Майкл Сканлон - Сошествие ангелов
Странные звуки доходили до нее со всех концов карнавальной толпы. Песни Сароша были красивы, но все же трудны. Они постоянно изменяли настроение, меняясь между сложными образцами гармонии и разногласием, выражаемым в противоречивых эмоциях печали и безудержного веселья.
Она слышала ноты и ключевые изменения, о существовании которых она даже не догадывалась, как будто это музыка нарочно расширяла ее слуховой диапазон.
В основе всего этого, почти незаметной, лежала наиболее потрясающая ритмическая вариация из всех, что она слышала в своей жизни.
Вслушиваясь в звуки Сароша, Риана впервые поняла, насколько роскошной и прекрасной могла быть музыка. Она всю свою жизнь училась на композитора, но ничего из того, что она написала, не могло сравниться с удивительными звуками, отголоски которых она слышала на улицах. По-своему, это был опыт настолько же ценный, как и аромат цветов на балконе.
Дюзан был возле нее, его рука была у ее локтя, ведя ее сквозь толпы. Ранее в этот день, когда Риана приземлилась, им сказали, что власти Сароша назначили каждому из них путеводителя, чтобы гарантировать то, что они не потеряются. Она предполагала, что Дюзан был назначен, чтобы приглядывать за ней, который всегда был подле нее, чтобы уберечь от неприятностей.
Когда они встретились впервые, она спросила, чем он занимается. Дюзан сказал ей, что он – экзегет. Насколько она поняла, он был профессиональным толкователем. Из-за масштабов бюрократии на Сароше, даже относительно тривиальные правительственные дела легко могли стать чрезвычайно сложными, поскольку насчет этой проблемы высказывалось дюжины бюрократов, каждый с иной интерпретации уставов планеты.
Иногда такие ситуации перерастали в продолжительные споры, длящиеся до двадцати лет или более, даже после того, как вовлеченные в это дело уже забыли вопрос, который и вызвал первоначальный тупик.
Для таких обстоятельств и существовал экзегет, чтобы исследовать причину спора и объяснять ее борющимся сторонам, чтобы гарантировать, что они полностью ее поняли.
Это была любопытная система, но независимо от византийской сложности местного обычая, Риана пережила намного менее дружелюбные эскорты. В первые месяцы имперского присутствия, в тех немногих случаях, когда она получала разрешение исследовать Сарош, она сопровождалась половиной взвода солдат Имперской Армии, следуя за ней подобно теням.
Это раздражало, не говоря уже о трудности установить контакт с местными жителями, когда за твоим плечом скрывалась тяжеловооруженная команда.
К счастью, в последующие месяцы, по настоянию Избранного лорда-губернатора Фурста, флот принял более просвещенный подход. Сарош мог и не быть на сто процентов покорным, но было решено, что он был достаточно безопасен, чтобы разрешить имперскому персоналу пребывать там без полного военного эскорта.
В то же время, в надежде навести мосты между местными и имперцами, Армия и командиры флота начали разрешать все большему количеству людей посещать Сарош в отпуске.
– Сюда, – сказал Дюзан.
В какой-то момент ночи он начал вести ее через улицы, будто имея на уме некую конкретную цель. Хватка на ее локте стала более жесткой, но она едва это заметила. Опьяненная музыкой и ароматом фиолетовых цветов, она позволила ему вести.
– Куда мы идем? – спросила она его, смутно понимая, что ее слова звучат нечленораздельно.
– Там есть место, где они создают лучшую музыку, – произнес он из-за маски. – Это всего лишь немного дальше.
Он начал идти быстрее, хватка его руки вынудила ее ускорить шаг, чтобы успеть за ним. Оглянувшись вокруг, Риана внезапно осознала, что они оставили главные бульвары позади серии изогнутых, узких улочек.
Было темно. Светящиеся сферы, которые когда-то летели за их головами, покинули их, оставшись где-то позади. Они были одни в ночи, единственный свет исходил от серебряного серпа луны высоко вверху.
Несмотря на темноту, Дюзан не замедлял шаг. Казалось, он точно знал, куда направляется.
– Дюзан? Мне это все не нравится. – Ей было тяжело говорить. Ее язык будто оцепенел. – Я хочу, чтобы ты отвел меня обратно.
Он не ответил. Не желая ничего объяснять, он потянул ее через улочки, поскольку паралич распространился на ее конечности. Она поняла, что он как-то отравил ее. Воздух тяжелел ароматом цветов.
Цветы. Возможно, именно так он и сделал это. Она шаталась, будучи едва способной стоять на ногах, а тем более бороться с ним.
