Михаил Белозеров - Марсианский стройбат (Войны Марса) (СИ)
Сергей ошибся – крикун был мертв. Он был разделен на части, как кукла: отдельно голова, отдельно туловище, руки и ноги. Не помогла никакая «умная пыль». Должно быть, белые мураны хорошо знали своё дело. Только что не сняли доспехи.
– Вы всё-таки его убили! – возмутился Каздоя. – Он так много знал!
– Мы старались… – оправдывался белый муран.
– Плохо старались, – сказал Каздоя. – Надо было его оставить для допроса нашим друзьям.
– Мы же всё время так поступаем… – оправдывался белый муран. – А чтобы что-то узнать, достаточно одно головы.
Теперь Сергей был уверен, что перед ним разыгрывается спектакль, крикун был мертв ещё ночью – когда Каздоя принёс и показал Пашке Марфину шлем. Стало быть, здесь всё действительно зависит от Пашки.
– Я же приказал… – говорил не очень убедительно Каздоя. – Только покалечить! А вы?!
– М-м-м… – как бык, мычал белый муран, сжимая кулаки. – Ошиблись, с кем не бывает…
Однако глаза у белого мурана были веселыми и невозмутимыми.
Ладно… – многозначительно подумал Сергей.
– Такая ошибка может долго стоить, – сказал он. – Ничего не поделаешь, другого крикуна поймаем.
– Да, – согласился Каздоя, – надо только хорошо постараться.
– Ладно, – сказал Сергей, – пролетели.
Казалось, вздох облегчения невольно вызвался из глотки белого мурана, да и Каздоя расслабился и совершил глупость:
– Если хотите, можете побеседовать с головой. Если не боитесь, конечно.
Голова лежала поодаль. Побелевшие глаза бригадира разведки были открыты и следили за Сергеем.
– А повязку снять можно? – спросил Сергей.
– Воля ваша, но я бы не рекомендовал, а вдруг у него там огонь остался?
Сергей неловко вытащил изо рта крикуна кляп. Голова выскользнула из рук, словно качан капусты, с глухим треском упала на пол и закатилась в угол.
Белый муран громко засмеялся. Пока Сергей искал в тёмном углу бедную голову бригадира разведки крикунов, Каздоя и белый муран разговаривали:
– Представляешь, два дня назад плавали к устью. Водопад уменьшается.
– Что ты говоришь?! Главное, чтобы самогон не кончался.
– Это точно, – согласился Каздоя. – В этом году воды вообще меньше.
– А кто виноват? – тонко рыгнул белый муран.
– Откуда я знаю.
– Слышал в городе взрывы. Говорят, всё из-за них.
– Как бы к концу лета вообще не остались без воды, – сказал белый муран, а то самогон не из чего будет делать.
– Ну, это естественно… – сказал Каздоя. – Воды нам всегда хватит.
Сергей наконец нашёл голову крикуна и поднял. Вдруг голова произнесла:
– Под панцирем, в кармане…
И всё – белые глаза крикуна закрылись, словно голова умерла, словно ей хватило энергии на одну единственную фразу.
Сергей положил голову на место. Каздоя и белый муран всё ещё трепались. Их интересовала проблема таяния льда и снега на экваторе. Оказывается, от этого явления зависела жизнь в долине Маринера. На Сергея никто не обращал внимания. Он незаметно подсунул руку под правый бок того, что некогда было единым телом мурана, и в потайном кармане обнаружил гибкий предмет, похожий на пульт от детской машинки.
– Ну что он тебе сказал? – спросил Каздоя.
– Помер…
– Я же говорил… – начал белый муран. – Возьмите что-нибудь из экипировки для отчета перед своим начальством. Мы знаем, он был большой шишкой.
– Да, что-то вроде начальника разведки.
– Хм… ну вот и смотрите, – разрешил белый муран.
Несомненно, он испытывал угрызения совести. Сергей взял лампу и склонился над тем, что осталось от крикуна. Он и раньше подозревал, что крикун не имеет ни мышц, ни сосудов. Одна сплошная ткань, даже защитный панцирь не снимался. Стоило прикоснуться к его внутренней, как кожа потянулась к руке Сергея.
– Он ещё живой! – воскликнул Сергей.
– Это рефлекс, – объяснил белый муран. – Они все такие. Реакция на тепло. Когда лишаешь крикуна источника энергии, его ткани начинают реагировать на любую другую энергию.
– Я хочу вот эту штуку снять, а она не отрывается.
– Какую? – спросил белый муран. – А-а-а… это у них клапаном называется. Мы их иногда в фильтр вставляем. Я вам его вытащу.
Белый муран приподнял панцирь и каким-то хитрым движением вынул из груди крикуна коническую штучку.
– Носите на память. Наши многие такие штучки берут. Таскают на шнурке. Красивая игрушка, похожа на раковину.
