Илья Тё - Свобода для Господа Бога
Редуты устояли, и в звенящей от ужаса тишине, поскрипывая новыми синтезированными в храмах сапогами, бесконечные цепи королевских мушкетеров, гренадеров, пикинеров и егерей, растянувшиеся на десятки километров, драгунские и уланские полки, эскадроны летучих гусар и тяжеловооруженной жандармерии двинулись на штурм укреплений «Короля рабов».
Битва закипела!
В крови и пороховом угаре, в свисте картечи и глухих ударах штыков, вонзающихся в плоть, минул первый день. За ним прошел и второй, сгинул третий.
В полдень четвертого дня Трэйт осадил своего огромного гнедого жеребца за третьей линией редутов. На этом участке, где всего двадцать минут назад окончилась ожесточенная атака королевских мушкетеров, теперь стало тихо. Трупы, живописно раскидав потроха и конечности по земляным насыпям, рвам и песчаным россыпям, покрывавшим контрэскарпы, устилали все вокруг почти сплошным ковром.
«Наши, королевские, снова наши, опять их», – считал Трэйт. Двадцать минут назад враг откатился назад.
За четыре дня кровопролитных боев Эшвен потерял больше солдат, чем за всю свою многовековую историю. Первая линия укреплений была смята и снесена генералами Бориноса, однако устояла вторая и была достроена третья. За клочок территории, разделяющий оборонительные укрепления Равных, Победоносный король заплатил жизнями почти трети своей армии.
Семьсот тысяч трупов. Тонны свинца. Тонны крови.
Между тем, пользуясь почти неограниченными мобилизационными возможностями «рабской» Республики, сам Мишан Трэйт все это время готовил в глубоком тылу своих позиций армию возмездия – почти двухсоттысячный ударный корпус, свежий и не измотанный боями.
Трэйт еще раз осмотрел бесконечную линию истерзанных сражением укреплений. Рвы, земляные валы и цветастый палас из покрывших эти валы тел уходили вдаль настолько, насколько мог видеть глаз.
– Час настал, господа, – обернулся он к своим офицерам. – Трубите резерв!
Привыкшие за последние дни к определенному режиму боя, измотанные нечеловеческим напряжением собственных атак и слишком полным расслаблением после отката, королевские полки готовы не были!
Резервные колонны Трэйта врезались в них, как ударившая с плеча кувалда. Передовые королевские батальоны, сидевшие прямо на земле, опираясь на мушкеты, были настолько измотаны только что закончившейся собственной атакой, что, увидев приближающихся к ним цепи «равных», некоторое время просто тупо смотрели на них, не веря своим глазам.
Сервы? Атакуют?!
Многие из этих солдат только-только отмолились Господу Хепри за то, что он сохранил их жизнь в законченном кровавом штурме. Эти многие побежали просто от неожиданности, не сделав даже выстрела по наступающему врагу.
Внезапная и мощная атака мобильных многотысячных мушкетерских корпусов резервной армии пришлась на левый фланг. Ураганом она пронеслась по позициям, направленная не против, а вдоль всей вражеской линии, сметая с поля солдат Бориноса, не подготовившего за дни наступления ни укреплений, ни резервов. Подавляя сопротивление измотанного противника, свежие, численно превосходящие силы повстанцев перли на юг неудержимой миллионноногой лавиной!
Казалось, что еще несколько часов – Армия Свободы войдет в королевский лагерь на плечах сломленного врага.
* * *Пятью километрами южнее Трэйта на линию укреплений смотрел Боринос.
Уже вчера стало ясно, что его полчища окончательно увязли в позициях маршала рабов. Множество сервских редутов пали, но ударная сила королевских дивизий иссохла на подступах к третьей линии обороны. Моральный дух упал, и издыхающая тень наступления обратилась для большинства в предчувствие страшного поражения, которое, судя по всему, не заставит себя долго ждать.
Вдали слева, на грани видимости его многократно клонированных глаз, из-за порохового тумана сомкнутыми колоннами с рабских укреплений сползали темные движущиеся массы.
Контрудар!
Впервые за дни кровопролитного сражения Боринос видел, как наступают сервы. И также впервые за это время он видел, как бегут с поля боя его ударные полки.
Подбежал адъютант:
– Ваше величество…
– Ну?
– Враг наступает!
Боринос медленно повернул голову и просверлил подчиненного долгим прищуренным взглядом, сулившим мало хорошего. По кому-то, подумал король, плачет грубо отесанный кол.
– Я вижу! – гаркнул он. – Выводите легион!
