Сюзен Коллинз - И вспыхнет пламя
Пит делается серьезным и пристально смотрит на меня, словно хочет прочесть мои мысли.
– Медальон не подействовал, да? –_ произносит он, хотя Финник рядом, хотя все рядом и слышат каждое слово. – Китнисс?
– Подействовал, – отзываюсь я.
– Но не так, как бы мне хотелось, - произносит он, отводя глаза, и до конца ужина смотрит только на устриц.
Когда мы уже собираемся приступить к еде, появляется парашют и приносит приятные дополнения к нашему пиру. Баночку острого красного соуса и новую порцию булочек из Дистрикта номер три. Разумеется, Финник тут как тут, бросается их пересчитывать.
– Снова двадцать четыре.
Всего, значит, тридцать две. Мы берем по пять; в остатке – семь штук. Поровну их уже не поделишь. Это – пища для одного человека.
Солоноватая рыба, мясистые моллюски и даже устрицы превосходны на вкус, когда их как следует сдобришь соусом. Мы набиваем себе животы до того, что не можем проглотить больше ни кусочка, но и после этого остаются объедки. Выбрасываем их обратно в воду: пусть не достанутся после нашего ухода соперникам. Ну а пустые ракушки волна потом смоет с берега.
С этой минуты нам больше нечем заняться, только ждать. Мы с Питом безмолвно сидим у кромки воды, рука в руке. Он уже произнес прошлым вечером речь, которая не заставила меня передумать, а я никогда не соображу, как можно уговорить его. Время подарков и убеждений истекло.
Но у меня на поясе, в парашютике, вместе с лекарством и трубкой завернута морская жемчужина. Надеюсь, мои пожитки потом доставят домой...
И мама с Прим догадаются вернуть ее Питу, прежде чем хоронить мое тело.
26
Звучит гимн, однако на небе не появляется ни одного лица. Зрители, должно быть, уже волнуются; где же кровь? Впрочем, ловушка Бити обещает им столько потехи, что распорядители не удосуживаются строить нам новые козни. Может быть, им самим интересно: сработает или нет?
Около девяти мы покидаем усеянный ракушками лагерь, переходим на двенадцатичасовой участок пляжа и при свете луны начинаем неспешное восхождение к Дереву молний. Утром было гораздо легче: теперь животы набиты до отказа и мучает одышка. И зачем только мне понадобилось запихивать в себя последнюю дюжину устриц?
Бити обращается к Одэйру за помощью, а все остальные стоят на страже. Прежде чем коснуться дерева, изобретатель отматывает несколько ярдов проволоки, просит Финника хорошенько закрепить ее вокруг сломанной ветки и положить на землю. Затем они становятся по разные стороны от ствола и, передавая катушку друг другу, обматывают его проводом. Сначала вроде бы наугад, но постепенно я начинаю различать затейливый узор, мерцающий в лунном свете. Интересно, это как-то повлияет на действие западни или же Бити хочет произвести впечатление на зрителей? Ручаюсь, большинство из них разбирается в электричестве не лучше меня.
Работа как раз окончена, когда мы слышим рокот воды. Я раньше не задумывалась, когда именно происходит обвал. А ведь сначала волна должна вырасти, подняться, потом обрушиться и отхлынуть с берега. Но, судя по небу, сейчас половина одиннадцатого.
И тут Бити полностью посвящает нас в свой план. Мы с Джоанной проворнее всех перемещаемся в зарослях, так что нам предстоит отнести катушку, попутно разматывая провод, разложить его на двенадцатичасовом участке пляжа и погрузить цилиндр с остатками проволоки поглубже в воду. А потом – убежать обратно. Как можно скорее, чтобы успеть в безопасное место.
– Я пойду с ними, прикрою, – немедленно вызывается Пит.
После нашего разговора он менее всего настроен выпускать меня из поля зрения.
– Ты нерасторопен и к тому же понадобишься здесь, – отрезает Бити, – Джоанну прикроет Китнисс. Давай не тратить время на споры. Прости. Девушкам нужно отправляться, – прибавляет он и протягивает катушку Джоанне.
Я тоже не в восторге от этого плана. Как можно защищать Пита на расстоянии? Однако изобретатель прав. Мой напарник, с его-то ногой, ни за что не управится вовремя. Мы с Джоанной действительно самые быстроногие в команде. Похоже, другого выбора нет. И если уж я доверяю кому-нибудь кроме Пита, то одному лишь Бити.
– Все будет хорошо, – заверяю я. – Опустим катушку и сразу вернемся.
– Только не в зону грозы, – напоминает изобретатель. – Бегите к дереву в секторе первого часа. Если поймете, что не успеваете, значит, в следующий. Главное, не возвращайтесь на пляж, пока я не оценю ущерб.
Я обхватываю ладонями лицо Пита.
– Не волнуйся. Увидимся в полночь, – целую его и, не дожидаясь возражений, поворачиваюсь к Джоанне. – Готова?
Та пожимает плечами.
– Конечно. – Вижу, ее точно так же не радует возможность поработать со мной в одной команде. Однако мы все угодили в ловушку Бити. – Ты прикрываешь, я разматываю. Потом поменяемся.
