Андрей Амельянович - Запасной путь
– Я нарочно позволил тебе делать то, что ты делал, – перестав улыбаться, сказал Топор. – Угадай, что случилось бы, не останови я тебя?
Костя посмотрел перед собой и ужаснулся: в каком-то десятке шагов от него в земле чернела неприятная дыра диаметром около метра, из которой поднимался едва заметный дымок.
– Разглядел, к чему ты шел на полных парах, погруженный в созерцание Зоны? – вкрадчиво спросил Топор.
– Разглядел, – виновато сказал Костя. – Я больше не буду.
– Как мило, – ядовито сказал Топор. – Но давай я тебе все-таки помогу запомнить этот урок.
Он сделал настолько резкое движение, что Костя даже не успел среагировать. Тяжелая оплеуха обрушилась на него абсолютно неожиданно. Голова мотнулась влево, Костя охнул и замер тяжело дыша. Несколько секунд он стоял оглушенный и униженный, не в силах поверить в происходящее.
– Запомни, баклан, – процедил сквозь зубы Топор. – Я тебе только что дважды жизнь спас. Когда в ловушку не дал шагнуть. И когда урок преподал на будущее. И еще немного словами добавлю. Если ты в Зоне перестал смотреть на пятьсот сорок три градуса вокруг – ты труп. Сморщенный, гниющий, истекающий бурой жижей и покрытый грибковой плесенью, труп.
– Я понял! – задыхаясь от целого букета чувств, в ярости закричал на Топора Костя и тут же получил еще одну пощечину.
– Не ори на меня, – с угрозой в голосе сказал Топор. – На проводника в Зоне орут только самоубийцы.
– Прекратите его бить! – с вызовом закричала Наташка.
– Ух ты, сопля-то наша голосить умеет, – удивился Топор. И закричал в ответ: – Усохни, дура! Если я его сейчас не побью, через час его просто убьет! Чего бы сама выбрала?
На Костю вдруг снизошло абсолютное спокойствие и предельно четкое понимание того, о чем говорил Топор.
– Я правда все понял, – сказал он. – Сам не знаю, что на меня нашло.
– Теперь верю, что понял, – сказал Топор, внимательно посмотрев Косте в глаза. – А нашло на тебя то, что обычно находит на всех сталкеров с хорошими задатками при первой серьезной ходке. Но не бойся. Если урок запомнишь – больше такого не повторится. Все, возвращаемся на маршрут.
Он повернулся и пошел обратно к отряду. Костя поплелся следом, на ходу растирая горящее от пощечин лицо.
Теперь ощущений монотонности и скучности происходящего как ни бывало. Костя шел на пять шагов сзади Топора и чуть правее, подмечая массу нюансов в поведении сталкера, которые раньше не бросались ему в глаза.
– Зачем ты поднимаешь левую руку, когда бросаешь гайку? – спросил Костя, когда Топор объявил пятиминутный привал.
– Если предмет вызывает реакцию импульсной аномалии, – сказал Топор, опускаясь на землю, – то иногда это можно почувствовать самыми кончиками пальцев. А то бывает, бросит сталкер гаечку, полюбуется, как она красиво сверху летит, а ловушечка его понизу караулит. А малой ответной реакции он не чувствует просто. Вот и шагает прямиком в могилу.
– Я тоже хочу послушать! – крикнул сзади Миха. – Можно подойти?
– Нет, – сказал Топор. – Через три с половиной минуты выдвигаемся. Порядок движения до выхода с аномального поля нарушать запрещаю.
Костя, который надеялся успеть подойти во время отдыха к Наташке, приуныл. Посмотрел на цепочку людей, растянувшихся на добрые пятьдесят шагов, перевел взгляд на бронепоезд, от которого они уходили уже часа полтора, но все никак не могли уйти достаточно далеко, чтобы потерять из вида.
Потянуло табачным дымом. Костя с недоумением принюхался. Сказалась постоянная дрессура последних суток, пока Топор всеми силами вдалбливал ему в голову, что единственный способ существования в Зоне – незаметность. Курила Марина.
