Сергей Дмитрюк - Чаша огня
Стихший было ветер, снова пахнул холодом с крутых горных вершин. Несколько орланов, паря высоко над ущельем, резко метнулись в сторону, энергично отбиваясь крыльями от налетевших порывов ветра. Сейчас они стали похожи на трепещущие лоскуты черной материи, летящие по небу. Я проследил за их неровным полетом, и посмотрел на часы. Включил связь.
— Рауль! Вызывает командир группы Максим Новак! Ты меня слышишь?
В передатчике раздался звонкий щелчок, и в динамике зазвучал приятный баритон пилота Горноспасательной Службы:
— Рауль Торихас на связи! Слушаю тебя Максим! Что случилось?
— Требуется твоя помощь. Срочно взлетай и следуй в квадрат сорок шесть семнадцать… — Я сверился с картой, поданной мне Ригом Остином. — Это километра два южнее монастыря. Высота тысяча пятьсот. Заберешь там моих людей.
— Все же, что случилось, Максим? Ты не забыл, что нижний предел полета по ущелью максимум триста метров?
— Не забыл. Но ситуация чрезвычайная, и тебе придется постараться! Ребята тебе все объяснят. Надеюсь на твое мастерство пилота.
В передатчике послышался невеселый смешок.
— Еще есть вопросы?
— Нет.
— Тогда конец связи!
Я выключил рацию и сунул ее в карман куртки.
— Нужно обязательно забрать раненных… — ни к кому не обращаясь, произнес Тим Ларо.
— Конечно, но всему свой черед! — хмуро ответил я.
Тим посмотрел на меня, пожал плечами, и снова углубился в созерцание отдаленных горных вершин. Я решительно сел на камень около самого обрыва и стал терпеливо ждать известий от Тосико и Лама Хонга.
Прошло, наверное, часа два, может быть больше — я не смотрел на часы, — прежде чем в гул бурлящей воды под обрывом и равномерный вой ветра влился новый звук. Тонкий звенящий зуммер пронизывал теперь нестройную мелодию гор, усиливаясь с каждой минутой. Я поднял голову и посмотрел на юг.
Туман там совсем рассеялся, и можно было видеть, как по обе стороны ущелья, словно тяжелые морские валы, вздымаются темные кручи гор, обступая узкую стремнину рокочущей реки. Чем выше они вздымались к небу, тем ослепительней сияли на солнце снега на их склонах, поражая воображение своей нетронутой чистотой и белизной. Именно там, на фоне этого сказочного сияния гор я различил сейчас крохотную серебристую каплю гравиплана. Он медленно огибал ближнюю вершину с запада, сверкая на утреннем небе, подобно яркой звезде.
Я поспешно встал, не отрываясь, следя за приближающимся аппаратом. Вот он поднялся на воздушной волне и в следующую секунду нырнул в сумрачную низину между сходящимися почти вплотную склонами гор. Я включил микрорацию.
— Алло! Рауль! Ты меня слышишь? Прием!
— Слышу тебя хорошо, — тут же отозвался Торихас.
— Как у вас дела? Тосико и Лам на борту?
— Да, они рядом со мной! Все в порядке. Дать им слово?
И не дожидаясь моего ответа, пилот переключил связь. Некоторое время в передатчике слышались приглушенные шумы. Видимо, ребята никак не могли решить, кому говорить со мной. Наконец, я услышал голос Лама Хонга.
— Максим! У нас все в порядке. Рауль подобрал нас на перевале двадцать минут назад. Так что скоро будем над монастырем.
— Я вижу вас.
— Вот как? Тем лучше. М-мм… Тут Тосико хочет тебе что-то сказать.
Он не договорил, как-то неожиданно умолкнув. И снова динамик некоторое время доносил только глухой шум и сухой треск. Наступила долгая пауза, становившаяся с каждой секундой томительней. Потом снова заговорил Торихас.
— Максим! До цели осталось меньше километра. Если не возражаешь, мы выйдем на связь, когда будем над монастырем?
— Хорошо. Послушай! Было бы неплохо, если бы тебе удалось опустить гравиплан в ущелье на стационарных двигателях, не включая посадочных.
— Сделаем, Максим! — бодро ответил Рауль и отключился.
Я выключил передатчик, думая о том, что бодрый тон, каким пилот согласился выполнить мою просьбу, был слишком наигранным. Действительно, спускаться в ущелье на стационарных двигателях — дело довольно рискованное, и я зря заговорил с ним об этом. Если стабилизатор не выдержит перегрузки, тогда… Сейчас даже не хотелось об этом думать. Я взглянул на ребят. Они, как и я, напряженно следили за приближающимся гравипланом. Риг Остин перехватил мой взгляд и подошел ближе. Положил руку мне на плечо.
— Ничего, Максим! Будем надеяться, что все обойдется.
