Михаил Тырин - Желтая линия
Потом мы получали гражданскую одежду. Слежавшиеся задубевшие штаны и куртки лежали грудой, и каждый мог выбрать комплект себе по вкусу. Первое холо давало мне право на выбор одежды – я мог взять бледно-желтую куртку со швом на спине либо блекло-зеленую с пуговками на карманах. И то и другое выглядело нарочито убого, но я не роптал.
Нам зачитали основные правила общежития – не шастать по чужим этажам, не приводить гостей, ни в коем случае не лазить в соседнее здание к женщинам. А еще не опаздывать на раздачу пищи, не использовать постельные принадлежности и предметы интерьера не по назначению, не портить сантехнику, не пользоваться открытым огнем, ничего не переделывать и не приспосабливать – все и так оптимально приспособлено. Ну и, естественно, не заступать на чужие цветные линии.
Я сделал единственный вывод – жилье дается нам только для того, чтобы переночевать. Все равно остальное время мы должны проводить на работе. Или в поисках работы.
Ближе к вечеру мы со Щербатиным сидели на моей кровати, отходя после дневной суматохи. Казарма пребывала в полусонном состоянии, обитатели вяло переговаривались, бесцельно бродя туда-сюда. Тусклое экономичное освещение угнетало еще больше, чем усталость.
– Ну-с, – вздохнул Щербатин, – ты почувствовал торжество момента?
– Какого именно?
– