Валентин Егоров - За того парня…
Раздосадованный непонятным капризничаньем Дарьи, капитан Любимов быстро поднялся в свою комнату, бывшую когда-то номером дома колхозника и расположенную на третьем этаже здания райисполкома. Один угол комнаты был заставлен рациями "Север", но все они, если судить по их внешнему состоянию, явно находились в нерабочем состоянии. Он быстренько из десяти выбрал две более или менее приличные рации "Север", которые, хотя бы внешне были в презентабельном состоянии. Затем он отвинтил у этих раций задние крышки и достал из кармана двое часов, которые были чуть больше наручных часов, но гораздо меньше будильника. Артур внимательно осмотрел оба устройства, пощелкал на нем какими-то тумблерами, в комнате начали то появляться, то исчезать чужие голоса радиоэфира. С последним щелчком голоса исчезли, но слышался постоянный фон радиоэфира.
Затем Любимов одно из этих устройств начал приспособлять к кронштейнам внутри корпусов каждой рации. Когда работа по укреплению устройств на кронштейнах была завершена, задние крышки раций капитан привинтил обратно по месту. Одним верньером он включал рацию, другим верньером менял радиоволны приема. Одним словом, обе рации сохраняли непрезентабельный, но теперь находились в рабочем состоянии.
Через тридцать минут капитан Любимов подошел к своему мотоциклу, завел его и через минуту уже подъезжал к первому подъезду здания райисполкома. Лейтенант медицинской службы Соломина уже пару минут стояла у подъезда. Она нетерпеливо пританцовывала, капитан позволил себе опоздать на минуту. А за эту минуту его следовало бы наказать. Но посмотрев на окна здания райисполкома, она увидела в них десятки любопытных лиц. Штабисты и разведчики стояли у окон и внимательно наблюдали, неторопливо обмениваясь между собой мнениями, за первым свиданием командира своей штрафной роты.
2Мотоцикл "Л-500" мощно один за другим брал крутые пригорки дороги республиканского значения Холм — старая Русса каждый раз, довольно урча при очередном взлете. Была вторая половина летнего дня, солнце не так уж припекало, как, скажем, в десять — двенадцать часов дня.
Любимов и Соломина минут двадцать назад покинули Холм и сейчас ехали по шоссе, наслаждаясь летом, дорогой и тем, что они были вдвоем. Все это время они были одни, сейчас никто не мог их побеспокоить, но за это время они так и не произнесли ни одного друг другу слова. Лейтенант медицинской службы Дарья Соломина сидела к коляске, на ее коленях лежали две сумки санинструктора, а она на каждом дорожном ухабе судорожно уворачивалась от приклада МГ34, который, будучи закреплен на коляске специальной турелью, постоянно торчал перед самым ее носиком. Да и этот ее чудак за рулем мотоцикла не мог догадаться и хоть чего-нибудь мягкого подстелить на сиденье коляски, дорога вся в канавах и ухабах, ей приходится все время ворочаться и искать более удобное положение для сидения на этом жестком сиденье.
А капитан Любимов был безгранично счастлив, сейчас в его жизни наступил момент, о котором он так мечтал. Когда рядом с ним один на один оказалась девчонка с ярко голубыми глазами и такими красивыми…, она была рядом с ним. В любую минуту он мог протянуть руку и коснуться этой прекрасной женщины.
Мощеное булыжником шоссе неторопливо убегало под колеса мотоцикла, который, то клевал носом, то опасно кренился влево или вправо, но упорно продвигался вперед. Вскоре нужно было сворачивать с дороги, в семи километрах от шоссе на берегу Рдейского озера находился Рдейский монастырь, окруженный непроходимыми трясинами. Лесная монастырская дорога, по сравнению с шоссе Холм — Старая Русса, временами была похожа на дорогу, но порой совершенно ее не напоминала. Мотоцикл "Л-500" продемонстрировал свой отличный бойцовский характер и через какие-то полчаса остановился перед полуразрушенным зданием Успенского собора монастыря.
Выключив зажигание, Артур взглянул на Дарью и ахнул, под ее правым глазом наливался настоящий синяк. Девчонка слегка всхлипнула и, посмотрев на капитана, вдруг сказала:
— Артур, на меня нужно было бы иногда посматривать, а ты только в свою дорогу уставился, глаз от нее не отрывал, словно меня рядом с тобой и не было. Вот из-за твоего недогляда этот проклятый немец, — в этот момент Дарья Соломина кивнула на МГ-34, - и наградил меня синяком. Первое время очень больно было…
Артур не выдержал, обнял Дарью и нежно ее поцеловал в подбитый глаз, втягивая в себя боль от него и его синюю окраску. В этот момент за спиной капитана послышался приглушенный кашель, это был рядовой, в недавнем прошлом подполковник и командир бригады специального назначения, Андрей Снегирев, который сейчас командовал третьим отделением третьего взвода младшего лейтенанта Добродеева. С громадным сожалением капитан Любимов оторвался от глаз Дарьи, с удовольствием заметив, что на ее лице не осталось и намека на синяк под глазом, повернулся лицом к Андрею Снегиреву и подал руку для рукопожатия.