— Будем надеяться? — воскликнул я. — Черт возьми! От этого зависит успех всей нашей операции!
Остин внимательно посмотрел мне в глаза, но ничего не сказал в ответ, только как-то странно усмехнулся.
Между тем, гравиплан был уже совсем близко, и я снова потянулся к рации, но Торихас опередил меня.
— Максим мы над ущельем. Начинаем снижаться. Корректируй наше движение. У меня барахлит высотомер… Не могу понять, в чем дело, но я не поручусь за его показания.
— Что? Немедленно возвращайтесь! Слышишь меня?
— Да ты что?! Шутишь? Мы почти у цели!
Я лихорадочно осмотрелся по сторонам. На лицах ребят, стоявших рядом, отразилась тревога.
— Слушай, Рауль! Переключись на аварийный блок ориентировки. Срочно! Что выдает бортовая ФВМ?
— Все работает, но я не могу определить уровень снижения…
Последовала тишина в передатчике. Гравиплан, подброшенный воздушной волной, взмыл над ущельем на несколько десятков метров, и снова нырнул в пропасть, на дне которой бушевала дьявольская река. Теперь аппарат летел очень медленно, словно осторожно выбирая дорогу, на высоте двух сотен метров от пенящейся воды. Наконец, он выбрался в расширенную часть ущелья, где река разливалась по обширному каменистому полю, и поднялся выше.
— Алло! Рауль! Высота примерно двести семьдесят метров над водой. Можешь снизиться еще и обойти монастырь с юга?
— Хорошо, попробую.
Звонкий щелчок и снова томительная тишина в передатчике. На этот раз голос пилота показался мне напряженным. Ребята за моей спиной застыли, словно каменные. У меня самого мурашки забегали по спине при виде того, как серебристая капля гравиплана, паря на тонких остроконечных крыльях, снизилась на полсотни метров, и полетела совсем низко над водой. Секунды ожидания тянулись томительно долго, пока гравиплан снова не стал подниматься вверх, заходя на монастырь с юга. Тонкий звенящий писк гравитатора почти тонул в шуме ветра, слетавшего с гор. Аппарат уверенно набирал высоту, и я вздохнул с облегчением. Обернулся к ребятам. Их лица были похожи на деревянные маски. Что-то случилось! Я оглянулся назад, и ноги мои подкосились.
Медленно всплыв вверх, гравиплан плавно развернулся вокруг вертикальной оси, и вдруг резко завалился на один бок. Я схватил рацию.
— Рауль! Что происходит? Рауль! Ответьте!
Но эфир предательски молчал, донося только хрипы и пощелкивания. Гравиплан тем временем на несколько секунд выровнял горизонтальную ось и снова опрокинулся на бок, быстро теряя высоту. В следующее мгновение ураганный порыв ветра со страшной силой бросил его на скалы. Ударившись о скальную стену левым бортом, аппарат камнем полетел на дно ущелья.
— Нет!!! — срывая голос, я бросился к откосу, не помня себя от отчаяния и ужаса. — Тосико!!! Прыгайте!!! Прыгайте, Тосико!!!
Беспомощный аппарат снова стукнулся о скалы, и в это мгновение раздался оглушительный взрыв, прокатившийся над ущельем тревожным рокотом. В его раскатах потонули чьи-то испуганные крики за моей спиной. Закрутившееся спиралью пламя поглотило гравиплан, волоча за собой зловещий шлейф черного едкого дыма. Горящие обломки разлетались по всему ущелью, с шумом падая в стремительную воду.
Я застыл на краю обрыва, с оборвавшимся криком на губах. Сердце упало, словно сорвалось, в груди, наполнив ее тупой болью. Горящие куски обшивки, разорванные взрывом остатки стабилизатора с гулкими всплесками все еще падали в воду, а в ушах у меня стояла звенящая тишина. Только эти всплески воды ясно доходили до сознания, словно это кровь капала из моего разорванного сердца… но самого сердца я больше не чувствовал — его, казалось, больше не было. Перед глазами стояло лицо Тосико — такое грустное и задумчивое, каким оно было в те последние минуты нашего последнего разговора. «Ведь я любила тебя, Максим! Всегда любила!.. А ты так легко послал меня на смерть!» — звучали в голове слова, так и не сказанные ею.
Дрожащими руками я закрыл лицо. Боже мой! Что же я наделал? Как же я мог? Как?!! Дрожа всем телом и почти ничего не видя перед собой, я медленно побрел прочь от обрыва. Сквозь мутную пелену перед глазами, проступали незнакомые мне, чужие лица. На какое-то мгновение всплыло и тут же растворилось испуганное женское лицо. И снова сознание мое погрузилось в серое небытие, крутясь вокруг одной единственной мысли: «Как я мог?»
Неужели все это не сон?.. Неужели все наяву?.. Нет, не может быть!.. Этого просто не может быть!..
