Кирилл Юрченко - Грозный. Пес, который искал человека
Грозному не понравились ее мысли. Своим телепатическим даром, желая успокоить Веру, он насылал на нее пульсации, от которых становилось тепло внутри, не позволяя разыграться страстям, бушующим в душе девушки. Краем сознания Вера уловила в этом послании особый смысл – не стоит даже и думать, что Грозный согласится бы сделать с ней то же самое. Вызывающие головокружение хаотичные картинки вспыхивали у нее в сознании, как в прошлые разы, когда он передавал ей какую-то информацию. Она вдруг поняла, что должна быть добрая порция горя, испитая этими людьми, чтобы сверхъестественный пес согласился на такой шаг.
И это ее задело. В конце концов, кто из них главный – какая-то там собака, или человек? Что он может знать о жизни и страдании, этот молодой щенок?
– Что? Ну, что ты от меня хочешь?! – сопротивлялась она, скорее из принципа, чем по-настоящему осознанно. – Хватит с меня твоих картинок! Хватит!
Последнее слово она выкрикнула. Почти как: «Заткнись!».
А когда Грозный вдруг рассерженно зарычал в ответ, Вера отчего-то и вовсе пришла в бешенство. Она до сих пор была неодета, куталась в покрывало, и не нашла ничего лучше, чем содрать с себя непослушное облачение и, скомкав, швырнуть им в пса.
Со стороны это была сюрреалистичная картина: безумная голая девка бросает в лающую собаку плед, который в полете принимает форму хищной птицы, а на заднем фоне, за девкой и собакой, лежат рядком два мертвых тела.
Это Вера увидела свое отражение в зеркале на стене. Вся уродливость и абсурдность ситуации внезапно открылась ей. Но бешенство прошло лишь тогда, когда она схватила с секретера хрустальную пепельницу и швырнула ею в стену. Прямо в центр зеркала, тут же покрывшегося сотнями трещин. Оставшиеся в раме осколки и вовсе превратились в набор геометрических абстракций, отсвечивающих кусочками прежнего изображения.
– Простите, простите меня, – беззвучно шептала Вера, обернувшись на лица мертвых людей, которые выглядели такими умиротворенными и спокойными, что ее приступ ярости теперь казался и вовсе чудовищным и кощунственным.
– И ты меня прости, – шепнула она, подошедшему Грозному. – Я знаю, что плохая…
Грозный ткнулся мокрым носом в колено девушки и уставился на нее своими выразительными глазами: он тоже извинялся.
– Принимается, – сквозь слезы улыбнулась Вера.
Она вытряхнула сумку, в которую недавно собирала вещи, и, теперь уже не особо выбирая, надела первые же попавшие, взяв с себя обещание, что больше не станет смотреться в зеркала, если они в этом доме еще остались, да и вообще нигде. По крайней мере, в ближайшие дни.
Первым делом нужно было похоронить супругов. И это казалось самым трудным, поскольку девушка понимала, что необходимо было все делать, как полагается, по всем правилам. И положить для этого все силы, попытка же отказаться от этого, струсить и бросить их будет выглядеть предательством. И не будет ей прощения. Быть может, и не накажут призраки, охраняющие дом (если они все-таки существуют), но сама себя она не простит. Но откуда взять силы? Не к кому ей было обратиться за поддержкой, кроме как к Грозному. Нужно было только доходчиво объяснить щенку, что она хочет сделать.
Интуитивно догадываясь, чего Вера добивается от него, и вкрадчиво заглядывая в глаза девушки, Грозный вновь начал распространять пульсирующие волны.