— Как дела, командир отделения? Уж очень мне понравилась эта лесная тишина и пение птичек, внутри у меня такое ощущение, что нас наблюдают и вокруг нас происходят какое-то движение.
— Так точно, товарищ капитан! Вы абсолютно правы, с момента нашего появления в этом монастыре что-то вокруг нас происходит. Пока я не могу разобраться, что именно, но оба наших грузовики отправил на шоссе. По такой дороге мы пешком быстрее оторвемся от противника, если он только появится, разумеется, и доберемся до своих грузовиков. Зря вы, товарищ капитан, эту девчонку с собой взяли, не место ей сейчас здесь с нами.
— Это не моя девчонка, командир отделения! Это лейтенант медицинской службы и фельдшер Дарья Соломина. Прошу любить и жаловать! А сейчас она должна осмотреть на выявление вшивости бойцов твоего отделения и только после этого я могут отвезти ее обратно в город. Товарищ лейтенант, — сказал Артур, обращаясь к Дарье, — принимайтесь за работу, а я тут с Андреем немного о делах побалакаю.
Любимов подошел к мотоциклу и из коляски вытащил одну из раций " "Север" и передал ее Снегиреву.
— Это тебе! Думаю, еще не забыл, как она работает, включается и выключается. Вторую я оставил у себя. В случае чего позову тебя на помощь, если по дороге что-либо произойдет. Пока я к тебе ехал, то эти семь километров внимательно изучал местность. Только в одном месте немцы засаду могли бы учудить, а в других местах после же первых выстрелов, им о своей судьбе нужно будет думать. А теперь в нескольких словах расскажи о том, что ты успел узнать о младшем лейтенанте Добродееве и его первом отделении?-
— Артур, иногда мне кажется, что во многих ротных делах ты слишком предостерегаешься и не спешишь принимать решения, ожидая или подтверждения информации, или какой-либо другой возможности для прояснения спорной ситуации. Но в этом случае ты не прав, Добродеев совершенно не тот человек, за которого себя выдает. Пока мне не удалось выяснить, кто же он. Мои возможности ограничены, я, как осужденный военным трибуналом, не имею права покидать расположения роты, а Добродеев в расположении роты ничем подозрительным не занимается. Да, и свое первое отделение во главу всего взвода ставит и кормит их лучше, новые шинельки и галифе вовремя выдает. Но вот однажды я видел очень подозрительную картину. Он разговаривал со своим мордоворотом Семеном, у которого весь ум в мускулатуру ушел, и что-то ему передал…
— Подожди Андрей с рассказом, давай с тобой проведем один небольшой опыт, я в твоем сознании буду показывать кое-какие предметы, а ты мне подтвердишь, какой именно он передал Семену.
— Ты, телепат что ли? Ну, да ладно, давай демонстрируй.
Артур Любимов очень осторожно вошел в сознание Снегирева, чуть-чуть подкорректировал состояние его здоровья и начал быстро демонстрировать вещи военного предназначения. На третьей минуте демонстрации Андрей Снегирев вскричал:
— Вот этот предмет!
Минуту Любимов помолчал, предметом, только что узнанный командиром отделения, была ультракоротковолновая полицейская рация двадцать первого века. Зачем такая рация помогла понадобиться младшему лейтенанту Добродееву, а главное, где эту рацию он мог найти в 1942 году, обо всем этом можно было бы только догадываться. Опять-таки недостаток информации не позволил капитану Любимову прийти к какому-либо определенному выводу и по этой информации, он тяжело вздохнул и виновато посмотрел на рядового Снегирева.
Лейтенант Дарья Соломина еще продолжала осмотр бойцов отделения Снегирева, когда капитан Любимов начал собираться в обратную дорогу. Он тщательно проверил мотоцикл и осмотрел МГ-34, мотоцикл был в хорошем техническом состоянии, имел три четверти бензина в топливном баке. Пулемет также был в нормальном состоянии и имел ленту в двести пятьдесят патронов. Алексей Снегирев стоял рядом, курил папиросу "Беломорканал". В какой-то момент он хмыкнул и, вприпрыжку, помчался в одноэтажное деревянное здание монастыря, в котором разместилось его отделение. Вскоре Снегирев вернулся, в одной руке он держал винтовку АВС-36, в другой несколько обойм к винтовке, в которых вмещалось до пятнадцати патронов.
