Мэтью Стовер - Эпизод III: Месть ситхов
Слой неураниума больше сантиметра уже непроницаем для сканеров, так что при доставке абстрактной скульптуры в кабинет стандартная процедура ничего не дала. Хотя если кому-нибудь пришло в голову воспользоваться мощным гравиметрическим детектором, то этот умник выяснил бы, что в одном месте масса скульптуры несколько меньше, чем должна быть по грузовому манифесту, согласно которому данное произведение искусства привезли с планеты Набу вместе личными вещами тогдашнего посла и сенатора. Манифест утверждал, что скульптура цельная.
Манифест лгал. Скульптура не была цельной и не вся состояла из неураниума.
Внутри длинного, напоминающего узкий цилиндр пространства лежало в ожидании и абсолютной темноте одна ценная вещь. Она спала там многие десятилетия во тьме за пределами тьмы.
Она ждала ночи падения Республики.
Тень ощутила, как магистры Ордена решительно шагают по играющей эхом обширной пустоте сводчатых коридоров. Тень слышала барабанную дробь их каблуков по алдераанскому мрамору.
Тьма нашептывала о форме, ощущениях и самых интимных переживаниях вещи, дремлющей внутри скульптуры.
Неураниум стал теплее.
Маленькое круглое пятнышко, меньше колечка из указательного и большого пальцев человеческого ребенка, обрело цвет запекшейся крови.
Свежей крови.
Открытого пламени
И вдруг из металла вырвалось копье алой энергии, раскрасившей кабинет в цвет звезд, если смотреть на них сквозь дым горящих планет.
Луч удлиняется, затем алый клинок исчезает, и выскользнувшая из темноты вещь ныряет в мягкий сумрак широкого рукава.
Когда колебания Великой силы разгоняют Красные плащи за дверями кабинета, тень делает слабый жест, и загораются лампы-диски. Еще один «силовой» вскрик распахивает внешнюю дверь в кабинет. Когда джедаи врываются внутрь, последняя вспышка желаний запускает спрятанное под столешницей из эбонита записывающее устройства.
Только звук.
— О, мастер Винду! — произносит тень. — Какой приятный сюрприз.
***
Шаак Ти почувствовала его приближение до того, как увидела. Чувствительные к инфра— и ультразвукам пустоты в высоких изогнутых выростах на ее голове выдали ощущение сродни осязанию: текстура приближающихся шагов была шероховатой, как старый кошель. Когда гость завернул за угол, его дыхание напомнило костяные зубцы на голове у забрака.
Выглядел он не лучше, был смертельно бледен даже для человека, а глаза его покраснели.
— Анакин, — тепло произнесла тогрута. Возможно, дружеские слова — именно то, что мальчику нужно; Шаак Ти сомневалась, что Скайуокер дождался их от Мейса Винду.
— Благодарю тебя за все, что ты совершил. Орден в долгу перед тобой, как и вся Галактика.
— Уйди с дороги, Шаак Ти.
Он пошатывался, но в голосе не было дрожи: он был глубже и ниже, чем помнила мастер Ти, более взрослый и властный. Такого она раньше не слышала.
И факт, что Скайуокер отказался обратиться к ней мастер, не ускользнул от Шаак Ти.
Она протянула ладонь, пропуская успокоительные потоки Силы.
— Храм закрыт, Анакин. Дверь на кодовом замке.
— И ты загораживаешь панель.
Шаак Ти шагнула в сторону, пропуская Анакина к панели. У нее не было причин держать мальчика внутри против его воли. Скайуокер торопливо набрал шифр.
— Если Палпатин захочет нанести ответный удар, — здраво произнесла тогрута, — разве не должен ты быть здесь, чтобы помочь нам обороняться?
— Я — Избранный. Мое место — там, — мальчик хрипло дышал и выглядел так, будто ему стало хуже. — Мне надо быть там. Таково пророчество, верно? Мне надо быть там…
— Зачем, Анакин? Магистры — лучшие в Ордене. Чем ты им поможешь?
Дверь открылась.
— Я — Избранный, — повторил Скайуокер. — Пророчество нельзя изменить.
Я…
Он взглянул на нее умирающими глазами, лицо исказил спазм непереносимой боли. Шаак Ти протянула к мальчику руку — ему надо в лазарет, а не на жестокую битву, — но Анакин отстранился.
— Я сделаю то, что мне положено сделать, — сказал он и убежал в ночь и дождь.
***
(далее следует расшифровка аудиозаписи, представленной Галактическому Сенату в первый день существования Империи; опознаны все участники разговора, идентификация подтверждена)
ПАПАТИН: О, мастер Винду! Какой приятный сюрприз.
МЕЙС ВИНДУ: Едва ли сюрприз, канцлер. И ни для кого из нас не приятный.
ПАПАТИН: Прошу прощения? Привет, мастер Фисто. Приветствую, мастер Колар. Надеюсь, вы здоровы. Мастер Тийн, вижу ваш рог снова вырос, я очень рад. Что привело четырех магистров к мой кабинет в этот час?