* * *Никий двигался в первых рядах резервных полков, обрушившихся на противника. Стрелковый корпус, которым когда-то командовал Гордиан Фехтовальщик, теперь был в его распоряжении, чему, собственно, молодой офицер не слишком радовался: его кумир погиб, дело восстания висело на волоске. И Никий шел впереди, защищенный от пуль лишь собственным куражом и бесстрашием консидория.
Опрокинутые королевские солдаты драпали со всех ног, и после очередного броска в штыки Никий и его мушкетеры совершали скорый марш до следующей высотки, где пикинеры Сардана Сато сейчас ожесточенно резались со спешенными рейтарами.
Никий первым взлетел на низкий убогий холм и приготовился с ходу врезаться в гущу уже завершающегося боя, как вдруг застыл пораженный. За плотными рядами пикинеров Сардана, за отступающими и пестрыми брызгами удирающих королевских солдат, на поле выходили знакомые ему несокрушимые чудовища – закованные в сталь и молибден модифицированные гиганты Священного легиона.
Строй легиона был не велик – как и прежде, десять на сорок, но уже не единичных бойцов, а десятков! Сорок по фронту и сотня в глубину. В отличие от Никия, сражавшегося вместе с Гором против кардинала в знаменитой схватке в «поместье и виноградниках», Мишан Трэйт никогда не видел мутантов-легионеров, но зато, в отличие от того же Никия, был прекрасно осведомлен об их чуть приукрашенной, но все же жуткой славе.
Да, сорок тысяч бойцов против полуторамиллионной армии, это капля в море, пипеточная инъекция в бак с питьевой водой. Но если говорить о легионерах, это может стать инъекцией ртути.
Трэйт это понимал. Закованные в броню боевых защитных доспехов чудовищные киборги приближались к его шеренгам, и наступление сервов замедлилось. Еще нигде мушкетерские роты и пикинерские батальоны не вошли в соприкосновение со странным, невиданным врагом, однако необычный вид противника и вызванное этим замешательство сервов уже сделали свое дело. Королевские солдаты перестали драпать, а повстанцы, напротив, начали топтаться на месте, в нерешительности не делая ничего, разрушая боевые порядки и постепенно превращаясь из боеспособных единиц в удивленную чудом толпу.
Трэйт жестом подозвал к себе вестового.
– Трубить отход! – скомандовал он. – Отходим за линии!
– Но их всего сорок тысяч, сэр!
– Выполнять, сударь! И меньше разговоров.
Повинуясь, горнисты выдули медь.
В это время идеальная линия «священных» легионеров достигла своего врага. Как когда-то на Большом Артошском тракте, на правом бедре каждого великана раздвинулись металлические листы. Из бронированных недр доспеха прямо в руку каждого киборга вынырнул страшно знакомый Никию длинный металлический цилиндр. Зажужжали сервоприводы, и цилиндры превратились в рукояти мечей, выдвинув с торцов двухметровые лезвия, а горизонтально в стороны – стальные перекладины гард.
Как всегда при маневрировании такой значительной человеческой массы, откат сервов к редутам прошел не гладко. Часть подразделений отступила успешно, но часть замешкалась, ряды и отряды то там, то здесь смешались. Команды спутались, офицеры рявкали, а некоторые солдаты, возбужденные атакой, разворачивались слишком запоздало.
Арьергард наступавших, ставший внезапно авангардом отступления, двигался более лениво, поскольку не видел приближающегося врага, к тому же редуты требовали замедления движения при преодолении рвов и брустверов. В результате часть полков отступающих оказалась зажата между собственными впереди бредущими товарищами и ужасным противником.
Все это время легион приближался с грохотом от подкованных железных сапог и в полном гнетущем безголосии батального поля.
Наконец Священный легион ударил!
Взмыли вверх неподъемные выдвижные мечи и упали разом на головы отступающих. Кровь и Боль взметнулись над армией сервов!
Четыре тысячи киборгов стояли в первом ряду легиона и четыре тысячи разрубленных от темени до паха тел упало к их ногам.
Трэйт снял головной убор, вытер лоб, ставший внезапно мокрым, несмотря на прохладу, и развернулся к своему штабу. Офицеры ждали распоряжений.
– Картауны к бою! – приказал маршал. – Долой картечь, только ядра!
Грянул гром, в раскаленном от жара воздухе прозвучало завывание тысячи задыхающихся от напряжения орудийных стволов. Пушки выплюнули свинец и железо.
Залп сверхтяжелых картаун смел ряды легиона, словно кегли. Тяжелые доспехи не пробивались, но скоростью и массой вертящихся со свистом ядер киборгам сминало панцири, а многих просто разрывало на части.
