Лев Жаков - Во имя Зоны
— Вы чё, жили тут? — спросил Падла, почесывая укушенную ржавыми волосами щеку — не заметил в темноте и зацепил опутанную аномальным растением ветку.
— Мa никогда не привела бы табор в такую дыру. Я однажды тут от патруля прятался, — отозвался Цыган, прислушиваясь.
— Эти не отстанут, — сказал Долг, заметив, что наемник насторожился.
Сержант поправил лямки рюкзака, зевнул, положил ладонь на ограду, приготовившись перепрыгнуть.
— Идем тогда, чего ждать у могя погоды… Цыган едва успел схватить вояку за плечо:
— Стой!
— А? — оглянулся тот. — В чем дело, пагень? Я что-то не то сделал?
— Вот именно, — кивнул Рамир. — Чуть не ухнул в аномалию. Сержант с удивлением перегнулся через ограду, рассматривая траву за ней:
— Ничего не вижу.
— В чем проблема, братан? — нетерпеливо затоптался на месте Падла. — Что не так с этим кладбищем? Мы можем спрятаться в этих куриных избушках, хотя они такие мелкие, как будто там вьетнамцы жили, а не цыгане!
— Это кладбище — одна сплошная зыбь, — проговорил Рамир, обводя его рукой. — Причем зыбь наоборот — она всегда мягкая, а застыть может в любой момент, но когда этот момент настанет — никому не известно.
— Да ты чё? — Падла отскочил от ограды. — А как же ты там прятался? — Он достал из подсумка гайку.
— Пришлось побарахтаться, — пожал плечами Цыган. Он снял с шеи «винторез» и «скар», скинул рюкзак, помассировал плечи.
— Что это значит? — резко спросил Долг. — Где нам укрыться от военсталов? Ты сказал, что они сюда не сунутся.
— Я прятался в хижинах на той стороне. — Цыган указал направление. Падла тем временем кинул гайку за ограду. Она с глухим плеском ушла в траву, взлетели капли, по земле пошли круги.
— Опа… — Падла отступил на шаг, потер глаза. Нет, все было на месте, и земля твердая, и взлетела, конечно, роса… которая этим прохладным утром превратилась в иней… Папоротники и осока на кладбище были белесыми от инея, какая роса в конце октября?!
— Так мы идем? — нетерпеливо спросил Сержант. — Чего ты тянешь, пагень? Веди! Цыган покачал головой, нехотя взялся за лямку рюкзака.
— Это место медленно сводит с ума, — пробормотал он. — Я надеялся, может, военсталы отстанут, и лезть сюда не придется…
— Что ты мямлишь, говори скорей, что нам делать! — Рваный взялся за «калаш».
— Плыть, — ответил Цыган, надевая рюкзак. Затем перекинул через голову ремни обоих стволов. Долг покосился на наемника, левое веко его дернулось.
— Ты в своем уме? — сухо спросил он.
Вместо ответа Цыган двинулся вдоль ограды. Падла решительно направился за ним, следом побрел Ботаник. Рваный переглянулся с Долгом, командир кивнул, и сталкеры последовали за Рамиром. Сержант замыкал.
Скоро в ограде показался пролом. Возможно, когда-то здесь была калитка, но теперь не осталось даже петель. Камень осыпался, на земле валялось несколько покрытых мхом, заросших травой булыжников. Цыган остановился, поправил стволы на груди и сделал шаг в пролом. Падла шумно выдохнул, Рваный вскрикнул:
— Эй, что происходит?!
Ощущения были неприятные тогда, неприятные и сейчас. Нога ушла в землю, как в воду, Цыган медленно двинулся вперед. Очень скоро он погрузился по пояс, затем по грудь. Трава колыхалась вокруг лица, царапая кожу заиндевевшими краями и усиливая чувство нереальности происходящего. Все вокруг выглядело по-прежнему: заросшая папоротниками поляна, кусты, тонкие стволы осинок… Но все это было жидким. От этой двойственности содержимое желудка подкатывало к горлу и мозг будто сводило судорогой. «Земля твердая, твердая!» — твердил весь организм давно, еще во младенчестве заученную истину — сколько шишек он получил, прежде чем запомнил! Но тело все глубже уходило в воду… то есть в землю… Рамир стиснул зубы и поплыл, загребая расходящуюся под руками почву. Он слышал плеск и бульканье; трава шевелилась у лица, шелестела, касалась кожи острыми краями — но и она была жидкая и расходилась при прикосновении, как вода.
— Поцелуй меня кровосос! — воскликнул потрясенный Рваный. — Вы видите? Он плывет!
— У меня мозги плывут. — Падла покачал головой, носком ботинка потрогал… землю? Он будто окунул ногу в озеро.
— Нет ли обходного пути? — хрипло спросил Сержант и попятился. — Мне как-то не хочется туда лезть. А вдгуг эта штука схлопнется? Цыган говогил, что оно как зыбь…
Ботаник присел на корточки, опустил руку в кладбищенскую почву, побулькал там. На измученном лице его расплылась детская улыбка.