С удобством расположившись верхом на рюкзаке, она делала глубокую затяжку и выпускала вверх струю дыма. Вадик, скромно сидящий на корточках за ее спиной, смотрел завистливо, но повторить героический поступок репортерши не решался. Видимо, у него с памятью тоже все было хорошо. А Топор уже успел продемонстрировать, что хоть и сменил дорогой пиджак на грязный камуфляж, характером от этого легче не стал.
Скандал был неизбежен. И он состоялся по полной программе. С размахом.
Учуяв запах, Топор изменился в лице и поднялся на ноги. Взгляд, которым он наградил Марину, мог бы пронзить насквозь десяток слонов, но Марине на это было не просто наплевать – она хотела, чтобы это стало ясно всем и каждому. А особенно – самому Топору.
– Марина, ты по-настоящему дура, да? – спросил Топор, умудряясь говорить одновременно и громко, и вкрадчиво. – Не просто эпатажная журнашлюшка, а реально дебил женского рода?
– А что такое, Роман Андреевич? – вальяжным голосом, нагло спросила Марина. – Боитесь за меня? Так вы не бойтесь – сама рискую, сама за себя отвечаю.
Топор прикрыл лицо рукой и несколько секунд стоял не шевелясь. Косте даже показалось, что сталкер не знает, как ему выйти из неловкой ситуации и не «потерять лицо». Оказалось, что Топор хотел просто успокоиться. Но это у него не получилось.
Стремительно сорвавшись с места, он подскочил к Марине и заорал на нее так, что слышно, наверное, было на всю Зону:
– Да чего ж ты, матьтвоюрастак, тупая! А ну встала и пошла обратно! Вон броня, вали туда и сиди там хоть с кальяном! Пошла вон, я сказал! У нас выход из Зоны с толпой бакланов, у нас позади экспедиция, которая обречена, если мы не дойдем, у нас десятки жизней поставлены на карту, а она тут одна рискует, оказывается! У тебя вообще мозг есть вот за этим морщинистым фасадом?!
– Не ори на меня, урод! Развел порядки бандитские! Распустил руки! – заорала в ответ Марина. И Костя с ужасом понял, что Марина «завелась» из-за него. – Все боишься, все не знаешь, как жизнюшку свою никчемную спасти, а злобу на слабых срываешь! Может и меня ударишь?! На, бей! Ну же, не стесняйся!
Если Марина блефовала, то блеф провалился с треском. Тяжелая пощечина хлопнула, как выстрел. Марина слабо вскрикнула, схватилась руками за голову и рухнула на колени. Костя почувствовал, как на секунду перестало биться сердце в груди.
– Мы двигаемся дальше, – спокойно сказал Топор. – А ты, овца безмозглая, возвращаешься на бронепоезд. Следы наши еще видно в траве – найдешь безопасную тропку. А ошибешься – невелика потеря. Идиоты в этом мире плодятся быстрее, чем подыхают. Отряд, подъем!
Марина тихо плакала, закрыв лицо руками. Плечи ее сотрясались от рыданий, но при этом она не издавала ни звука. Топор обвел тяжелым взглядом свой отряд. Никто даже не пошевелился, несмотря на команду. Правда, никто ничего и не говорил. Все молчали, отводя глаза в сторону, но за этим молчанием хорошо чувствовалось общее сопротивление.
– Вот как? – зло усмехнулся Топор. – Будь по-вашему. Оставлю дуру в отряде. Но имейте в виду: запах табачного дыма мутопсы чувствуют за пять-шесть километров даже в лесу. На открытой местности – еще дальше. Есть еще такие твари, как ловцы. Они не так чувствительны к запахам, но тоже знают, что если тянет куревом – значит рядом ходит добыча. Есть и другие. Никто из них не боится ни вашего оружия, ни даже звука выстрелов. Никто из вас, за исключением Михи и Вадика, не умеет точно стрелять по движущимся целям. Поэтому, стая мутопсов голов на двадцать – это гарантированный и болезненный финал. Сперва нам, а потом всем, кто остался на броне. Вот теперь, когда вы в курсе, жалейте и дальше эту наглую обезьяну. Подъем!
