Руслан Мельников - Купец
На этот раз их спасла не Гуся.
— Налево! — закричала Костяника, разглядев что-то в раскинувшемся по левую руку редколесье. — Туда! Быстрее!
— За мной! — Виктор, не раздумывая, дернул повод.
Костоправ и А-Ка тоже повернули быконей.
И что дальше? Впереди какие-то корявые карликовые деревца, стоящие так редко, что на их ветвях почти нет мохового покрывала. Кроновые мхи не любят такие низкие и тщедушные лески.
Так, а внизу что?
Под чахлыми деревцами раскинулось целое поле странных плодов. Большие — размером с ядро тяжелой крепостной бомбарды, ярко-красные, они гроздьями лежали в невысокой траве. Будто какой-то великан рассыпал великанское же крашеное пшено.
Шары цвета глаз Костяники были повсюду. Они алели везде, куда ни бросишь взгляд. От каждого куста с чудными плодами по земле тянулись толстые жесткие стебли и вились длинные и гибкие ворсистые побеги.
— А теперь — не останавливаться! — услышал Виктор голос Костяники. — Только не останавливаться!
— Вперед! — крикнул он. — Не тормозить!
И направил быконя между связками алеющих шаров.
Копыта почти сразу же запутались в цепких побегах, но быкони легко рвали траву и прокладывали дорогу вперед, вперед, вперед…
А сзади…
Сквозь стук копыт и треск выдираемых из земли побегов Виктор различил еще какой-то странный звук за спиной. Он обернулся.
Плоды, мимо которых проносился быконь, взрывались, словно пороховые мины. Из-под кожуры разлетались алые брызги, а над самой землей струился едва заметной дымок.
Позади Костоправа и А-Ка тоже разбрызгивались красные фонтаны, и расползался дымчатый туман.
Редколесье закончилось довольно быстро. Вместе с ним оборвалось и поле с плодами-бомбами.
— Все! — с облегчением выдохнула Костяника. — Мураши здесь не пройдут.
Виктор остановил быконя.
Отсюда видно было, как на противоположном конце леска снова начали лопаться плоды. Мураши, влезавшие на окропленную алым соком и покрытую легкой дымкой землю, падали на спину, сучили ножками и через секунду-другую замирали в неподвижности.
— Оба-на! — в изумлении пробасил Костоправ. — Дохнут, падлы!
Впрочем, только лишь смертью насекомых дело не ограничилось. Гибкие ворсистые побеги словно щупальца опутывали погибших мурашей и уже подтягивали их к основанию кустов, из которых росли.
«Выходит, не случайно трава так за копыта цеплялась», — подумал Виктор.
— Етить твою! А мурашей-то жрать сейчас будут! — выдал очередной комментарий пораженный лекарь.
Потеряв несколько десятков особей из авангарда, мурашиная колонна отхлынула от опасного места. Насекомые-мутанты быстро учились и на рожон не перли.
— А вдруг обойдут? — А-Ка поднялся на стременах, наблюдая за преследователями и стараясь предугадать их дальнейшую тактику.
— Не обойдут, — покачала головой Костяника. — Это не поляна. Это охотничий пояс.
— М-да? — Костоправ недоверчиво покосился на девушку. — И что же это за фрукт такие пояса распускает?
— Это не фрукт, — улыбнулась она. — Ягода. Тезка моя. Костяника.
Костоправ присвистнул.
— Так вот она какая, котловая Костяника, — хмыкнул Виктор.
— Ага. Я же говорила, что она у нас опасная.
— А как же мы сквозь нее проскочили? — поинтересовался А-Ка.
— Костяника Костянику не тронет, — лукаво прищурилась девушка.
— А если серьезно? — Виктор посмотрел ей в глаза.
— Костяничные пояса охотятся на мелкую дичь, — объяснила та. — Хватают побегами и душат ядовитыми испарениями от ягодного сока. Зверь покрупнее, повыше и посильнее сквозь такие заросли продерется. А вот кто пониже, поближе к земле и у кого не хватит силенок быстро пробежать через травяные силки — тот надышится отравой.