И мы без лишних слов пускаемся в путь, вниз по склону. По дороге почти не беседуем. Одна держит цилиндр, а другая ее охраняет. Примерно на середине дороги мы слышим нарастающий мрачный стрекот. Значит, одиннадцать часов уже пробило.
– Давай поторопимся, – бросает моя спутница. – Хочу подальше убраться от берега до начала грозы: вдруг Долбанутый ошибся в расчетах.
Я вызываюсь нести катушку. Это сложнее, нежели охранять, а мы с Джоанной уже давно не менялись.
– Бери, – отвечает она.
Наши руки еще на цилиндре, когда он как-то странно дергается. Внезапно тонкая золотая проволока словно набрасывается на нас, петлями опутывая запястья. И отсеченный конец падает к нашим ногам.
Ровно секунда требуется нам, чтобы осознать этот неожиданный поворот событий. Мы с Джоанной обмениваемся взглядами, но ни одной из нас уже не нужно ничего говорить. Кто-то в зарослях перерезал провод. И в любую минуту может на нас напасть.
Высвободив ладонь, я выхватываю стрелу – и получаю металлическим цилиндром по голове. Очнувшись, понимаю, что лежу на земле. В левом виске пульсирует страшная боль. Со зрением творится что-то не то: перед глазами все мутится и расплывается, две луны в небе никак не сойдутся в одну. Дышать почти невозможно. Оказывается, Джоанна сидит у меня на груди, придавив коленями мои плечи.
Левое предплечье пронзает ужасная боль. Пытаюсь отдернуться, однако не тут-то было. Девушка втыкает в меня что-то вроде ножа – и еще поворачивает, мучительно вырывая его вместе с мясом. По запястью струится теплая жижа и натекает в полусогнутую ладонь. Джоанна грубо отбрасывает мою руку, окатив половину лица моей же кровью.
– Лежи спокойно! – шипит она.
Затем поднимается, избавляя меня от своей тяжести, и вот я уже лежу в одиночестве.
«Что значит, лежи спокойно? – проносится в голове. – Что происходит?»
Зажмурив глаза, как-то пытаюсь осмыслить свое положение.
Но думаю лишь о том, как Джоанна толкнула Вайресс на пляж. «Лежи спокойно! Когда ж ты угомонишься? » Но ведь не напала же. По крайней мере, с ножом: с другой стороны, я – не Вайресс. Не Тронутая. «Лежи спокойно! Лежи...» – отдается в памяти гулким эхом.
Слышатся чьи-то шаги. Ко мне приближаются двое. Уверенно топают, не таясь.
– Она почти покойница! – Это голос Брута. – Идем, Энорабия!
И оба уходят в ночь.
Это они обо мне? Пытаюсь найти ответ, но сознание то и дело ныряет в сумерки. Это я – почти покойница? И ведь и правда не поспоришь. Мысли с трудом ворочаются. Итак, что мне известно? Джоанна решила напасть. Ударила меня цилиндром по голове. Порезала руку, повредила вены – возможно, неизлечимо. Потом Энорабия с Брутом спугнули ее, помешав разобраться со мной до конца.
Союз расторгнут. Очевидно, Джоанна с Финником сговорились избавиться от нас этим вечером. Так и знала: надо было устроить побег с утра. Не знаю, где сейчас Бити, но я кажусь очень легкой добычей. И Пит...
Пит! Глаза в ужасе распахиваются. Он ожидает под деревом, ни о чем не подозревая. А если Одэйр уже расправился с ним? «Нет», – шепчу я. Профи перерезали провод недалеко от нас. Финник, Бити и Пит могут и не догадываться о происходящем здесь. Разве что удивятся, почему вдруг провисла проволока. Или отскочила обратно. Ведь это не явный сигнал к убийству, верно? Нет, все дело в Джоанне. Это она решила, что пробил час порвать с нами. Убить меня. Улизнуть от профи. И как можно скорее воссоединиться с Финником.
Не знаю, не знаю. Ясно одно: я должна вернуться за Питом, помочь ему выжить. Собираю остатки воли в кулак – заставляю себя присесть, а затем подняться, держась за ствол дерева. Хорошо, что оно подвернулась под руку, а то джунгли так и пляшут перед глазами. Неожиданно я сгибаюсь пополам и полностью избавляюсь от съеденных морепродуктов. В желудке не остается даже кусочка устрицы. Дрожа в ознобе и обливаясь потом, силюсь понять, в каком же я состоянии.
Поднимаю пострадавшую руку. В лицо брызжет кровь, и мир снова опасно кренится в сторону. Закрываю глаза, прислоняюсь к дереву, выжидаю, пока не утихнет качка. Делаю пару шагов по направлению к соседнему дереву, отрываю мох и, уже не разглядывая след от ножа, плотно бинтую предплечье. Так уже лучше. По крайней мере, не нужно на это смотреть. Осторожно касаюсь раны на голове. Шишка огромная. Внутри явно что-то повреждено; впрочем, висок не очень сырой и я вряд ли умру от потери крови.
