Нелегал.Том I (СИ) - Корнев Павел Николаевич
Ян наклонился ко мне и шепнул в ухо:
— Вот повезёт кому-то по распределению за полярный круг угодить!
Я недоумённо глянул в ответ, студент с выражением произнёс:
— Северск же!
Проректор отвлёкся сделать глоток воды, и кто-то немедленно крикнул:
— А операторов точно хватит на все проекты?
— Очень верный вопрос, товарищи! — кивнул Клёст. — Операторов на всё не хватит, но возврата к прошлой обособленности и безынициативности уже не будет! В ближайшее время совреском утвердит перечень республиканских строек, на них будут задействованы как активисты Февральского союза молодёжи, так и наши оступившиеся сограждане, которым придётся искупить свои прегрешения ударным трудом!
Ян вновь шепнул мне:
— Каторжан задействуют! — будто прозвучавшее заявление можно было интерпретировать как-то иначе.
— Тише ты! — шикнули на него с заднего ряда. — Угомонись!
— Теперь что касается вашего профиля! — объявил проректор. — Республиканские вооружённые силы ждут серьёзные изменения. Для вас теперь открыты все дороги! ОНКОР, Особый зарубежный корпус, ВОХР, армейская служба энергетической защиты, воздушный и морской флот! Новинск, Дальнеморск, столица! Ура, товарищи! Ура!
Когда вывалились на улицу, в ушах так и звенело.
Вихрастый Ян достал коробку папирос, угостил Костю, затянулся сам и закашлялся.
— За полярный круг! — объявил он. — Точно за полярный круг распределят. В Северск, медведей караулить.
— Да с чего ты взял? — возмутился Костя. — Чего ты панику на ровном месте разводишь?
— Холод не люблю, — сознался Ян.
— Холод никто не любит, — уверил его Карл и вздохнул. — Научный факт!
Расходиться никто из актива военной кафедры не спешил, на улице самоорганизовалось стихийное собрание, и я бы с удовольствием присоединился к остальным, но пора было бежать на процедуры. Да и что мне до распределения? Решено всё давно, просто пока в известность не поставили. А сам я…
Да ну его! Решил наперёд ничего не загадывать.
У меня приоритеты. Этого достаточно.
В лабораторный корпус я сегодня пришёл минут на десять раньше обычного, поэтому с кружкой травяного настоя и бумажным пакетом с козинаками из кузнечиков заглянул в кабинет Василия, поделился с ним последними новостями.
— Во дела делаются! Эх, был бы Сёма жив, мы б с ним на пару махнули на севера! — Аспирант вздохнул и достал из шкафчика початую бутылку водки. — По маленькой? — предложил он мне.
— Вась, ну ты чего? Мне на процедуры!
— А, точно! — опомнился Василий и убрал бутылку обратно. — Дожил — выпить не с кем!
— Надо чаще встречаться.
— И не говори!
Посидели, пообщались, я допил чай и неожиданно сильно пропотел, хоть в простынке жарко отнюдь и не было. Вышел и лицом к лицу столкнулся с Евгенией — той самой лаборанткой, что подменяла секретаршу Вдовца и которую я всё никак не собрался пригласить на танцы. Улыбнулись друг другу дежурно и разошлись. Момент для развития отношений определённо был упущен бесповоротно.
Работа с силовой установкой прошла без неожиданностей — за этот час взмок и буквально наизнанку вывернулся, но отработал на пределе своих нынешних возможностей, раз за разом выдавая пиковые пятьдесят девять киловатт. Ещё немного и на шестьдесят замахнусь!
Плохо разве? Да ничего подобного! Это ж только половина мощности от потолка после перенастройки на источник-девять!
До раздевалки я шёл покачиваясь, но после душа оклемался и даже ощутил некий подъём сил, с этим воодушевлением и отправился в библиотеку штудировать материалы по теории создания энергетических структур, дабы уже наконец довести до ума черновик курсовой, срок защиты которой вышел ещё на прошлой неделе.
