Михаил Кликин - Личный враг Бога
— Не меньше двадцати. Я прав?
Гоблин зарычал, занес копье для удара.
— Стой, Йак! — окликнул его охранник, стоящий чуть в стороне. — Не нарушай приказ Мудрейшего!
Копье опустилось.
— Но он шпионит. Неужели ты не знаешь людей, Уот? Он уйдет с тем, чтобы потом вернуться и убить всех нас. Он наведет на нас своих сородичей.
— Ты не веришь шаману? Ты споришь с Мудрейшим? Ты хочешь сказать, что Мудрейший совершил ошибку?
— Нет. Нет! — Йак отступил от Глеба, замотал головой.
— Человек будет жить с нами. Так сказал шаман.
— Да, Уот. Я слышал, что сказал Мудрейший. Но это так странно. Так непривычно.
— С тех пор, как мы поселились здесь, все изменилось.
— Да.
— Надо привыкать, Йак.
— Да.
— Оставь человека. Он не причинит нам вреда.
— Да. Так сказал шаман.
Йак, лишившись всей своей воинственности, поникнув, опустив копье наконечником к земле, отступал все дальше и дальше, согласно кивал. Кивали и остальные гоблины, внимательно слушая слова Уота:
— Смерть человека, смерть Двуживущего никогда не приносит добра. Она влечет за собой лишь месть. Непрекращающуюся цепочку смертей. Двуживущего нельзя убить. Двуживущий всегда возвращается. Так зачем убивать бессмертного? К чему нам бесконечная месть? Шаман сказал — этот человек будет жить с нами. А потом он уйдет. И мы не должны ему мешать…
Глеб всмотрелся в своего защитника. Уот был молод. Высокий лоб еще не прочерчивали складки морщин, в углах глаз не лучились тонкие паутинки. Даже для гоблина он был невысок, и в плечах он не раздавался шире остальных. Но сейчас, когда он говорил, какая-то сила исходила от него. И это чувствовали все…
— Идите, — сказал Уот, взмахом руки распуская сородичей. — Я провожу человека. — Он приблизился к Глебу, осторожно тронул его за локоть.
— Пойдем, — сказал гоблин. И Глеб подчинился.
4Глеб задержался у лесных гоблинов намного дольше, чем планировал после разговора с шаманом. На то было насколько причин.
Во-первых, воспалились царапины на спине и, волей-неволей, ему приходилось терпеть ежевечерние травяные припарки, которые делала молодая помощница шамана, такая же низкорослая и остроухая, как и все гоблины, но с более мягкими чертами лица. Порой причудливые отблески ночного костра делали ее похожей на человека, на обычную женщину, и тогда Глеб, смущаясь, заставлял себя отвести взгляд от ее маленьких обнаженных грудей.
Второй причиной стал лес. Оживленные магией деревья не признавали Глеба за своего, и однажды, когда он слишком далеко отошел от селения, это едва не стоило ему жизни. Он до сих пор вздрагивал, вспоминая, как жадные узловатые корни опутали ноги, а острые сучки, похожие на гигантские иглы шиповника, стали медленно клонится к нему… Если бы не подоспевший вовремя Уот, то ни к чему бы оказались все те припарки, что делала ему молодая ученица Мудрейшего.
Кроме того, Глебу не хотелось прерывать уроков по работе с копьем, которые, по его просьбе проводил с ним все тот же Уот, не то внук, не то правнук громадного, заплывшего жиром шамана. Гоблин, рисуясь, крутил копье, выписывая в свистящем воздухе петли и восьмерки, а потом, когда Глеб пытался повторить кажущиеся такими простыми и естественными движения, он помирал со смеху над неловкостью своего великорослого ученика. Глеб не обижался, а лишь более внимательно следил за текучими движениями рук Уота и слушал его наставления.
Ночевал Глеб в небольшом шалашике, который он самолично выстроил из сухих ветвей и пучков длинной волокнистой травы.
Иногда у его шалаша собирались зеленокожие детки и, хихикая, с любопытством разглядывали его, а он, не зная, как себя вести, растерянно улыбался и пытался с ними заговорить. Но обычно при первых же звуках его голоса они заливались смехом и убегали, щебеча, словно стайка вспугнутых птах.
Старые гоблины, из тех, что успели попробовать человеческого мяса, избегали его, и порой Глеб ловил косые угрожающие взгляды, но в прямую конфронтацию с ним никто не вступал, и он был благодарен им за это. Он знал, что несмотря на разницу в весе и росте, в схватке любой гоблин с легкостью продырявит его копьем. Знал он также и то, что терпят его в деревне лишь благодаря негласному покровительству шамана. Он догадывался, что ранними вечерами в землянках идут длинные разговоры о нем, о его дальнейшей судьбе, о том, что надо сделать с заброшенным в этот волшебный лес чужаком, но прямо оспорить решение шамана никто не решался. Сосед-человек был для гоблинов очередным испытанием, очередным явлением новых и еще непривычных порядков, и они мирились с его существованием, стараясь просто не замечать.