Все вышло как-то само собой. Когда Грозный, желая понять ее беспокойство, проник в ее сознание, Вера вспоминала давно позабытую картину из своей жизни, когда она, еще девочкой, была на похоронах. Это произошло в деревне, куда ее, городскую белоручку, сослали родители, почти на месяц, к дальней родственнице. А та все норовила использовать маленькую Веру в качестве помощницы, и действовала по-старчески беспощадно. Быть может, оттого и не терпела Вера с тех пор любой физический труд. Но эти дни скрашивало знакомство с двумя соседскими девочками, в играх с которыми она забывала и о родителях, и о вредней тетке-хозяйке. Очень забавной им казалась игра в «ведьму» – таковой они считали уродливую горбатую старушку, жившую на другом конце улице. Придумывали о ней несусветные истории. А чтобы пощекотать нервы, приходили к ее дому, заглядывали в окна, и выжидали момента, когда старушка, опираясь на клюку едва ли не одного с ней роста, выберется на улицу. И тогда с визгом и криком разбегались по сторонам. Но однажды старушка, которую они так привыкли бояться, умерла. Узнав от взрослых, что она скончалась, девочки втроем бегали на кладбище, смотреть, как роют могилу. Им было интересно, детишкам, и ничуть не жалко старуху – ведь та была некрасивая и страшная как сама смерть в тех сказках и фильмах, которых они успели насмотреться за свою короткую жизнь. Немного со страхом, но, опять же, без тени сопереживания, а больше из интереса, они наблюдали за тем, как двое мужчин по очереди роют большую яму. Возвращаясь домой, громко обсуждали, действительно ли старуха умерла, или только притворяется, а на самом деле только и ждет, чтобы о ней забыли, и тогда она начнет ходить по улицам, заглядывать в окна и пугать. Девочки так увлеклись своими выдумками, что две ночи до похорон Вера не могла спокойно спать. Каково же было ее потрясение, когда на третий день в деревню нагрянули родственники той старушки. Сколько их было? Не вспомнить. Быть может, сто человек, а то и больше. И кладбище казалось сплошь залитым цветами и венками, которые люди несли к могилке от самого дома пешком, следуя за неправдоподобно маленьким красным гробом, который несли в руках четверо взрослых. И было много детей – внуков и правнуков той женщины, со многими из которых Вера успела в тот день познакомиться, а некоторые взрослые на кладбище принимали ее за дочь каких-то своих многочисленных родственников. А когда старушку опускали в могилу, взрослые дяди и тети, многие сами убеленные сединами, принялись плакать навзрыд, и Вере вдруг стало так стыдно за те выдуманные истории, над которыми она потешалась с подружками, что она готова была провалиться сквозь землю, пусть даже в эту черную и глубокую могилу, лишь бы никто и никогда не узнал о ее проступке. И вдруг нашелся кто-то рядом, кто взял девочку за руку и повел к могиле. И она уже смирилась со своей участью, ей было так горько на душе, что Вера и не думала о страхе, а только об ответственности – что вот сейчас пришло ей наказание. И бросят ее в эту черноту, и закопают. Теперь на нее навалился страх. Она уже готова была молить о прощении, кричать и сопротивляться. Но незнакомый человек вдруг взял в левую руку горсть земли и бросил в могилу. Велел то же самое сделать Вере. И девочка поняла вдруг – это ей разрешили вместо себя кинуть сейчас эту влажную мягкую горстку. Словно прощение. И стало ей вдруг невообразимо легко и светло на душе. И когда она по обычаю мыла руки, не имея, конечно, никакого понятия о каких-либо обычаях, в ней уже не было прежнего страха, а только чувство невероятной свободы и благодарности. Ко всем этим людям, и к той старушке, которую она пообещала помнить всегда – и вот, оказывается, до сих пор держит это обещание…
Едва прошли головокружение и тошнота, Вера поняла, что Грозный увидел ее воспоминание и неведомым образом воспринял и понял все, что она сейчас вспомнила. Вероятно, ему даже понравились такие подробности. И он тоже подарил ей в ответ часть своих воспоминаний, связанных с трагической потерей матери.
Вера догадывалась, что с помощью волшебного пса могла бы заглянуть в любые глубины своей памяти, еще заблокированные «сумрачной» болезнью. И надеялась, что он когда-нибудь позволит ей сделать это.
С интересом приняв ее историю, Грозный в благодарность направил Вере в ответ новый посыл. И опять вместе с пульсирующей, всепроникающей силой, девушкой овладела дурнота.
Она не могла бы объяснить, что и как произошло, но у нее словно открылись границы знания, и в голову вползли подробности, о которых она и понятия не имела. Она теперь могла бы с точностью сказать обо всем, что находилось сейчас в доме, во дворе и саду: стоило о чем-нибудь подумать, и тотчас нужный образ возникал в голове. Создавалось впечатление, что Грозный вобрал в себя все знания хозяев дома или каким-то образом сумел прикоснуться к информационному каналу, к той памяти, которая, возможно, существует где-то в виде непознанной энергии и остается после смерти человека!
Впрочем, ей уже не приходилось удивляться.
Она нашла сарай, стоявший возле гаража, и в нем необходимый инвентарь. И, разумеется, лопаты. Все они были тяжелы и неудобны, страшны на вид, и жутко было представить, какая работа ее ожидает.
Это была самая странная ночь в ее жизни. Почти без остановки Вера выкапывала могилу. Достаточно широкую и глубокую, чтобы навсегда приютить в себе два тела. Но трудилась девушка не одна. Помогал Грозный, опять фантастическим образом посылавший свою энергию, которая трансформировалась в твердую решительность и выносливость. И пока он был рядом, этой решительности и выносливости хватало на долгие часы работы.