Глава 35
Дальше ехали без приключений. На пути часто попадались почти неразличимые уже шоссе, железнодорожные насыпи, развалины зданий и гниющие остовы автомобилей. За спиной оставались деревни, поселки, города… Разрушенные, заросшие, давно ставшие частью котловых лесов, порой едва-едва угадывающиеся в густой сочной зелени. Еще не до конца погребенные останки погибшей человеческой цивилизации. Безымянные населенные пункты, от которых не осталось даже табличек-указателей с названиями.
Привалы и ночевки старались устраивать в небольших деревеньках, всякий раз — на окраине, поближе к лесу, где можно было быстро укрыться от любой угрозы, таившейся в руинах. Города и крупные поселки старались обходить стороной. Там, судя по словам Костяники, было особенно опасно. К тому же среди частично уцелевших кирпичных и бетонных стен, бесформенных курганов строительного мусора, ржавых машин, обвалившихся крыш и подвалов ей трудно было распознать мутантов. Лес Костяника просматривала лучше.
Еще несколько дней прошло спокойно — опять-таки благодаря зоркому взгляду красноглазой спутницы. Они снова наткнулись на тропу Гуси. Поехали немалое расстояние по извилистой дорожке, проложенной сквозь лес. Свернули. Не успели далеко отъехать от тропы, как вдруг…
— Во-о-он там оружейный склад, — неожиданно объявила Костяника, указав на выщербленные бетонные плиты, выступающие из просевшей земли. — Невскрытый даже, кажется. Если все будет нормально — в нем и заночевать можно.
Широкая металлическая дверь подземного бункера проржавела почти насквозь. Не мудрствуя лукаво, Костоправ цепом сбил ее со сгнивших петель. За дверью обнаружилась старая бетонная лестница, засыпанная щебенкой и земляными комьями. Снизу пахнуло могильным духом.
— Гребанный склеп, — скривился Костоправ. — Надо бы факел запалить, что ли.
— Я те запалю! — немедленно отреагировал А-Ка. — Взорвать нас всех хочешь к едрене фене?!
В самом деле, лезть в незнакомый оружейный склад с факельным огнем было чревато. Но ведь и вслепую шариться в темноте смысла нет.
— Костяника? — Виктор повернулся к красноглазой девушке, всматривавшейся в дверной проем. — Ты там это… кого-нибудь…
Видишь? Чуешь? Как спросить правильнее?
— Вроде бы нет никого, — не очень уверенно ответила Костяника.
Вроде бы? Ну, хорошо хоть так…
Быконей оставили снаружи — у ближайших деревьев.
— Прикройте меня. Посмотрю, что тут у входа. — Виктор осторожно, с мечом наголо шагнул вперед. И вниз. Остальные последовали за ним.
Не-е-е, никто из-под земли на них не выпрыгивал и не нападал. Если кто-то здесь и прятался, то проползшая неподалеку Гуся явно распугала мутантов. Может, запах этой твари проникает и под землю тоже?
Свет закатного солнца попадал в дверной проем и худо-бедно, но все же освещал вход в подземелье. Ноги ступали по искрошенным бетонным ступеням. Потолок и стены были густо заплетены высохшими побегами какого-то бесцветного вьюнка. Костяника, как показалось Виктору, смотрела на него со смешанным выражением любопытства и тревоги. Но, судя по всему, растение было мертвым и не представляло опасности. Кое-где сухие стебли часто и густо свисали сверху и, словно скрюченные пальцы мертвеца, касались головы. А в некоторых местах на ломких побегах покачивались кисточки иссохшего, почти невесомого ворса.
«Хорошо, что не зажгли факел», — подумал Виктор. Такая оплетка даже от случайной искры вспыхнула бы на раз-два.
Они спустились до конца лестницы и оказались на небольшой площадке перед новым дверным проемом — таким же широким, как и тот, что был наверху. «Быконя можно провести, — с удовлетворением подумал Виктор. — Если найдем что полезное — не нужно будет тащить наверх на своем горбу».
На этот раз перекошенная гнилая дверь упала от легкого толчка.
* * *Удивительно, но темно за дверью не было. На потолке, полу и стенах, на прогнивших и проржавевших ящиках, коробах и каких-то вовсе неопознаваемых замшелых кучах, словно диковинные гирлянды, в сухих вьюнках висели крупные — с кулак, а кое-где и с голову ребенка — приплюснутые блямбы, оплетенные пучками бледных нитей и светящиеся изнутри тусклым красноватым светом.
