"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Геммел Дэвид

Госпожа-в-Маске замолчала, а потом вышла к слушателям и стала обходить каждого по очереди и, прикладывая к щеке руку, благословляла. Волтан пытался укрыться за высоким сталагмитом, но Госпожа неспешно шла именно к нему. Он сжал длинный кинжал, спрятанный в складках тоги, и быстро глянул на ведущий к выходу туннель. Если она его разоблачит, он убьет ее на месте и убежит. Ему бы этого не хотелось — если не взять Госпожу-в-Маске живой, Наладемус будет в ярости.

Большинство собравшихся стояли на коленях, и Волтан, низко опустив голову, последовал их примеру.

— Я прощаю тебя, — прошептала она и вернулась к слушателям.

— Мне скоро придется вас покинуть, — сказала она.

В толпе раздались протестующие возгласы, но она успокоила их мягким, но властным жестом:

— Меня арестуют и сожгут на костре на глазах глумящейся толпы. Я это знаю, потому что у меня было видение. Но не бойтесь за меня, это случится только потому, что я позволю. Если Исток решил, что время моей жизни на земле истекло, я это только приветствую.

Повисла жуткая тишина, некоторые из собравшихся заплакали.

— Среди нас есть человек… — начала она. Волтан напрягся, его рука под тогой снова легла на рукоять кинжала, — который не понимает тайны жизни и не знает, что такое счастье. Ему я хочу кое-что сказать. Прямо отсюда идите на рынок Станос и ждите у ларька с желтым навесом. Вам не придется долго ждать, и вы откроете величайшую из истин. А теперь, друзья, нам пора прощаться. Да поможет вам Исток!

Госпожа-в-Маске повернулась и неспешно вышла из зала.

Волтан стоял завороженный, но слушатели начали расходиться, и он вышел со всеми. Выходов из катакомб было несколько, и скоро Волтан уже шел по узким улочкам к рынку Станос. Шел он очень осторожно — это наверняка ловушка, и Госпожа-в-Маске скорее всего послала шпионов, которые дожидаются у ларька с желтым навесом и готовы на него напасть. Но он никого не боялся, он Волтан, и даже одним кинжалом он готов отразить любую атаку.

На рынке было немноголюдно, и некоторые торговцы уже собирались уходить. Впереди виднелся ларек, где торговали украшениями, в основном из зеленого нефрита. Внимательно оглядывая окружающих, Волтан подошел поближе. Ни один из мужчин не был вооружен, большинство прогуливались с женами или любовницами. Он стал рассматривать товар.

К ларьку подошла молодая девушка со светлыми волосами и голубыми глазами и стала рассматривать сережки. Что-то в ее облике взволновало Волтана, и он попытался вспомнить, где мог видеть ее раньше.

— Простите, — обратился он к девушке.

Она посмотрела на него, и Волтан вспомнил тот далекий день, когда на внутреннем дворе прощался с рыдающей девушкой.

— Да?

— Мы с вами знакомы? — только и смог спросить он.

— Мне кажется, нет, сэр.

— Меня зовут Волтан, и мне… мне кажется, что я вас знаю.

— Я Кара, — с улыбкой ответила девушка, — поверьте, если бы мы встречались, я бы об этом обязательно помнила.

— Где вы живете, Кара?

— Я живу с дедушкой.

— Тогда, возможно, я знаком с ним, — проговорил он, — наверное, я видел вас ребенком.

— Может быть, и так, — — согласилась Кара, — мой дедушка знаменит. Когда-то он был гладиатором номер один, а сейчас тренирует молодых в цирке Оссиан.

Волтану показалось, что его сердце пронзил острый кинжал.

— Так вы — внучка Свирепого?

— Да, вы его знаете?

— Мы… встречались.

— Тогда вы должны прийти к нам в гости. Мы сейчас живем на большой вилле, но к нам мало кто заходит.

— Может быть, я приду, — отозвался Волтан, не в силах заглянуть в голубые глаза девушки.

Кара улыбнулась:

— Я вас уже видела сегодня, сэр. Час назад. Она сложила руки, изображая дерево. Улыбнувшись на прощание, Кара пошла прочь, а Волтан смотрел ей вслед, пока она не ушла с рынка.