Нет, с темой не прогадал, тема была интересная и для меня предельно актуальная: я не разбирал какие-то особенности создания энергетических структур, а рассматривал способы их разрушения с минимальным расходом сверхсилы. Вот и приходилось самым натуральным образом изобретать велосипед, поскольку все методички подобного рода предназначались исключительно для служебного пользования и не было решительно никакой возможности взять оттуда хоть что-то для своей курсовой. Там даже с творческой переработкой известного рода сложности возникали, приходилось ориентироваться исключительно на открытые источники.
Впрочем, открытыми они являлись лишь номинально: даже при наличии всех необходимых допусков выбивать их приходилось едва ли не с боем, а изучать непременно в читальном зале.
Просидел я в библиотеке до вечера, оттуда отправился прямиком на сверхйогу. Если прежде во многом относился к медитациям с некоторым даже пренебрежением, отдавая пальму первенства силовым упражнениям, то после недавней схватки на привокзальной площади филонить на занятиях перестал. Погружая сознание в поверхностный транс, я ловил состояние внутреннего равновесия и начинал крутить центральный узел, тянуть энергетические каналы, развивать их эластичность и пробовал укрепить, зачастую совмещал всё это с попытками постукивать по циновке руками в ритме три к пяти, но обычно почти сразу сбивался.
И пусть быстрого результата ждать не приходилось, да только глаза боятся, а руки делают. Федора Васильевна первое время приглядывалась, но вскоре оставила в покое, разрешив тренироваться по индивидуальной программе.
— Чем бы дитя ни тешилось! — махнула она рукой и продолжила шпынять остальных, а обо мне будто забыла. В результате медитации стали более глубокими, теперь я практически полностью отрешался от окружающей действительности, лишь время от времени выныривал из транса, дабы вытереть стекавший на глаза пот.
В начале месяца Горицвет набрал новую группу и полностью перепоручил этих неофитов заботам Якова Беляка, тому даже пришлось сложить с себя полномочия председателя студенческого клуба «СверхДжоуль». На смену ему выбрали Мэри-Мишель-Марию — подружку Карла или теперь уже бывшую подружку, с этим пока ясности не было. Сам он темнил, а я с расспросами не лез, своих забот хватало.
Горицвет же полностью сосредоточился на пространных лекциях, а ещё проводил индивидуальные занятия для узкого круга избранных учеников. Впрочем, занятия — это немного не то слово. Со Львом он ограничивался разговорами, а Касатону Стройновичу ставил технику медитативного транса. Понятия не имею, на кой ляд она тому понадобилась, уж лучше бы закалкой тела занялся, как я и советовал — всё больше пользы вышло бы.
Вот с Касатоном на выходе из зала я и столкнулся.
— Завтра в студсовет подходи на полчаса раньше, — предупредил он меня. — Общее собрание будет.
— Снова политинформация? — вздохнул я, потянулся и поморщился от неприятной ломоты во всём теле, будто не внутреннюю энергетику прорабатывал, а растяжкой занимался.
— Нет, там другое будет. Не опаздывай!
— Хорошо, буду.
Мимо пробежал Лев, отсалютовал мне на ходу и юркнул в зал перед Касатоном, а я отправился в раздевалку. Полежать бы чуток на лавочке, но некогда, некогда, некогда. В другом месте ждут, опаздывать нельзя. Предзащита проекта на носу, а ещё кучу деталей утрясать и выводы формулировать. Инга с Яной уже просто зашиваются, а у Карла глаз дёргаться начинает всякий раз, когда речь о дополнительных опросах заходит. Я хоть изначально и не собирался участвовать в работе инициативной группы, но то одно, то другое, так и втянулся в итоге. Инга опять же…
Ну не в кино или на танцы её приглашать, в самом-то деле! Не нужно это ни ей, ни мне самому. Ещё и кое-какими осложнениями чревато. А так — не подкопаешься. Даже вахтёрша в журнал регистрации записывать перестала.
— Да проходи ты! — вот и сегодня махнула та рукой. — Все ваши уже собрались.
И точно — в гостиной вокруг стола расселись Инга, Марина, Яна, Валя и Карл, вовсю шло обсуждение полученных результатов.
— Последние расчёты однозначно показывают наличие эффекта от упора на физическую активность, но хорошо смотрятся цифры только в процентном соотношении. На деле курсанты выходят на пик румба в среднем лишь на две недели быстрее студентов.