Пожалуй, только Уот относился к Глебу как к равному. Часто, запыхавшись после тренировки, они вдвоем уходили к ручью и там, сев на выпирающие из почвы корневища плакучей ивы, неторопливо разговаривали. Молодой гоблин рассказывал о своей жизни, о жизни племени, об обычаях и обрядах гоблинов, о новом порядке, об оружии и охоте, о лесе и равнинах, о камлании и снотолковании. Глеб внимательно слушал его и думал, а что он может рассказать этому существу? О машинах и ружьях? О самолетах? О науке? Что можно рассказать о вещах, для которых в этом мире нет названия?..
Глебу нравился Уот. Он представлял новое поколение гоблинов — более терпимых, чем их предки, без звериной жестокости, более адаптивных и цивилизованных. Лес сильно изменил обитателей равнин, и Глебу хотелось верить, что это изменение к лучшему.
Иногда Глеб вспоминал о полузабытой цели, и тогда он отгонял неприятные мысли. Он хотел остаться у гоблинов. Ему пришлась по вкусу неторопливая жизнь лесных жителей, он наслаждался умиротворенностью природы и непривычным чувством безопасности. Отступил даже вечный страх Двуживущего перед сном, перед обязательным отдыхом, когда тело остается в этом мире, а сам ты перемещаешься в мир первичный, изначальный, реальный, в мир, куда рано или поздно возвращаются все Двуживущие. Ему теперь не приходилось заботиться о безопасном убежище, он просто заползал в свой шалаш и засыпал там, уверенный в неприступности Леса…
Но Глеб знал, что придет время, когда он покинет свое пристанище и выйдет к людям. И он готовился к встрече с ними.
Глава 3
Длинные гудки.
На той стороне провода никто не подходит к телефону.
Еще слишком рано.
Глеб насчитал десять гудков. Пятнадцать. Восемнадцатый гудок оборвался щелчком, и в трубке раздался раздраженный голос:
— Какого черта! Неужели не понятно, что раз я не подхожу, значит меня нет дома!
— Это Глеб. Привет, Сань.
— А, это ты, — голос чуть успокоился. — Не мог в другое время позвонить? Я всю ночь вкалывал, только поспать лег, а тут ты. Ни свет, ни заря.
— Извини. Срочное дело.
— Дело, дело… — обижено пробормотала трубка. — У всех дела. Только до меня никому нет дела.
— Извини. Срочно.
— Что там у тебя?
— Может, я лучше приду?
— Сейчас?! — ужаснулся голос. — Дай хоть пару часиков подремать.
— Не могу. Через час буду у тебя.
— А-а! Черт с тобой! Приходи. Пожрать только захвати чего-нибудь.
— Ладно…
Короткие гудки.
1С самого утра в селении гоблинов царила суматоха. Лазы землянок были распахнуты настежь, то и дело из-под земли, словно чертята из табакерок, выскакивали остроухие ребятишки, выволакивали травяные циновки, какие-то ящики, вонючие шкуры, еще что-то, протрясали, вычищали, протирали, отскабливали и вновь ныряли в родные норы, уволакивая за собой обновленные вещи. Матери старались присматривать за чадами, но и у них хватало дел: из распахнутых люков поднимались вверх парные ароматы готовящейся пищи.
Молодые охотники неспешно прохаживались по поляне, обсуждали что-то, косились на единственную закрытую землянку — на землянку шамана.
Выползли на свет старики — морщинистая кожа у них темная, землистого оттенка, сплошь в пигментных пятнах, словно в язвах. Животы круглые, вспухшие, тугие, как накачанные мячи. Руки-ноги усохли и походят на мертвые древесные сучья. Большие уши обвисли, словно потертые лоскуты кожи…
— Эй, Глеб! — возле шалаша возник откуда-то Уот. — Не спишь?
— Нет. Смотрю. Что там у вас творится?
— Праздник сегодня.
— Праздник?
— День Большой Охоты.
— Шумно.
— Это всегда так. Надо очистить жилища. Потом шаман призовет добрых духов, отгонит плохих, пройдет по каждому дому. А после этого все воины отправятся на охоту. Мы не так часто охотимся, как раньше. Но сегодня это должно случиться обязательно. Большая Охота, на ней мальчики становятся воинами, а новые копья обретают хозяев… Хочешь, я поговорю с Мудрейшим? Попрошу его, чтобы и ты принял участие в Охоте.
