Иванов Александрович - Слово дракона.
Их осталось всего шестеро. А когда-то давно – на заре мира, их было несколько десятков. Первые дети истинного творца. Его единственные дети! Это потом… Все было потом… Боги, эльфы, и прочие ничтожества. Они были первыми! И только Они достойны были ими быть!
Их осталось всего шестеро. Самых могучих! Совершенных! Умных! Хитрых! Жестоких! Их осталось всего шестеро… а шесть драконов-владык – это слишком много. Ведь на вершине есть место только одному…
– Ты смог его обмануть? – спросил один голос за всех.
– Вы сомневаетесь в том, что я способен перехитрить низшее существо?
– И все же ответь? Он поверил твоим словам?
– Полностью – вряд ли. Он крайне недоверчив для столь никчемного создания. Но у него нет выбора.
– Ты уверен, что он призовет нас?
– Без нашей помощи, победы ему не видать. Я сам поставил его в такие условия.
– А если он узнает?
– Что с того? Пусть призовет нас – остальное неважно. Будущее туманно. Но его нить оборвется в тот же день. Вы сами видели это.
– Хорошо. Ты знаешь, чем рискуешь. Наше время пришло! Этих жалких червяков отец одарил слишком щедро. Так недолжно быть и так не будет. Люди, эльфы… Как смеют эти жалкие двуногие считать себя равными тем, с кем не сровнялись даже боги! Творец, Падший… Представления смертных о мире скудны, так же как и их разум. Жалкие двуногие червяки и столь же жалкие знания. Их память коротка также как и их жизни. В этом мире уже давно нет богов. Также как нет, и не будет, силы способной противостоять нам.
"Нам?" – мысленно усмехнулся красный дракон. "Мне, дорогие братья. Мне. Только я достоин! И когда-нибудь… когда-нибудь… Я останусь последним и сокрушу границы этой презренной клетки. Я, лучшее из всех Его творений! Я стану Им! Тем самым! Первым! Тем, кто на самом деле сотворил этот мир и множество других миров. Мертвые боги – были лишь жалким подобием Его. Они были слабы, а потому пали под напором Его первых творений, имя которым драконы.
– Века ожидания позади. Это наш мир! По праву первородства и силы. Только мы должны вершить его судьбу. Так было! Так есть! И так будет! От начала времен и до их конца! Прощай брат.
Голоса драконов смолкли. Утар-Ар-Лог открыл глаза и погрузился в раздумья.
***
Уходящий вдаль и теряющийся между холмов Восточный торговый тракт блестел мокрыми камнями. Сотник пограничной стражи Марх зябко поежился, жалея о промокшем насквозь теплом плаще, который пришлось снять. Утренний ливень внезапно и шумно обрушился на голову его злосчастной сотни едва они прибыли на указанное капитаном место. Найти укрытие от холодных струй посреди открытой степи было невозможно, а ближайшая роща, способная подарить хоть какое-то подобие укрытия, находилась почти в полумиле. Ливень не продлился долго, но за это время сотник Марх с солдатами вымок до нитки.
– Долго еще возиться будете? – зло поинтересовался он, у маявшихся с последней рогаткой новобранцев, две ее деревянные сестры уже перегородили дорогу. (Рогатка – лёгкое оборонительное заграждение, в виде бруса, укрепленного на крестообразно сколоченных кольях). – Вам еще смотровую вышку ладить, да и навес от дождя не помешает!
Десяток новобранцев ответил сотнику дружным стоном. На их долю помимо бодрящего дождевого душа выпала постройка поста, а как уже говорилось выше – ближайшая роща, в которой можно было разжиться нужным строительным материалами, была в полумиле.
– А особо недовольные будут еще и ров копать, – весомо добавил сотник, мучения уставших новобранцев его заботили мало.
Решение о формировании новых легионов больно ударило по пограничным гарнизонам. Для основы новых легионов король забрал с каждой из пограничных крепостей треть гарнизона. И без того неполная сотня Марха разом лишилась двадцати ветеранов. Вместо них прибыло три десятка ополченцев. Будь воля Марха, он предпочел бы остаться вообще без пополнения, чем получить на свою голову это сплошное наказание в лице крестьянских остолопов. На их обучение уйдет немало времени и нервов, а пограничную службу никто не отменял. Вот и этим внезапным назначением на постройку нового дорожного поста он был обязан новобранцам. На вчерашнем утреннем построении один из этих криворуких болванов выронил алебарду. Все бы ничего, но выронил он ее аккурат в тот момент, когда мимо строя новичков проходил комендант крепости капитан Этар. Лезвие алебарды просто чудом его не зацепило. Шума капитан поднимать не стал, но Марх удостоился весьма красноречивого взгляда командира, а это означало скорые осложнения и без того непростой службы сотника. Возмездие не заставило себя долго ждать, прибыв в пограничную крепость в сумке очередного королевского гонца.
