Александр Щёголев - Зона Посещения. Избиение младенцев
К гаражу мистера Паттерсона мы с Головастиком и Боа приехали позже назначенного Натали времени. Она указала в записке – три пополудни, но так уж вышло, что я оказался последним. Народу для одного помещения, пусть и просторного, собралось немало. Автомобилей внутри не было, подъемник и яма пустовали: владелец заранее разгреб площадку для этого сборища. Гостей принимал его сын, Паттерсон-младший.
Сын владельца – это некто Фаренгейт. Прозвище, понятно. Тот самый аномал Микки Кларк, о котором упоминал Эйнштейн и чьим тотемом является ящерица. Для которого тепло и холод, равно как влажность и сухость, – рабочие инструменты, а регенерация – стиль жизни. Родители в свое время спрятали его от Института, семья сменила фамилию, став Паттерсонами, и уехала из богатого района на юго-востоке Хармонта. Несколько раз они меняли место жительства, пока не осели в этой заднице. О чем Микки Фаренгейт не без гордости и поведал… Сейчас Фаренгейту было уже восемнадцать, он умел управлять климатом – в границах, ограниченных полусферой радиусом 100–150 ярдов, – а в детстве ему действительно удалось заново отрастить потерянную кисть руки.
Место, между нами, и правда было поганым. Периметр – ярдах в трехстах, не дальше. Южный клин Зоны, район брошенных домов и заросших сорняками пустырей. Мало кто хотел селиться возле Стены, даже бродяги и беспризорники избегали здешние трущобы. Хотя располагался этот волчий угол в самом центре Хармонта, вот такая ирония. До Посещения здесь успешно работал «Макдоналдс», от которого нынче осталась только бетонная коробка с провалившейся крышей. Если пройти влево вдоль Стены, поднимаясь к Институту и «Детскому саду», уткнешься в реку Нижнюю, если спуститься по Периметру вправо – дойдешь до южного КПП в вершине треугольника, образованного Зоной.
Эта полоса считалась проклятой, весь этот участок между Нижней и южным КПП.
Легенда гласила, будто сразу, еще с момента ввода Периметра в строй, не заладились тут дела. Первый раз Стена в районе бывшего «Макдоналдса» разрушилась на следующий же день. И далее разрушалась с регулярностью рассветов и закатов, причем в одном и том же месте и сама по себе, без видимых причин. Не в Зоне, а на безопасной, казалось бы, земле!
Пролом пытались восстанавливать, но каждый раз история повторялась. А когда обнаружилось, что половина строителей, участвовавших в восстановительных работах, внезапно и беспричинно поменяла сексуальную ориентацию, дело встало навсегда. Смех смехом, но ведь никто ни за какие деньги больше не соглашался приблизиться к Стене с автокраном и раствором. Военные строители предпочитали идти под трибунал. Даже квиры, и те отказывались, не желая расставаться со своими половыми предпочтениями… Так утверждала легенда.
Короче, пролом оставили в покое, выставив охрану.
А лет десять-двенадцать назад, и это уже не легенда, вышла на военную администрацию некая строительная компания, которая подрядилась доделать-таки Стену в проклятом месте и, на случай новых обрушений, взять этот сегмент на постоянное обслуживание. Вояки немедленно заключили с ними долгосрочный контракт. Помимо денег в качестве оплаты компания попросила у комендатуры разрешения построить в Хармонте несколько автозаправочных станций. Желание такое было совершенно понятно, кто ж не хочет вклиниться в столь выгодный бизнес. Разрешение дали, только площадки выделили из тех, что подряннее (самые хлебные давно были распределены среди своих). Так и появилась заправочная станция вблизи от Периметра, как раз возле легендарного участка.
К чему эти рассказы? К тому, что мистер Паттерсон со своим напарником работал на этой заправке, обслуживая в основном армию да полицию. Потому и гараж он купил поблизости.
Возле гаражей сохранилось несколько удобных заасфальтированных площадок – все они были расчерчены на квадраты и активно использовались городскими фанатами хот-степа. Сюда специально приходили поиграть. Я даже задержался чуток, полюбовался на мастеров. Город кипел и сходил с ума, а этим хоть бы что. Погромы погромами, а скакать придуркам не запретишь…
Лопата сидел снаружи на травке с бутылкой в руке. Изображал опустившегося босяка и заодно посматривал по сторонам.
– Ты крут, – покровительственно сказал Фаренгейт, явно ощущая себя главным. Главнее, чем Горгона.
– Таким способом я и проникну в казенку, – подытожил я, убирая «Джона-попрыгунчика». – Тайное оружие.
– Казенка – это куда и где? – осведомился Фаренгейт.
– Следственный изолятор.
– Так и говори, я ваших скотских наречий понимать не желаю. Если, конечно, ты знаешь английский.
