Михаил Сухоросов - Проходная пешка (Пришлые-4)
Эрик вызвался сам отвезти нас - на роже написано, что до сих пор себя виноватым считает, вот и пытается похоронную церемонию растянуть. Малыш тоже неподалеку топчется, нежно прижимая к животу забинтованную руку, другой обнимает за плечи Ларико. Одним словом, прощаемся...
- Мастер!
Я обернулся - Студент в кожаной куртке, в сером плаще, даже с коротким мечом на широком поясе, торопился ко мне, не огибая луж. Ему-то что надо?..
Он остановился в метре от меня - физиономия решительная, еще и челюсть выпятил, словно хочет мне по морде дать или на дуэль вызвать:
- Можно тебя на минуту?
- Можно. Но только на минуту. Я сейчас, - отнесся я к Малышу и Ларико, направляясь в сторону ангаров. Отойдя немного, осведомился через плечо:
- Ну, чего тебе?
- Я ведь твой ученик?
- Извини, Студент, кое-что переиграть пришлось. Мне придется отваливать.
- А с тобой?
- Никак.
- Ты ж сам меня в ученики взял!
- Все, Студент, закончили. Нянчиться с тобой мне некогда будет.
Он попытался изобразить жесткий прищур:
- Ты должен меня с собой взять, Мастер.
- В восемьдесят восьмой раз повторяю: я никому ничего не должен.
- И знаешь, почему?
- И знать не хочу, - я повернулся, чтобы уйти.
- Из-за Гельды.
- Вона как! - я остановился. Ну-ка, ну-ка, это уже интересно.
- Да нет, Мастер, не было у нас ничего, не в том дело...
- Ну а в чем тогда?
- Понимаешь, - он чуть не покраснел, - я бы мог на твоем месте быть... То есть я не то хотел сказать...
- Ладно, усек. Ты, значит, из-за нее голову потерял, и теперь тебе жить насрать. А мне смертников в команде даром не надо. Все?
- Мастер, она бы с тобой не осталась, - бухнул он, сжигая мосты. - Я просто не успел... то есть, мы... - он окончательно сбился, а я махнул рукой. Примерно догадываюсь, что он мне сказать хотел. Да и на смертника не похож... Дороже всего хочется именно за то расплатиться, что не получилось - и не обязательно в плохом смысле расплатиться... Ладно, Ордынцев, а сам-то ты? Встал, конечно, в байроническую позу, но за всем этим явственно тот же мотив читается. Да и кто я, в конце концов, такой, чтоб запрещать ему настоящей жизни понюхать? Здесь он, как-никак, оказался при моем непосредственном участии, и кроме меня всем на него, в общем-то, глубоко плевать. А уж если он в этом походе уцелеет, то, будем считать, и в дальнейшем не пропадет.
Я повернулся к нему, сухо отчеканил:
- В общем, Студент. Три минуты на сборы.
Он чуть улыбнулся:
- Не требуется, Мастер.
Я приподнял углы губ, отвечая на улыбку, подтолкнул его кулаком в плечо:
- Вот видишь, Студент, все как в сказке, - повернулся, поправил перевязь с мечом и потопал к дельтаплану.
ГЛАВА 18
12 ноября, 212 год Империи, больше не существующей. Столица в нескольких километрах впереди, даже предместья видны. Низкое небо почти прозрачно, ветер с близкого уже моря, рвет с плеч плащи, треплет конские гривы, копыта хрустят неторопливо по жестким кристалликам снега и проглядывающей на пригорках мертвой бурой траве, подернутой сизоватым инеем.
Мы все бешено устали, насквозь пропахли собственным и конским потом, железом, кровью, гарью - запахами войны и смерти. Позади - два месяца непрерывного мотания в седле, больших и малых стычек, горького дыма лагерных костров. Два месяца шального зигзагового пути через хаос разоренной войной страны. И все эти дни слились во что-то бесформенное, в какой-то один небывало длинный и сумбурный день, не оставив в памяти почти ничего. Очень слабо, например, помню большую рубиловку с Глорхаузом, когда мы отбросили его назад, в горы. Помню вереницу удручающе одинаковых опустелых деревень, расклеванные вороньем трупы на перекрестках, виселицы на городских площадях, чадный дым везде и всюду, стелющийся по земле... Лучше всего запомнился сумасшедший, лысый и обрюзглый, почти голый, обвешанный собранным с пожарищ хламом, выплясывающий что-то медленное и невыносимо торжественное под слышимую ему одному музыку - на перемешанной копытами золе, среди обугленных бревен бывшей деревни.
Нас боятся больше, чем любой другой армии - тут одна эльфийская сотня чего стоит... Пополнения к нам подходят почти постоянно - уцелевшие орденцы из разгромленных цитаделей, отряды бывших императорских войск, не успевшие еще превратиться в шайки мародеров. Но и потери ощутимые - причем не только в драках. Рыжую Йельгиту унесла первая вспышка Синей Смерти - наведенной колдовской чумы с севера. Свернуло ее моментально, за какие-нибудь три часа - подозреваю, не без помощи кого-то из людей Каррига. Отчасти понятно - не имея возможности в данный момент устранить меня, пытаются выбивать наиболее активных моих сторонников... Так что с моей подачи Рингерт нигде один не появляется - его сопровождает десяток Мастеров - из тех, кто помоложе - отобранных мной лично. Заодно и Вигана к делу пристроил...