МЕЙС ВИНДУ: Нам известно, кто вы такой. Что вы такое. Мы здесь, чтобы взять вас под арест.
ПАПАТИН: Прошу прощения? Что я такое? Во время последнего опроса, я был Верховным канцлером Республики, которой вы поклялись служить. Надеюсь, я неправильно понял слово, которое вы употребили, мастер Винду. Арест? Это попахивает изменой.
МЕЙС ВИНДУ: Вы арестованы.
ПАПАТИН: Неужели вы серьезно, мастер Винду? По какому обвинению?
МЕЙС ВИНДУ: Вы — ситх!
ПАПАТИН: Неужели? Даже если и так, то в чем преступление? Мои философские воззрения — мое личное дело. Кстати, когда я в последний раз читал Конституцию, там было написано, что у нас весьма серьезные законы против подобной травли. Итак, я спрашиваю еще раз, каково мое так называемое преступление? Как вы намерены обосновать ваш бунт перед Сенатом? Или вы собираетесь арестовать весь Сенат?
МЕЙС ВИНДУ: Мы пришли не для спора.
ПАПАТИН: Нет, вы пришли взять меня под стражу без суда. Даже не прикрываясь законом. Так вот каков ваш план. Джедаи решили захватить Республику.
МЕЙС ВИНДУ: Пойдемте с нами. Немедленно.
ПАПАТИН: Ничего подобного я делать не стану. Если собираетесь убить меня, можете сделать это в кабинете.
МЕЙС ВИНДУ: Не пытайтесь сопротивляться.
(звуки, опознанные как активация нескольких лазерных мечей)
ПАЛПАТИН: Сопротивляться? Как же я могу сопротивляться? Это убийство, вы, предатели-джедаи! Каким образом я могу представлять угрозу для вас? Мастер Тийн, вы — телепат. О чем я сейчас думаю?
(неясный шум)
КИТ ФИСТО: Саэссие…
АГЕН КОЛАР: [неразборчиво; возможно: «совсем не больно»?]
(звуки борьбы)
ПАЛПАТИН: На помощь! На помощь! Охрана… кто-нибудь! Спасите! Убийство! Измена!
(конец записи)
***
Из кулака Мейса Винду вырвался луч аметистового цвета.
— Не пытайтесь сопротивляться.
Песню его клинка подхватил зеленый огонь в руках Кита Фисто, Агена Колара и Саэссие Тийна. Колар и Тийн приблизились к канцлеру, перекрывая доступ к выходу. По стенам кабинета метались и стекали разноцветные тени, они скользили по креслам, вытягивались по полу.
— Сопротивляться? Как же я могу сопротивляться? — не поднимаясь из-за стола, Палпатин беспомощно посмотрел на свою пустую ладонь; идеальный образ усталого, напуганного старика. — Это убийство, вы, предатели-джедаи! Каким образом я могу представлять угрозу для вас?
Он с надеждой повернулся к Саэссие Тийну.
— Мастер Тийн, вы — телепат. О чем я сейчас думаю?
Иктотчи, нахмурясь, склонил голову к плечу. Его клинок опустился.
Сгусток кроваво-красной тьмы вырвался из-под стола.
Ударившись об пол, голова Саэссие Тийна несколько раз подскочила, как детский мяч.
От шеи и двух обрубков рогов, срезанных ниже подбородка, поднимался дымок.
Кит Фисто выдохнул:
— Саэссие!..
У обезглавленного трупа подогнулись колени, а когда он грянулся об пол, из трахеи вырвался едва слышный вздох.
— И совсем не… — Аген Колар покачнулся.
Изумрудного цвета клинок погас, рукоять меча вывалилась из онемевших пальцев. Из небольшой аккуратной дырочки во лбу шел дымок.
— …больно…
Он повалился лицом вниз и остался лежать неподвижно.
Палпатин встал. В руке он сжимал меч с клинком цвета пламени.
За спиной канцлера сам собой защелкнулся дверной замок.
— На помощь! На помощь! — закричал Палпатин голосом человека, отчаянно цепляющегося за жизнь. — Охрана… кто-нибудь! Спасите! Убийство! Измена!
Затем он улыбнулся.
Поднес палец к губам и подмигнул остолбеневшим джедаям.
За последовавшую секунду, пока Мейс Винду и Кит Фисто успели лишь занять стойку, канцлер перешагнул через тела, возвращаясь к столу, перехватил меч обратным хватом и быстрым, хирургически точным движением рассек столешницу.
— Ну хватит.
Он дал клинку прожечь поверхность стола, повернулся, поднял оружие, разглядывая его как лицо любимого друга, которого давно считал погибшим. Силовые линии закручивались вокруг него, пока по сверкающей паутине не расползлось чернильное пятно.
— Если бы ты только знал, — прошептал он, возможно, любому из магистров Ордена, возможно, себе самому, возможно, даже мечу, поднятому в издевательском салюте, — как долго я ждал этого…