Противный он оказался парень, ревнитель правильности. Компостер. Чуть что не так – поправляет, от любого пустяка начинает писать кипятком.
– Так я и говорю – кича, чалка. На чистейшем английском.
Он раздулся, как индюк, подыскивая ответ.
– Мальчики, мальчики, – подскочила Стрекоза. Тоже мне девочка-миротворица.
– По-английски пишется Манчестер, читается Ливерпуль! – выкрикнул Шептун. Это был местный клоун, вечно пытавшийся всех рассмешить.
Горгона присела и легонько рукой провела. Видел я этот жест, только раньше она при этом щелкать языком начинала да свистеть, а сейчас все делала тихо. На нее особо не смотрели, может, только я и заметил.
А рядом с ней стоял, словно прилепился, Светлячок. Мальчик-огонек, появившийся вчера в «Детском саду» и с ходу поразивший воображение моей мамы и Эйнштейна. Тот самый, который из обычного графического теста сделал пазл, а на картинке нарисовал себя, сгорающего на городской площади. По своему обыкновению, он мерцал, причем довольно ярко… И Горгона вдруг бешено развернулась на него:
– Да отскочи ты, малек! Зачем мешаешь?
Она в сердцах сбросила со станка разводной ключ. Светлячок ей помешал?! Чем же, интересно знать?
Это было вправду страшно интересно. Дело в том, что Светлячок сейчас не просто мерцал, а пульсировал с модулированной частотой и амплитудой. Почему это вдруг не понравилось Горгоне? Причем именно в тот момент, когда она хотела повоздействовать на своих друзей? Так-так, подумал я. Возьмем на заметку.
Не сумев повлиять исподтишка, Горгона вышла в центр гаража, привлекая к себе внимание…
Наша ведьма щеголяла в новом прикиде, успела где-то переодеться, и это было что-то с чем-то. Может, для того и упорхнула она от меня после КПП, чтобы нарядиться? Я-то думал, более нелепой одежды, чем та, в которой она ходила по Зоне, придумать невозможно. Почему невозможно? Да вот же! Синие нестираные джинсы плюс черные военизированные «берцы». Сверху – распетушья попугайская футболка, поверх которой – черная майка (да-да, майка поверх футболки). На майке девиз: «Кайф неуместен!», а на футболке – специально сделанные прорехи. На джинсах тоже прорезаны дырки – на бедрах, на коленях. И куча фенечек на руке, которым я названия не знаю… И еще очки.
На сей раз она была в очках, вызывавших странные сомнения и наводивших на раздумья. Потому что вещица, сидевшая на ее носу, была сложнейшим прибором и поразительно напоминала другой прибор в форме очков – тот, который фрау Рихтер позавчера нам с папой продемонстрировала (Боже, неужели это было так недавно?). Неизвестно, те же самые это очки или второй экземпляр, двойник позавчерашних, но сходство потрясающее. Я спросил об этом сходстве у Натали сразу, как встретились, еще когда она вела нас с малышами в гараж. Не ответила, нагрубила.
Короче, функция этих «очков» о многом мне сказала. Если во время визита ее мачехи у меня не хватило времени, да и в качестве «сына сталкера» я тогда был еще слабоват, то сейчас разобрался что к чему. Это был полиграф. Он же детектор лжи. Но не простой, тупо регистрирующий всевозможные физиологические реакции организма, а девайс последнего поколения, мощный комп с датчиками. Этот аппаратно-программный анализатор оценивал не только биометрические процессы, но и, что куда эффективнее, микромимику лица. Я про такие разработки читал, но живьем видел впервые.
И стало понятно, почему госпожа Рихтер заявилась к моему отцу. Услуги сыщика ей были не нужны, на самом деле она проверяла, не встречался ли уже Макс с Натали. Задавала контрольные вопросы и отслеживала на полиграфе реакцию. Рассуждала так: если Натали искала сталкера Пинк Флойда, значит, обязательно вышла бы на Макса, который, собственно, и есть Пинк Флойд…
Итак, девушка вышла на сцену и приступила к тому, ради чего была рождена, – править и распоряжаться.
– Все быстро заткнулись. Я сказала, захлопнули пасти! Зачем я собрала вас, все в курсе, так? Этот банный гоблин хочет вытащить своего папашу из тюряги и просит ему помочь. Я совсем не уверена, что нам это нужно. Будем обтрясать?
Гоблин – это теперь был я, так она меня обзывала после похода в Зону. Не зло, наоборот, с уважением к заслугам. Ну да, я низкорослый, широкоплечий, сучковатый, без шеи. Нормальный фрик, то бишь урод, помесь человека с лесовиком. «Банный» – потому что, дескать, если существуют лесные гоблины, то должны быть и зонные, а применительно к «Душевой» еще и «банные».