— Смотрите-ка, и верно плыть надо! — воскликнул он. — Я думал, что уже все чудеса Зоны знаю, а тут такая штука! Долг решительно снял «калаш» и вошел в «воду».
— Вперед! — скомандовал он, погружаясь сразу по пояс. Затем оттолкнулся от дна и поплыл, гребя одной рукой, другой держа над головой автомат. Падла и Рваный переглянулись, у Рваного перекосилось лицо:
— Чтоб ему слепая собака что-нибудь важное отгрызла, этому наемнику! Зачем он нас сюда притащил?
— Тс-с! — Сержант поднял голову. — Слышите?
— Военсталы! — Падла засучил рукава, затем плюнул, спустил манжеты куртки и бросился в «землю».
— За ними! — Сержант подтолкнул задумавшегося Ботаника и прыгнул следом, подняв тучу брызг. В воздух взлетели комочки земли и сломанные травинки, они блестели в лучах вставшего над холмами солнца и просвечивали.
Цыган несколькими сильными гребками достиг ближайшей могилы и вылез на мраморную плиту, покрытую пылью, паутиной, пятнами мха. Стряхнул с совершенно сухого камуфляжа грязь, встал на колени и помог выбраться Долгу. Тот был невозмутим, как всегда, только побледнел, и веко немного подергивалось.
— Могилы твердые, дальше можно по ним идти, — сказал Рамир, — если плита каменная есть. А земля вся жидкая.
Долг кивнул, протянул руку подплывшему Рваному. Цыган огляделся. Между оградой кладбища и березовой рощей, из которой они вышли, было небольшое свободное пространство. Снаружи кладбище выглядело значительно меньше, чем изнутри, — на миг показалось, что он стоит на острове в бескрайнем море. Ну или хотя бы на большом озере. И во все стороны протянулась волнующаяся «вода». Если присмотреться, можно было заметить, как земля с травой идут мелкими волнами, колыхаются — и тогда плита под ногами тоже начинала покачиваться.
Цыган потряс головой, отгоняя наваждение. Верней, пытаясь смотреть на вещи как на нечто знакомое, известное, понятное. Будем считать, что земля твердая. Главное — не наступить на нее…
— Ай! — вскрикнул Ботаник и забарахтался. — Меня кто-то трогает! Там, внизу!
— Черт, началось, — пробормотал Рамир. Нащупал на груди крестик, быстрым жестом поднес к губам и спрятал обратно под куртку. — Не обращай внимания, плыви быстрей! — крикнул он.
На могильной плите стало тесно, когда выбрался Падла, и Цыган перепрыгнул на соседнюю. Та словно качнулась, и он невольно вцепился в крест, чтобы удержать равновесие.
Сержант поддержал Ботаника, и они вместе выбрались на мрамор. Долг с Рваным уже перескочили к Цыгану.
— Куда теперь? — отрывисто спросил Долг.
Солнце вышло из-за серых холмов и осветило кладбище до самых дальних уголков. Красавицы туи расцвели яркой зеленью, кусты и осины раскрасились желтым и красным, пожухлый папоротник расправил листья, а цыганские хижины на могилах заиграли всеми цветами радуги. Воздух был тих и прозрачен, по-осеннему свеж. Сталкеры начали оглядываться, удивленные этим преображением.
— А здесь неплохо! — воскликнул Рваный. — Красиво, кровосос меня побери!
— Берегите мозги, — буркнул Цыган. — Не давайте ему залезть в голову.
— Чё еще? Кому ему? — обернулся Падла. Кладбище словно кинуло на него отсвет, и лицо бандита стало живее и красивее, чем было обычно, даже глаза-изюмины горели, как лампочки на новогодней елке.
— Двигаем к хижинам, спрячемся за ними и пересадим, — сказал Цыган, проигнорировав вопрос, и, повернувшись, начал прыгать с могилы на могилу. Долг и Рваный последовали за ним; после некоторого колебания и Падла поскакал следом.
Сержант дернул за плечо Ботаника, который сидел на коленях на краю плиты и, близоруко щурясь, всматривался в колыхание «земли».
— Пошли уже. Лаборант с трудом оторвался от созерцания и нехотя последовал за остальными.
— Эй, а ведь это не цыганское кладбище, а хохляцкое! — воскликнул Падла, прыгнув на очередную могилу. Он нагнулся к кресту и ладонью стер грязь. — Микола какой-то похоронен.
— Понятное дело, — откликнулся Цыган. Гранитная плита качнулась под ногами, он застыл, раскинув руки. — Здесь когда-то два больших села рядом было. А ты думал, цыгане хоронили своих и тут же и жили?
— Да хрен вас, цыган, разберет. — Падла прыгнул и оказался напротив хижины, сложенной из крашеных досок. Краска облупилась, висела клочьями. Вход закрывала выцветшая полосатая тряпка с дырой посередине. — Внутри, что ли, спрячемся?