– Дюзан… – ее слова казались далекими и приглушенными. – Почему?
– Я сожалею. Это единственный путь. Мелахим выдал декрет о том, что вы нечистые люди. Ваши ложные ангелы не должны осквернить нас. Ты будешь нашим оружием против них, и, боюсь, будет боль. Я знаю, это кажется жестоким, но будь уверенна, ты служишь высшей цели.
Они свернули за угол во внутренний двор. Впереди Риана увидела ручную тележку, которые использовались, чтобы продавать бутулированную воду посетителям карнавала. Возле нее стояли две фигуры, носивших мешковатые разноцветные костюмы, покрытые свисающими узлами и лентами.
Увидев их, Дюзан раскрыл хватку, позволив телу Рианы упасть прямо на мощеную поверхность внутреннего двора. Она услышала, как он отдал приказы на своем родном языке, а потом она увидела, как две фигуры движутся к ней.
Было что-то неправильное в том, как они двигались. Тот, кто создал костюмы, пытался скрыть это, но Риана ясно видела это. Они шли странной поперечной походкой, их колени и лодыжки сгибались под специфическими углами.
Их манера напомнила ей о движениях рептилий.
В них было нечто неестественное. Чем ближе они подходили, тем более она убеждалась, что они были нелюдьми. Парализованная, она могла только наблюдать, как они приближались и смотрели на нее. Когда две странные, клоунские фигуры нагнулись, чтобы поднять ее между ними, Риана увидела, как маска одного из них сползла на мгновение.
Она увидела его настоящее лицо.
Несмотря на свой паралич, она закричала.
Глава 20
– Не хотелось бы показаться пренебрежительным к потенциально ужасной человеческой трагедии, – сказал Немиил, – но помнишь, ты говорил мне, что существует вероятность того, что на Сароше без вести пропало семьдесят миллионов человек?
– Да.
– Ну, тогда, кажется, я знаю, что с ними стало. Глядя на него, я бы сказал, что их лидер их съел.
Он сделал замечание по личному зашифрованному каналу, от вокса к воксу, поэтому никто не мог подслушать разговор. Со своей стороны, Захариил был рад, что одел шлем. Если бы он этого не сделал, офицеры и чиновники, заполнившие палубу, могли бы увидеть его внезапную улыбку.
Их обмен проходил на посадочной палубе. Делегация чиновников из Сароша выходила на борт «Несокрушимого Рассудка» из шаттла, и Лев настоял, чтобы их встречали с полными церемониями. Захариил был избран, чтобы возглавить почетную гвардию для Сарошийской делегации, так же, как и Немиил и избранные мужчины из первых взводов своих почетных рот.
Это было серьезное дело, хотя бы потому, что в нем был задействован и командующий Легионом.
Захариил никогда не чувствовал себя в своей тарелке на подобных высоких государственных визитах, но преданность долгу означала принимать задачу беспрекословно. Тем не менее, было бы проще относится к нему с торжественностью, если бы не голос кузена в его ухе, тайно оскорбляющий гостей и обсуждающий их вид.
– Я имею в виду, посмотри на него, – сказал Немил, неслышимый для всех, кроме Захариила. – Он почти настолько же большой, как Астартес, и это только пузо! Если хочешь знать, этим людям следует начать называть его Лордом Широким Экзальтером.
Это было правдой, Лорд Верховный Экзальтер, таким был его настоящий титул, был жирный, почти необъятный. По подсчетам Захариила, в нем было около двух метров росту, а огромный обхват его живота был настолько явным, что он больше походил на мяч с руками и ногами, чем на человека.
Его телосложение казалось вдвойне необычным из-за того, что, насколько Захариил смог видеть на сегодняшний день, все остальные сарошийцы, как правило, предпочитали быть стройными и иметь гибкое строение тела. Независимо от своих опасений насчет их привычки ходить в масках, Захариилу пришлось признать, что они были изящными людьми.
За исключением своих экстравагантных золотых масок, сарошийцы склонялись к простоте в своих одеяниях, мужчины и женщины носили сандалии и мантию, свободно обернутую вокруг их тел, которая удерживалась на месте при помощи металлических застежек на плече и ремня на талии. Из того, что он узнал, то же самое они культивировали и повседневной жизни, ведя тихое, мирное существование, избегая при этом войн и насилия
Согласно имперским экспертам, единственный раз, когда сарошийцы показывают какой либо признак эмоций, происходит во время регулярных, наподобие проходящего на поверхности планеты торжества на честь присоединения Темных Ангелов к имперскому флоту.
