Алексей Волков - Разрушитель
Все приходилось узнавать мимоходом, когда Линевич отрывался от трудов праведных. Он мне – задание, я ему – столько вопросов, сколько успею за отведенное краткое время. Выходило, в провинции дела намного лучше. За исключением нескольких областей, где социальная напряженность была чересчур высока до Катастрофы, дополнительно усилилась вследствие ее и теперь обернулась бунтом, как водится, бессмысленным и беспощадным. Оставалось надеяться, что известие о перемене власти несколько успокоит чувства. Человек так устроен – в каждой перемене ему хочется видеть хорошее. Особенно если перемены сопровождаются соответствующими словами и обещаниями.
Прошлая власть была далека от народа, но нынешняя перещеголяла ее и в этом. Два пересекающихся лишь в день очередных выборов мира, словно существующих в разных странах. А кто готов защищать правительство чужой страны? Разве что истые либерасты обязательно выйдут на улицы прокричать излюбленные фразы о перевороте и уничтожении демократии. Просто как раз либерасты у нас всегда были людьми исключительно слова. Да и сами они были недовольны существующим положением вещей – но с другой, ненародной стороны. В России все революции традиционно проходили главным образом в столицах и лишь крайне редко выплескивались на периферию. Зато последствия порою чувствовали все.
Я настолько замотался, что обращение к народу так и не услышал. Думаю, ничего не потерял. Стандартный набор призывов и обещаний. Гораздо важнее реальные дела, а про них что-нибудь сказать можно лишь по прошествии некоего времени. Но уж хуже все равно не будет. Куда хуже-то?
– Втравил ты меня… – в очередной раз выслушивая поручение, упрекнул я приятеля. – Вот уж никогда не относился с любовью к разным революционерам.
– Обалдеть! Извини, не знал. Я-то думал, хочешь продолжить начатое самостоятельно дело, перестрелять виноватых уже не розницей, а оптом… – Константин еще нашел силы иронизировать. Лишь глаза у него были усталыми до последнего предела.
– Сами же их упустили. Пока я по улицам в войнушку играл.
– Раньше. Гораздо раньше. Кстати, о войнушке… Нас поджидали по дороге, потом весьма целеустремленно пытались перехватить тебя… Следовательно, крот где-то рядышком, и явно не один.
– Если учесть, что с базы нас было всего трое, и все вне подозрений, то… Нет, на базе крот несомненно имеется. Целая колония подземных животных. А вот меня подставили уже другие. Как вариант – кто-то из вокзальных. Или же – свои, из колонны. Но вокзальные скорее. В строю все на виду, а там… Да и кто из своих знал, куда мы направились? Умчались, и все.
– Кого-нибудь подозреваешь?
– Кого? Я же не контрразведчик. Виделся с несколькими людьми, с каждым – не более пяти минут. Не мое это дело.
– Ладно. Разберемся.
– Только не откладывайте. Мне уже надоело без конца влипать в весьма похожие истории, в каждой из которых некая группа лиц жаждет моей кровушки. Хоть бы что-нибудь новое придумали. Плен там, допросы… Нет, первым делом грохнуть норовят, а разговоры – потом.
Линевич толкнул меня кулаком в плечо, мол, все будет в порядке. Обязательно – вовремя.
Натворили делов…
Семьдесят шесть дней до времени Ч– Это обязательно сработает, папа. – Валерка смотрелся довольным, как человек, сумевший справиться с абсолютно неразрешимой задачей.
Но она и была абсолютно неразрешимой! Я и пожелание выдвинул как недостижимую мечту, но не как практическое задание. Кто ж знал, что два оболтуса за какой-то месяц сумеют не просто наметить пути, но и завершить работу. Что-то мне подсказывало – успешно.
Или это просто безумная надежда на спасительное, пусть и не спасающее, чудо?
– Не понимаю. Я, разумеется, не спец. Более того – вообще ничего не понимаю в таких делах, но даже самого скромного уровня хватает на некие несоответствия. Ладно, общая сеть. Тут нет вопросов, но существует множество локальных, наконец, есть компьютеры, вообще не подключенные к каким-либо линиям. С ними как? Они ведь уцелеют при любом раскладе.
– Потому и нужен такой длинный инкубационный, так сказать, период, – вставил Макс.
Долговязый, нескладный, в очках, этакий типичный юноша не от мира сего.
Второй компьютерный гений. Или – первый. Не знаю, кто из парней круче. Кажется, они работают дуэтом, и результат резко повышается, словно достиг его один человек.
