбы с преступностью. Во многом благодаря ему «Святая Тишина» выжила и сохранилась до более счастливых времен.
Захария Читтели, учитель из Пармы, потерявший в войну всю свою семью, жизнь отдал за то, чтобы обучить детей Ядерного Рассвета хоть чему-то из того, что знал, но благодарные жители «Святой Тишины» вздернули его за воровство хлеба из казенных складов для своих полуголодных учеников. Его немногочисленные ученики впоследствии основали знаменитый просветительский орден святого Захария, прозванного за смирению Кротким.
И многие-многие другие. Когда же сюда пришла уверенная длань Теократии, то застала настоящий Вавилон. Из уважения к святости места трущобы не стали перестраивать, и оставили все как есть, лишь немного проредили население, отправив излишек населения на недавно присоединенные остатки чешских и словацких земель. Немного облагородили, придали статус государственного памятника и надолго забыли о нем.
Санта-Силенция росла, но уже под четким руководством Святого Престола, аккуратно и упорядоченно, а гарантом безопасности области и спокойствия в Нижнем Городе (так впоследствии самоназвалось место, где располагался первоначальный лагерь), в которому, бывало, вспыхивали стихийные народные восстания под руководством так называемых трущобных пророков, стало отделение Черной Стражи.
Старохристиане, католисты, апокриферы — как только их не называли! Но с тех времен утекло много воды, и сейчас в Санта-Силенции было спокойно, как в гробу, только варилось, плескалось грязной пеной варево Нижнего Города.
Обо всем этом Войцех успел рассказать по дороге в Санта-Силенцию. Марко с Веллером, ни разу не бывавшие в городе, слушали его с неподдельным интересом. Только Анджей постоянно ныл, жалуясь на сбитые ноги и бесчувственных попутчиков, словно не ощущающих тяготы пути. Когда же за очередным поворотом дороги показалась Санта-Силенция, он буквально фонтанировал счастьем, да только рано он обрадовался. Путники быстро свернули с главной дороги в придорожный лесок и двинулись какими-то малоприятными буераками, опасаясь нежелательных встреч. Последний участок пути дался бедному водителю труднее всего. Когда же вынырнули из леска в смердящее болото городских отходов, за которым открылись корявые многоэтажки Нижнего Города, унынию и страданию его не было предела.
— Не кручинься! — подбодрил его довольный Марко. Сияющее лицо указывало, что хоть в этом всеми богами проклятом задании шло по плану. трущобы представлялись ему лучшим местом отдыха перед финальным рывком к заветному листку. — Отдохнем, отожремся, отоспимся, а там, глядишь, вообще мелочь останется. Правду я говорю, а, братец?
— Правду-правду! — хитро подмигнул Веллер, утопая по колено в зловонном болоте.
Мимо проплыла жестяная банка неизвестного происхождения, да невидимая тварь всколыхнула темную тяжелую жижу. Стелился по воде чуть желтоватый и невероятно знакомый туман, разорванный на клочья невесомой ваты нередкими порывами ветра, что в долине между холмами становился порой чуть не ураганными. Вот и сейчас, холодный, промозглый порыв провел стылыми пальцами по волосам, забрался под одежду да взбудоражил рябью глянцевитую поверхность болота.
Что-то с заметным сопротивлением лопалось под ногами, сапогами цеплялись за невидимые коряги, поэтому приходилось ступать осторожно и медленно, дабы с головой не уйти в вонючую жижу. Ветер разогнал скопившийся туман, и на мгновение показались грязные, обшарпанные многоэтажки Нижнего Города. Настойчивый запах испражнений и химикалий лез в ноздри, щипал глаза и обжигал кожу.
— Господи! — взмолился наконец-то Анджей. Воздел руки к небесам и провозгласил: — Пресвятой Конрад, когда же все это закончиться!
— Тише ты! — цыкнул на него Войцех. — Здесь могут находиться лишние уши…
Но было слишком поздно. Очередной порыв ветра сорвал туманное покрывало и прямо перед самым носом возникло скопление невероятно грязных хижин, слепленных из всевозможного мусора. Точно такой же мусор стал и основанием этих построек: куски целлофана, деревянные доски, тряпки, стальная арматура, жестяные банки и бочки, чугунные трубы — все это спаялось, переплелось, слиплось намертво, образуя некое подобие небольшого плавучего острова. С которого за ними уже внимательно наблюдали. Грязные, невероятно худые и изможденные люди в каких-то обносках и тряпках (у многих одежда ограничивалась серыми обвязками на тощих чреслах), зато многие из собравшихся были вооружены. Правда, кто чем: самодельными копьецами и гарпунами, самопальными арбалетами, метавшими стальные штыри, попалась на глаза даже одна винтовка «прокуратор», невероятно ржавая, но, кто знает, может быть еще и рабочая.