Затем он поспешно вернулся в храм и приказал слуге принести досье Свирепого. Когда он закончил читать и отодвинул бумаги на край стола, лучи заходящего солнца озарили кабинет. Волтан поднялся, подошел к окну и стал смотреть на закат.

Ему было девятнадцать, когда он покинул Город и с девятнадцатой армией Пантер отправился на восток.

— Рыдая, Палия умоляла его остаться, но он думал лишь о войне и славе. А однажды поймал себя на том, что думает о ней, о проведенных вместе днях. Ему вспоминались ночи любви и счастья, минуты, когда они просто держались за руки или вместе сидели под розовым кустом. Он все еще помнил запах ее волос.

Волтана не было больше года, и по возвращении в Город он тут же помчался к дому Палии, отчаянно молясь, чтобы за время его отсутствия она не полюбила другого. Ему открыли незнакомые люди и рассказали, что Свирепый больше здесь не живет, что после самоубийства дочери он переехал на другой конец империи. Потерянный и осиротевший, Волтан, спотыкаясь, пошел к себе.

Теперь он. стоял в темноте, вспоминая девушку у ларька с нефритом, ее широкую улыбку и синие глаза. Горло Волтана сжалось, а на сердце легла тяжесть.

— У меня есть дочь, — прошептал он.

Он вспомнил, как она сложила руки, изображая дерево, и впервые в жизни ему стало страшно.

Завтрашний день войдет в историю Города. Шпионы, разведчики и информаторы сообщили около тысячи имен последователей культа, списки раздали капитанам карательных отрядов, и Волтан не имел возможности проверить, была ли в списках Кара. В дверь постучали, и в кабинет Волтана скользнула темная фигура.

— Все готово, господин, — доложил вошедший, — мы убьем императора сегодня?

— Да, сегодня, — ответил Волтан.

Чем больше у человека власти, тем большей опасности он подвергается», — всегда говорил Джасарей. Именно эти слова ему вспомнились, когда он пришел в себя и почувствовал боль в висках. Дотронувшись, император нащупал большую шишку и ссадину. Он лежал возле мраморной скамейки в самом центре лабиринта. Джасарей попытался сесть, вспоминая человека, который внезапно появился из тени и ударил его по голове.

«Я должен был умереть», — мелькнула мысль. Поднимаясь, он почувствовал новый приступ адской боли и застонал. «Наверное, он думает, что убил меня», — подумал Джасарей, присаживаясь на скамейку. Он ничего не мог понять.

Когда боль поутихла, Джасарей заметил, что его светлая тога залита кровью. «Меня ударили кинжалом!» — заволновался он. Распахнув тогу, он осмотрел грудь и живот — но в свете луны ран не увидел, и кроме головы ничего не болело.

«Думай же, думай!»

Джасарей успокоился. Он понимал, что уже несколько месяцев находится в опасности, а власть Наладемуса и его рыцарей неуклонно растет. Из-за того, что Пантеры воевали на востоке, он не мог разобраться со старым приятелем и разрешить противоречие силой, поэтому Джасарей выжидал, наделяя Наладемуса все новыми полномочиями, а сам в это время тайком продвигал войска все ближе к Городу. Одна из армий была всего в пяти милях, готовая войти в Город по первому его приказу. Как Джасарей теперь жалел, что уже не отдал такого приказа, но ему казалось, что лучше подождать несколько дней, когда в Город войдут девять тысяч человек и он сможет арестовать Волтана и Наладемуса и распустить Кровавых Монахов.

— Эти несколько дней могут дорого мне стоить, — произнес он вслух.

«Почему я все еще жив? Где убийца? Почему он только ударил меня, но не добил? Откуда эта кровь? »

Джасарей в одиночку отправился бродить по лабиринту, где его и поджидал нападавший с дубинкой. Не с ножом или мечом, а с дубинкой. Неужели нападавший был так глуп или он собирался вернуться и добить Джасарея?

В дальнем конце лабиринта послышалось рычание тигра. Означало ли это возвращение убийцы? Джасарей поднялся и завернул в один из темных коридоров лабиринта. Убийце будет трудно найти его здесь.

Тигр зарычал снова, на этот раз поближе. «Наверное, так кажется, потому что я в лабиринте, — подумал Джасарей. — Звук искажают высокие, плотно посаженные кусты». Он прошел немного дальше, но голова сильно кружилась, и, почувствовав слабость, он присел на деревянную скамейку около прорубленной в изгороди арки.