Я не знаю, насколько замешан в нынешних делах Полковник, но уверен - без него не обошлось. Я научился отличать стоящую за ним Силу - тупую, механистичную какую-то, но очень изворотливую в своей механистичности.
В эти два месяца смерти я не искал, но и не бегал от нее, если приходилось находиться на острие сшибки - не отмазывался, почти механически выполняя тяжелую, скучную работу солдата и Чародея. Но, пожалуй, дело того стоило - есть у меня такое чувство, что охота близится к завершению, и скоро выяснится, кто охотник, кто дичь.
А пока - присыпанная снегом пустошь, глуховатый перестук подков по мерзлой земле, сиротливо сбившиеся в кучку голые деревья, черные на сером предместья впереди; и порывистый режущий ветер забивается под одежду, заставляет щуриться и опускать лицо... Нас немного - конный отряд сотен в пять. Больше, очевидно, и не потребуется - по данным разведчиков, Серые уже давно оставили Столицу, разом снявшись на запад, на Пограничный хребет (в те края примерно, где я в свое время находился в плену у клана Драконов). И пусть их. Гоняться за ними - ни сил, ни времени, ни желания нет.
Слева от меня держится Студент, неловко кособочась в седле. Из него я пытаюсь слепить Чародея - пока без особого успеха и рвения. Впереди, чуть оторвавшись, принц Финдо с оруженосцем и десятком ближних дружинников, разодетых в меха. С тех пор, как я встретил его на Свинцовом, по пути в степи, он почти не изменился, разве что голос окреп и бородка погуще стала. Мои советы для него непререкаемы, но в наставники я не лезу.
Справа, точно аршин проглотив, выпрямился на тощем сером жеребце Хертуг, начальник эльфийской сотни. Он почему-то считает себя моим персональным телохранителем, но, слава Аллаху, с советами не лезет. Аборигены нас, кстати, побаиваются в первую очередь из-за эльфов, да и Мастера на них косо поглядывают, но до открытых столкновений пока не доходило. Эльфы, как ни странно, способны лучше любого Мастера бороться с Синей Смертью, хотя всю дорогу давали понять, что им это крайне неприятно - еще бы, вместо увлекательнейшей драки заниматься лекарской работой, да еще и среди людей...
Предместье. Никакой опасности. И пусто - жители, бросив все, удрали под защиту стен. Даже ставшее уже знакомым до боли в затылке дыхание Синей Смерти не ощущается, только ветер хлопает незаколоченными ставнями да расшвыривает солому с покосившихся крыш.
Мы остановились чуть дальше полета стрелы от южных ворот, наглухо запертых. В лицо швырнуло мелким колючим снежком. На приземистых массивных башнях, на стенах - никакого движения, хотя кто-то живой там явно есть. Принц оглянулся на меня, я кивнул, он вскинул руку. Вперед выкатился, сдерживая приплясывающего коня, толстяк-знаменосец, взлетел к выцветшему небу на длинном древке герб Финдо - стрела и ключ на вишневом поле. Хрипло и диковато провыл рог, отразился эхом от тяжелых башен - и все затихло.
- Мастер, а там хоть есть кто-то живой?
- Есть. Подождем.
- «Отцов города» ищут, - предположил Студент. - Эти на стенах не дежурят.
- И с вилами на людей не бросаются, - скупо усмехнулся я. Еще один, едва ли не самый страшный эпизод нашего похода - когда нам пришлось отбиваться от здоровенной орды оголодавших и отчаявшихся, осмелевших от голода и отчаяния мужиков с цепами, косами, лопатами...
- Так что же, Мастер?
- Ждем.
Ждать пришлось недолго - минут пятнадцать. За это время только снег повалил гуще, окончательно сделав все черно-белым. Наконец медленно, толчками, пошел вниз подъемный мост, отпахнулись с явным, хотя и неслышимым скрипом створы ворот, пропуская с десяток пеших силуэтов, еле различимых в заверти бьющих в лицо снежинок. Ветер, подгоняя, заворачивал их в плащи, полотнище белого флага моталось от мятого квадрата к почти неразличимой линии. Финдо тронул поводья, я прикоснулся каблуками к бокам своего рыжего степняка. Мы потянулись к воротам.
Спешиваться мы, понятно, не стали - новая власть должна въезжать на коне... Кстати, вблизи эти отцы города - зрелище достаточно жалкое. Впереди, в качестве основного, тип с обвисшими, когда-то румяными щеками, в плаще с меховой оторочкой, в покрасневшей руке сжимает нечто среднее между скипетром и булавой, в слезящихся от ветра глазах - смесь угодливости, страха, надежды:
