Дмитрий Самохин - Война на пороге твоем
Ренату версия Крысобоя удовлетворила. Она наклонилась над прозрачным саркофагом. Увидев, что я внимательно наблюдаю за ней, закрыла глаза и коснулась поцелуем крышки капсулы.
— Выздоравливай! — пожелала она и ушла.
А я смежил глаза, намереваясь подремать, пока рободоктор занимается моими ранами. Упал в сон, как муха в сладкий кисель, и тут же увяз…
Я проснулся, когда кибердоктор закончил лечение. Кость встала на место и срослась, как надлежало. Рваная рана заросла. И следа от драки не осталось! Я чувствовал себя если не обновленным, то изрядно подштопанным и готовым к новым свершениям.
А все-таки теряю квалификацию! Совсем недавно я в одиночку слонялся по свету, и со мной не могли справиться все спецслужбы мира! Даже «первоземельцы» оказывались в дураках, напав на меня! А тут какой-то контрабандер с обрезком металлической трубы чуть не забил до смерти… Пора браться за ум. Свободное время посвятить тренировкам и медитациям. Отказаться от удобной должности Диктатора Всея Земли. Конечно, звучно и почетно, но очень уж расслабляет!..
Выбравшись из медицинской капсулы, я, пошатываясь, ступил на пол. Голову изрядно вело, урчал желудок, давно не наполнявшийся. Лечение выжало все запасы организма и добралось до внутренних резервов. Следовало срочно подкрепиться!
Достигнув кухни, я набрал код заказа на адаптированном к условиям космических перелетов ТЭФ-холодильнике и через минуту лакомился сочной курятиной — синтезированной, но идеально приближенной к оригиналу. О лучшем в условиях звездного кочевья мечтать не приходилось.
За поглощением мяса меня застала Рената. Она вошла в кухонный отсек неслышно, но, увидев меня, предупредила о своем присутствии скромным покашливанием. Оторвавшись от ножки, я тут же вспомнил о пиве и свободной рукой отбил заказ. Пивную кружку передо мной поставила Музыкантская, сдув шапку пены на стол.
— Как ты? — робко спросила она.
— Идиотский вопрос, дорогая! — отозвался я. — Спасибо, ужасно! Хотелось бы лучшего. Впрочем, если вдуматься, могло быть и хуже. Я ведь сначала подумал, что на корабль прокрался чужой — этакая тварь с кислотной слюной. А потом уразумел: имея такую опасную слюну, какого хрена он меня по голове молотит?.. В общем, сейчас я ужасно голоден.
— Трезубец мертв, — сообщила Рената.
— Я в курсе. Когда Крысобой обидится, пощады не жди!
Я припал к пивной кружке. Несколько глубоких глотков, и в голове приятно зашумело, стало просторно и воздушно.
— Я так перепугалась за тебя… — сказала Рената.
— Чай, не маленький, чего бояться?
В настоящий момент меня мало волновали чужие переживания. Неугасающий голод владел мной. Я слышал, что такое бывает с каждым, кто проходит сеанс рободоктора, но столкнулся с подобным явлением впервые.
— А как вы узнали, где я и что со мной? — спросил я, когда голод малость отступил.
— Это Марк. Он мне позвонил и сказал, что ты идешь. Твое диктаторское высочество все не появлялось, и я забеспокоилась, сообщила Марку. Он отправился тебя искать. А я, не усидев на месте, пошла в капитанскую рубку.
— Ну, я все же жив остался. Капитаны набирают на борт всяких психов, а я — страдай. Подставляй свою задницу под удары! С чего бы?!
Несколько минут мы сидели молча. Я дожевывал ножку, повторил пиво, поскольку первый бокал не успел толком распробовать, и хмурился. Музыкантская созерцала мое недовольство, храня неподвижность и молчание.
— Чем Марк занят? — спросил я наконец.
— Последний прыжок — он трудный самый… Отлаживает координатную сеть, пока мы в прыжке.
— И где мы теперь находимся?
— Входим в Паучье созвездие. Приближаемся к звезде Логово системы Драгов, — доложила Рената.
— Сколько еще осталось?
— Пару часов — от силы. Потом придется выйти из прыжка и потушить скорость. Иначе в планету врежемся.
— Да, это некондишен, — согласился я.
— Зачем мы туда летим, Русс? — осторожно прицепилась Рената. — Чем могут помочь драги человечеству? И будут ли помогать? Подумай сам: люди с острой неприязнью относятся к Чужим. Большая часть нас ненавидит уродливые создания, которые одним своим видом ставят под сомнение реальность существования Бога и его замыслов.
— Нужен ли такой Бог, если его существование зависит от настроений узколобых обывателей? — спросил я. — Не понимаю, куда ты клонишь?
— Зачем мы сдались драгам? Живут себе несколько миллионов лет, в ус не дуют, а тут мы заявимся и начинаем канючить: окажите помощь! Терпим бедствие! SOS!.. Зачем мы им?