– Понимаешь, папа, тут очень долго объяснять, но продукт проникает первоначально в общую сеть, тут ты прав, но затем через нее выходит на спутники, от них попадает в локалки, в общем, распространяется так, что нигде не останется ни одного компьютера, который оказался бы свободен от…
Дальше договаривать он не стал.
– Самое же интересное, согласно моделированию процесса, выходит – возобновить работу или создать новые устройства невозможно минимум лет пять. Может – десять. Погрешность велика, и точный срок подсчитать мы не смогли, – опять дополнил сына его приятель. – Тут получается какой-то запредельный эффект, и даже непонятно, откуда он берется, равно как его вообще объяснить, с точки зрения чистой науки. Но он есть, и от него не избавиться. Надо минимум Эйнштейна, чтобы хоть что-то понять. А уж чтобы описать формулами – и не представляю. Такое впечатление, что по достижении определенной сложности Инета вокруг Земли возникло некое новое поле, скажем, информполе, и любая электроника прямо или косвенно взаимодействует с ним. Но почему и как?.. Наверно, что-то вроде биосферы, но для неживых устройств, вдобавок еще более общее и взаимосвязующее.
– Так, целых два Эйнштейна сейчас передо мной, – подмигнул я. – Тому, классическому, подобное в голову бы не пришло.
– Эйнштейнами мы были бы, если бы смогли понять, – вздохнул сын. – А так – просто способные хакеры.
– Иногда способные практики гораздо важнее, чем гениальные теоретики.
– Угу. Создатели очередной бомбы, – грустно улыбнулся Валера.
– Но создатели же.
Как-то подумалось – два симпатичных парня не просто сумели справиться с моим фантастическим заданием. Они же тем самым ставят крест на всей дальнейшей жизни. Если под жизнью понимать профессиональное совершенствование. Но мальчишки сами подписали приговор собственной профессии. Я-то не пропаду в любые времена и при любых условиях, а чем займутся они?
Ладно, вначале имелся интерес, сумеют ли, и все множилось на молодой задор и врожденные способности. Но сейчас… Ведь наверняка задумывались о дальнейшей судьбе. Никакой прибыли они не получат, напротив – мир изменится, уж не знаю, к лучшему ли, но теперь приятелям придется искать в нем места. А что они еще могут, кроме писания хитроумных программ, взлома чужих компьютеров и тому подобных дел, которые в ближайшие пять, а может, десять лет, по их же словам, никому не понадобятся?
В наш насквозь меркантильный век, когда большинство уже неспособно на обычный бескорыстный поступок, – откуда у мальчишек такая способность к самопожертвованию?
Бомба что? Тьфу! Любая, даже самая страшная, локальна по действию, а здесь случившееся неизбежно затронет всех. Иначе, даже я понимаю, быть не может.
– А вы как?
– Папка, не переживай, – отмахнулся Валера. – Мы, напротив, сразу резко вырастем в цене. Государство поневоле обязано будет пытаться восстановить утраченное. Создаст исследовательские группы, вложит огромные средства… Так что не пропадем. Еще и олигархами станем.
– Угу. Куда ни брошу взор – везде ученый-олигарх. Диплом получил – уже богат. Вместе с диссертацией дают ключи от загородной виллы и персональный самолет, а уж академики тратят время между крейсерской яхтой и поместьями на Гавайях, Багамах и прочих лакомых частях света.
Парни заржали. Очень уж развеселила их описанная мною картина. Если представители компьютерного мира далеко не бедствуют, то еще вопрос – насколько в том виновато государство, а насколько – частный бизнес. Он ведь тоже насквозь пропитан современными средствами информатики и связи.
Но, справедливости ради, в данной области и государство не стоит совсем уж в стороне. Потребовали новые Хартии о правах человека проведения всеобщей чипизации – пожалуйста, и средства нашлись. Слава богу, вороватые чиновники, как всегда, присвоили некую их часть – а то избежать процедуры обэлектронивания не удалось бы никому.
– Олигархам-то как раз придется несладко, – отсмеявшись, заметил Макс. – Что будет с банками – не представляю. Обратная сторона прогресса – уязвимость созданного человеком мира. И работы, и – удобств.
– Только не говорите, что унитазы тоже откажут, – хмыкнул я.
До парней дошло, что подразумевается под удобствами, и они заржали опять.
– Но телевизоры точно сдохнут. Их же полностью на цифровую систему перевели.
– Телевизоры как раз не жалко. Одним средством оболванивания меньше станет. Вдруг люди опять книги читать начнут? За неимением альтернатив.
