Любовь Федорова - Путешествие на запад
— А ты говорил, здесь нет выхода, — укорил он Скея.
— Это выход из крипты, но еще не вход в храм, — мрачно ответил Скей. — С наружной стороны все устроено надежно, я же проверял.
— Думаешь, какая-то стена меня теперь остановит? — спросил Джел.
Скей развел руками.
Порыв ветра погасил свечной огарок у Джела в руке. Они со Скеем выбрались на заваленный снегом дворик, выломав для этого ставень в одном из северных приделов храма. Никаких дорог тут проложено не было, идти пришлось прямо по сугробам. Они обогнули пустующее темное здание больницы и по шаткой лестнице внутри сторожевой башни поднялись на стену. Метель не прекратилась, но ветер немного утих. Сквозь его вой уже можно было слышать не только друг друга, но и скрип флюгера на башне. Слабо светились облака, и непроглядного мрака, — такого, как в крипте или запертом на ночь храме, — вокруг уже не было.
— Я думаю, здесь можно спрыгнуть вниз, — сказал Скею Джел, выглянув в бойницу. — Высота небольшая, а снегу внизу намело много.
Скей воспринял это, как должное. Он кивнул.
— Прощайте, кир Александр, — сказал он.
Джел повернулся к нему зрячим глазом и внимательно окинул взглядом с ног до головы.
— Что значит — прощайте? — спросил он. — Ты разве остаешься?
— А… — Скей открыл рот и снова закрыл его. Он, явно, не понял, какую альтернативу ему предлагают.
— Ты не боишься остаться с Айгелом Краем под одной крышей после всего, что мы тут начудили? — переспросил Джел.
Скей категорически помотал головой.
— Он не посмеет убить меня здесь. В стенах обители запрещено пролитие крови. Зато там, снаружи, руки у него будут развязаны.
— Насколько я понимаю, его и здесь ничто не удержит, — хмыкнул Джел. — Раз им начато такое дело, останавливаться на полдороге для него самого — смерть. Знаешь, сколько стоит то, что спрятано у Края в крипте? За эти деньги можно прикончить не один десяток таких, как ты и как я.
Скей потер ладонью лоб, потом указал в сторону слабых огоньков в глубине обители, что просвечивали сквозь мечущуюся снежную круговерть.
— Все равно. Его мне недостойно бояться, — твердо объявил он. Он поместил в назначенные быть святыней стены требище нечистого. Если он неправ, значит, прав я, а, раз прав я, значит, Единый поможет мне, а не ему. И, если я его не остановлю, кто сделает это?
— Не знаю, — медленно сказал Джел. — Наверное, можно будет что-нибудь придумать…
Он пристально глядел на эти самые огоньки. Он ясно видел, что они приближаются. Скей проследил за его взглядом и замер. Вскоре порыв ветра бросил в их сторону крик: "Воры! Воры! Собак скорее выпускайте!"
— Прыгай вниз, Скей, — потребовал Джел.
Скей сунулся в щель бойницы, через которую ему с трудом, но можно было протиснуться, и тут же повернул обратно.
— Не могу, — сказал он.
— Почему?
— Мой долг — остаться.
Джел рассердился.
— Ты шутишь, что ли? Я, значит, побегу добывать Лунный Камень, а тебя тут в это время скормят собакам? Сейчас не время мне доказывать свое упрямство!
Внизу кричали:
— Туда, туда! Вот следы! Они пошли туда!
Джел схватил Скея за одежду и начал выталкивать через бойницу со словами:
— Спасайся, безголовый! Наступит час — и зло само себя погубит!
Скей цеплялся желтыми когтями за обледенелые камни и выворачивал назад голову.
— Я высоты боюсь! — наконец, заорал он.
Джел чуть не взвыл с досады. Окна второго этажа в доме настоятеля и то помещались выше над землей.
Из башни показался свет. Кто-то с факелом в руках уже выбирался наверх.
— Стой! Стой! — закричал им человек оттуда. — Стой, кому говорят! Там высоко!
Скей на долю мгновения зазевался, и Джелу удалось впихнуть его в бойницу. Он хорошим пинком отправил Скея за пределы обители, стены которой тот так боялся покидать, потом перебежал к следующей и спрыгнул вниз сам, бросив на то место, где сражался со Скеем, громовник.
Когда он выкарабкался из сугроба, в который ушел чуть не с головой, громовник взорвался у кого-то под ногами. Джел кубарем скатился по снежному склону и бросился по ледяной глади озера вслед за Скеем, удиравшим из монастыря во все лопатки.
Грохот, треск, тревожные вибрирующие вопли, издаваемые громовником, многоголосую собачью истерику и большой набатный колокол монастыря не могла заглушить никакая метель и никакой ветер. Дикая какофония разносилась на много лиг вокруг по долине Джан Джаяла.
Джел догнал Скея только возле высокого, почти чистого от снега берега острова, где красноглазый в панике метался среди камней в поисках тропинки наверх. Джел схватил Скея за откинутый, полный снега капюшон, развернул и посадил на лед. Он с трудом выговорил:
— Скей… Я не могу так быстро бегать. Ты уж как-нибудь… соразмеряй свои возможности с моими.
Скей с полминуты смотрел на него, выдыхая клубы пара, словно загнанная лошадь, потом пробормотал:
— Простите… кир Александр.
— Собаки, — напомнил Джел. — Нам надо наверх.
Тропинка нашлась тут же, она была всего лишь в тридцати шагах в стороне. По покрытой коркой льда замерзшей глине приходилось идти на четвереньках, цепляясь пальцами за ничтожные выступы и ямки. Hо подъем им удался легко: Скея гнало вперед отчаяние, Джела — нетерпение. Джел взобрался на обрыв вслед за Скеем, и встал рядом с ним на краю. Им была здесь подготовлена встреча. Около десятка согбенных фигур — кто с посохом, кто с суковатой палкой, кто вовсе с костылями, — укутанных от снега и холода в темные лохмотья, обступили их полукругом.
Джел сжал в ладони свой последний разрушитель. Становиться у него поперек дороги сейчас не дозволено было никому. Он отстранил Скея рукой и сделал шаг вперед.
— Зачем ты пришел сюда ночью, маленький брат? — спросил его скрипучий старческий голос одного из рваных капюшонов.
— Я пришел, чтобы забрать свое, — проговорил Джел, чувствуя, как его колотит от внутреннего напряжения. Он уважал старость, но долго объясняться тут не был намерен.
— Что привело тебя на наш остров?
Джел сделал по направлению к своей цели еще один шаг.
— Судьба, — коротко сказал он.
— А почему так шумно в обители?
Джел даже улыбнулся.
— Эргр Айгел Край прятал в крипте под храмом пьяный гриб, и вот скрытое явилось миру.
Отшельники начали медленно расступаться.
— Что ж, всякий волен испытывать свою судьбу, как ему нравится, проскрипел рваный капюшон, освобождая Джелу дорогу. — Мы никому не мешаем. Hо не сможем и помочь, если что-то случится не так, как вы ждете. Ступайте, за чем пришли. Господь наш с нами…
— И воля Его среди нас, — полушепотом откликнулся Скей, глядя в просвет деревьев поверх их голов туда, куда вела вытоптанная в снегу тропинка.
Джел вынул из футляра восьмиконечный ключ и пошел вперед.
***
Здесь закончились волшебство и романтика его многотрудных и многодневных похождений.
Он втащил Скея под занавес защитного поля и оставил ждать на пороге Лунного Камня, а сам забрался внутрь.
Он мгновенно вспомнил все, что практически позабыл за неполных два года. Вколоченные в него до уровня инстинктов рабочие навыки на некоторое время просто превратили его в машину.
Лунный Камень, который принадлежал теперь ему, был пиратским планетарным модулем. Кое-что в нем было хорошо: он был вечен, был надежен, и очень просто управлялся — настолько просто, что не имело смысла накладывать на него "маску", — кроме того, за пару тысяч лет покоя он накопил невероятное количество энергии. К его отрицательным качествам относилось то, что он оказался не предназначен даже для межорбитальных перелетов, не говоря уже о межзвездных, на нем нельзя было перевозить пассажиров и грузы, и двигатель на нем был установлен далеко не такой сильный, как можно было бы рассчитывать, а обзорные экраны отчего-то казались Джелу мутноватыми.
Джел некоторое время искал взаимопонимание с устройством в левом подлокотнике пилотского кресла, не желавшим считывать биотоки с его окоченевших пальцев и, в конце концов, победил его упрямство. Он активизировал свой микропроцессор и занялся делом.
Очень многое мгновенно стало ему известно. Столь многое, что осознать эту информацию в полном объеме — всю и сразу — было невозможно; делать это ему приходилось постепенно.
Первое из понятого им было то, что восьмиконечная Звезда Фоа ключ не просто от воздушной прогулочной лодочки, нового его приобретения. Фоа была ключом от Крепости Симурга, гигантского корабля-рудничной базы, наводящего воронку. Вторым из того, что лежало на поверхности, оказалось безличное и безэмоциональное, скупое на подробности повествование о событиях, происшедших в Крепости две тысячи лет назад. Оно было оставлено Небесным Посланником, прежним хозяином модуля, медленно умиравшим на озерном островке от лучевой болезни.