Рената говорила от души. Она озвучивала все то, чего опасалась, а я не знал, какие слова сказать, чтобы она поверила в новую нашу миссию. Я и сам не слишком верил в то, что драги нас примут, выслушают и изъявят желание помочь.
— Не знаю, Рина… Может, мы и не нужны им вовсе, и они выставят нас за порог. Но есть шанс, который необходимо использовать, хотя бы ради того, чтобы потом не кусать себе локти.
— А своими силами мы победить не можем?
— Надежды мало. Джантшун лучше подготовились. Мы способны удачно вести бои лишь на Амбере. А Себастьян Гоевин церемониться не станет. Он пойдет напролом. Будет чистить и чистить — пока не оставит за собой руины.
Рената вздохнула:
— Что ты нашел в Библиотеке?
— В принципе, то, что и ожидал, — туманно ответил я. Помолчал немного, допил залпом пиво и сказал: — Рената, хочу тебе признаться… Я не знаю сейчас, кто прав, а кто виноват. Я выступил против Гоевина, но теперь сомневаюсь в правильности избранного пути. В Библиотеке я увидел миллионы поколений Джантшун. Когда-то они жили, любили, сражались, верили, что вечны, что если и умрут, то перейдут в другое состояние — ну, что-то похожее на легенду о христианском рае. Но они просто исчезли с лица Вселенной!.. Я могу помочь им, могу их воскресить. И одновременно не могу: только этого Гоевин и ждет! Тогда он получит в свои руки армию Непобедимых. А мы окажемся в самом низу социальной цепочки. Ведь хорошо, когда ты занимаешься тем, что любишь, не тратя свою драгоценную жизнь на суету и мелочное обустройство. Джантшун не будут этим заниматься. Они призваны править. Удел же людей… Слуги — вот кто будут люди!.. Я сейчас в разладе с собой. Мои люди, мое прошлое, мои корни взывают ко мне, а я не могу ничем помочь. Выпустить их — значит разбудить джинна, который сожрет цивилизацию землян со всей ее культурой!
— Ты выбрал свой путь, когда согласился быть Диктатором. Диктаторские полномочия — это ведь в первую очередь ответственность! Вот и держи марку. Ты не можешь воскресить сейчас джантшун, поскольку человечеству и джантшун нет места в одном мире. Но это решаемая проблема! Вселенная безгранична и безначальна. Найдется место и для ушедшей цивилизации.
— Наверное, ты права, Рената, — легко согласился я.
Отсрочка — тоже выход в сумасшедшем лабиринте реальности.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
На карте исчезли белые пятна, выступили кровавые.
Станислав Ежи ЛецМир был огромен. Куда больше, чем известные мне. Раз в двенадцать он превосходил созвездие, в котором обреталась древняя планета Амбер, давшая приют цивилизации Вечных странников Джантшун и не отказавшая в гостеприимстве человечеству… В двадцать четыре раза мир этот превышал колыбель гуманоидного разума — Землю, до которой раса Предтеч в своих скитаниях не дотянулась… В сорок восемь раз больше звездной системы Ушедших Из Мира, чьи границы оставались недоступными для колонизаторов Джантшун и тероморфов Земли… В пятьдесят — больше замкнутой системы Вершины, долгое время остававшейся терра инкогнита как для людей, так и для Первопришедших…
Это созвездие разные народы называли по-разному. Блуопсы величали его «блу-тры-мах», что в дословном переводе означало «дыра, дарящая сумрак».
Жамуаши говорили «сыра мухадтли ранчья» — «сырое холодное место, где плодятся пауки и дохнет живое». В мире Жамуаши не водились пауки в привычном для землян понимании этого слова. В светлом, наполненном излучениями трех светил пространстве, где уровень радиации намного превышал критические для выживания человека пределы, раз в три года наступал абсолютный сумрак, во время которого на поверхность планеты выползали существа, ютившиеся под землей. Они именовались «пауками», плевались липким веществом, пропитанным ядом, и были чрезвычайно голодны. В эти дни жамуаши не покидали пределов своих городов, а подкрадывавшихся близко к городскому периметру пауков уничтожали, не подпуская к стенам, которые в течение нескольких минут могли быть растворены разлагающей слюной.
Сумахал называли эту систему «крахт», что в переводе примерно означало «оставленная существовать». Высокомерные, признающие величие лишь собственной расы сумахал лелеяли навязчивую идею о том, что все народы Галактики не достойны даже взгляда их фасеточных глаз. Они считали, что все другие расы обязаны им подчиняться, несколько раз развязывали войны, пытаясь поглотить то одну, то другую расу… Досталось и землянам: три пограничных конфликта, два из которых переросли в трехлетние локальные войны, закончившиеся абсолютной ничьей… Единственной расой в Галактике, которой опасались сумахал, были драги.