Ее сжимал самый представительный из собравшийся топлы островитян. Высокий старик с благообразной седой бородой. Из одежды он имел длинную, с густой, черной от грязи бахромой понизу хламиду, подвязанную куском веревки, а на голове у него громоздился странный убор, отдаленно напоминающий кардинальскую шапочку. Только у островитянина она была скорее темно-багровой, чем алой, и лишена золотого шитья. Что, собственно, удивление не вызывало. Зато голос самопальный кардинал имел поистине достойный этого высокого звания:
— Руки вверх, пришельцы!
«Пришельцы» сочли за верное подчиниться.
— Кто такие? Откуда?
— Э-э… Мы прошли долгий путь… — начал издалека Веллер, но тут же был перебит Войцехом:
— Мы братья во Христе! Бежим от гонений!
Островитяне принялись горячо переговариваться.
— В Троицу веруете? — возбужденно осведомился обладатель «Прокуратора».
— Веруем! — горячо воскликнул Войцех и, заламывая руки, провозгласил: — Верую! — шепнул в сторону: — Повторяйте за мной! — И во весь голос: — Верую во Отца и Сына, и Святого Духа! Аминь!
— Аминь! — эхом повторили обитатели островка.
Декламирование символа веры прошло несколько вразнобой, но островитяне поверили. Старик вновь вопросил:
— Куда путь держите, братья?
— В Санта-Силенцию.
— А зачем?
— Просветления ищем в мире царящей тьмы, а известно нам стало, что живет в сем граде пророк великий.
— О да! Живет святой человек — всем помогает, кто к нему обратиться. Вот и мы, приняв веру истинную, по благословению его встали на путь покаяния и отречения об благ мирских. Аскеты мы!
— Рады с вами разделить сию святую участь да спешим мы, ибо друг наш болен тяжко и нуждается в излечении и святом благословении. — Войцех указал в сторону жалкого, бледного и дрожащего Анджея, которому от болотных паров стало совсем худо.
— Да-да! — сокрушенно кивнул старец. — Понимаю. Ну что, мы не станем препятствовать вашему просвещению. Кстати, вам туда. — Он ткнул в сторону рукой. — Доброго пути! С нами Бог!
— С нами Бог!
Под конец разговора остров уже преизрядно отдрейфовал от странников, и Войцеху со старцем приходилось перекрикиваться, чтобы услышать друг друга. Ветер вновь налетел, взбаламутил сонные лохмы, и островок вновь скрылся в тумане.
— Кто это был? — шепотом осведомился Веллер, глядя на хмурого Войцеха.
— А бес их знает — прости Господи! Кажется, старохристиане, а может, и вовсе апокриферы.
— Странно, а почему ваши с ними не расправятся? Еретики же!
— Кто наши? — Войцех удивленно посмотрел на Веллера. — Инквизиция, что ли? А зачем? Живут себе, аскетничают, а, главное, наружу не вылазят. Все, что появляется в Санта-Силенции, там же и остается. Город-резервация, где выращивают святых. Если кого из местных пророков и выделяет Святой Престол, то те сразу теряют всю свою принципиальность и переходят в разряд пророков новохристианства.
— Ого! — только и ответил Веллер.
В дальнейшем разговор сошел на нет. Вскоре показались первые постройки Нижнего Города. Замшелые старые дома, покрывшиеся потеками плесени, с горами мусора, собиравшегося десятилетиями. Между ними бродили грязные свиньи и бегали столь же чумазые дети. Кто-то копошился во ржавых внутренностях старого автомобиля, стрельнул заплывшим глазом и вернулся к своим заботам. После прогулки по болоту четверка странников мало отличалась от местных обитателей, посему никто на них особого внимания и не обратил. Только подбежал полуголый старец с горящим взором и деревянным лотком в руках. Старец прыгал вокруг них, потрясал ящиком, в котором что-то сухо щелкало и трещало.
— Мощи! — вопил старец. — Святые мощи! Святой Бернар, святой Тадеуш, святой Казимир, святой Герман… Купи-купи, не проходи мимо! Свежие мощи!