Пока он всё это проделывал и объяснял, Сергей незаметно сунул в карман предмет похожий на пульт. Конечно, он не поверил ни единому слову ни Каздоя, ни обоих белым муранам. А о Пашке Марфине подумал, что он зря водит их за нос. Хорошим это не кончится. Он вылез из ямы последний и незаметно, потрогав – пульт в кармане под кобурой был спрятан надежно. Надо было обыскать бригадира разведки ещё в цукубе, подумал Сергей. Почему я не догадался?
Каздоя совсем повеселел. Глаза у него блестели, и похоже, он на радостях приложился к своёму кувшину. Белые мураны тоже не отставали от них – они уже уселись в углу за стол и ели рыбу, запивая её пивом.
***
– Абалбеть можно! – кричал Пашка Марфин, то бишь Гаян Двадцать Первый, вождь речного племени. – Ну ничего поручить нельзя! Ничего! Вот люди! Зачем вы его убили?!
Он с неподдельной яростью посмотрел на Каздоя. Каздоя сделал вид, что это к нему не относится. И вообще, он был очень спокоен и, как всегда, чуть пьян. Однако в отличие от Пашки, он не курил. Пашка же дымил огромной пеньковой трубкой с длинным чубуком, в которую помещалось не меньше стакана «гидры». Вонь стояла неимоверная. У Сергея слезились глаза и ему беспрестанно хотелось чихать, поэтому он закрывал нос и крутил головой.
– Я думаю, что он сопротивлялся, – ответил Каздоя с несвойственной белым муранам философичностью.
– Он думает! – риторически воскликнул Пашка, не вынимая изо рта трубку и в какие-то момента пропадая за клубами сизого дыма. – Он думает! Да тебе не положено думать, тебе надо следить за своими костоломам. А приказы отдаю я. Уйди я моих глаз, уйди! – Он, осерчав, схватился за глиняную чашку.
Каздоя испарился, словно его и не было. Жора Генацаревский пьяно засмеялся, почесывая бритую голову, которая однако успела зарасти коротким ежиком:
– У меня тоже в бригаде были такие уроды.
– На кого ты намекаешь? – весело спросил Пашка Марфин, но в глазах у него плавал весь ужас того, что он может сделать с Жорой, не приведи господь, припомни бригадир Пашкины фокусы.
– Не на кого, – ответил Жора, прикинувшись то ли дураком, то ли в стельку пьяным. – Просто так говорю.
Сергею это всё страшно не понравилось, хотя у Жоры были честные-пречестные глаза. Пашка ему не простит такие намеки, понял Сергей. И вообще, мы здесь свои – пока пьяные, а станем трезвыми – превратимся в чужаков.
– Ну… – многозначительно хмыкнул Пашка Марфин, постучав трубкой по столу. – Если просто так?..
– Конечно! – по пьяному заверил его Жора Генацаревский. – Садись! И ты садись! – приказал он Сергею.
Гоблин Зовущий быстренько наполнил стаканы. Опохмеление плавно перешло в пьянку.
– Пей! – сказал Пашка.
– Я не буду, – Сергей накрыл стакан ладонью.
– Почему?
– Не буду, и всё. Я на следующий день не пью.
Он со школы занимался этим видом спорта, но чтобы перепить Пашку Марфина и Жору Генацаревского, и думать не хотелось. Не в том он был состоянии, чтобы с кем-то соревноваться. На Земле – пожалуйста, а здесь нет. Не адаптировался я ещё к Марсу, подумал Сергей. К тому же мне нужна трезвая голова.
– Не уважаешь нас? – завел знакомую песню Зовущий. – Пей, а то обижусь!
Его замашки, которые он явно скопировал со своёго вождя Гаяна Двадцать Первого, никак не вязались с его гоблинским обличием. И трубка у него была помельче, и дымил он поменьше Марфина. Ну какой, спрашивается, из тебя выпивоха? – подумал Сергей. Ему вдруг захотелось споить его одним махом, так, чтоб гоблин свалился с ног и вывалился за перила в реку Шкабарь, но он подавил в себе это желание. Представляю, каким я сам буду после этого, благоразумно подумал он.
– Слабак, – констатировал Пашка Марфин. – Давай, Жора выпьем с нами, речными гоблинами. Хороший ты был бригадир.
– Почему был? – удивился Жора Генацаревский. – Я и есть бригадир. База ещё функционирует.
Он едва произнёс последнюю с третьего или четвертого раза. Сергей впервые подумал, что неплохо было бы подать о себе весточку, связь-то вне пещеры должна работать.
– Функционирует, – согласился Пашка. – Только надолго ли?
– Это как?.. – удивился Жора, и Сергею наконец показалось, что он прикидывается пьяным.
– А вот так! Вернетесь, а станции нет. Конец ей пришёл.
– Как это?.. – удивился Жора. – Нет! Мы же её строили. Ты сам строил?! – нашёл он самый веский аргумент.