Дурные слухи уже давно бродили по пограничью. Их приносили собой испуганные беженцы, спасаясь из охваченной войной империи. Слухов было много. Один хуже другого. Одни говорили о безумной жестокости междоусобной войны Старших домов, сожженных дотла городах и истребленных жителях, неисчислимой армии людей рвущейся на север к сердцу империи – Иллириену. Другие рассказывали о страшных предзнаменованиях, голоде и жуткой чуме терзающей империю.
Королевский приказ – закрыть границу – подтвердил все самые худшие опасения и наделал переполоху в крепости. На четыре расквартированные в форте сотни пехоты и три сотни всадников приходился весьма значительный кусок границы: от склонов Доркейских гор до самого Нимисура.
Теми силами, что были в крепости, приказ был невыполним. И капитан Этар принял единственное разумное решение – перекрыть Восточный торговый тракт новым постом, неподалеку от крепости, и усилить патрулирование окрестностей.
Честь построить пост и нести на нем службу досталась, естественно, сотне Марха.
– Беженцы. Господин сотник! – крик дозорного, отвлек сотника от грустных размышлений.
Из небольшой, жидкой рощицы, в которую уходил торговый тракт, показалась темные пятна нескольких телег, запряженных худыми, еле переставляющими ноги лошадьми.
– Беженцы, значит, – зло сплюнул Марх. – Лучники к рогаткам! Стрелы на тетиву! – резко скомандовал он.
– Зачем? – непонимающе захлопал ресницами один из новобранцев.
– Потому что я тебе так приказал! Олух! – разъярился сотник. – Бегом! Десятники, чего встали истуканами? Давно половинное жалование не получали? Это можно исправить. Стройте солдат!
На командиров десятков Марх кричал зря, те уже спешно строили свои отряды у рогаток. Три десятка лучников встали в две шеренги шахматным порядком аккурат за рогатками. Остальные десятки выстроились по обе стороны от дороги, прикрывая стрелков с флангов. Новобранцы бросили недоделанную рогатку и, похватав алебарды, встали в строй.
Над одинокой заставой повисла тишина.
– Именем короля, остановитесь! – прокричал Марх, когда поскрипывающие телеги беженцев оказались в нескольких десятках ярдов от рогаток. – Ни шагу дальше, граница закрыта!
Возница первой телеги – невысокий, сутулый старик в мокрой и грязной одежде – слез на дорогу и стянув с головы шапку, сделал несколько осторожных шагов к рогаткам.
– Пожалуйста, пропустите нас! – обратился к сотнику. – Нашу деревню сожгли и нам больше некуда возвращаться.
– Я сказал – ни шагу! Ступайте назад. На западе свирепствует Багряная леди. Граница закрыта по приказу короля!
– До нас болезнь дойти не успела, – почти плакал старик. – Мы здоровы. Пропустите нас, во имя милосердия Творца! С нами старики, женщины и дети обратной дороги они не перенесут.
– Может, пропустим их? – тихо спросил сотника один из лучников.
– Ты готов поручиться, что они здоровы? Их всего два десятка. А за нашей спиной десятки тысяч… Эй! Вы чего! – крикнул Марх, заметив в рядах беженцев шевеление. – Назад, кому я сказал.
– Мы не вернемся! – старик запрыгнул в телегу. – Давай родимая! – не обращая внимания на крики сотника, он принялся настегивать худую, тощую кобылку, направляя ее немного в сторону от дороги, туда, где должна была стоять третья рогатка.
– Назад! Мы будем стрелять!
Криков сотника уже никто не слушал. За первой телегой дернулась вторая, за ней третья… Шедшие по бокам от телег беженцы побежали за ними.
Лучники! Огонь! – приказал Марх.
Дико и жалобно заржала больно ужаленная стрелами лошадь и завалилась на бок. Затрещали телеги, завыли, завизжали женские, детские голоса. Обезумившие крестьяне бросились на королевских солдат. Кто с топором, кто с серпом, а кто-то лишь с кулаками.
Холодно щелкала тетива луков, стрелы с гусиным опереньем выкашивали обезумивших крестьян одного за другим. Лучники хладнокровно реагировали на любое, даже малое движение, методично посылали в сторону повозок одну стрелу за другой.
– Прекратить огонь! Прекратить, кому я сказал! – Марх расширенными глазами смотрел на место побоища, сердце сотника стучало словно кузнечный молот.
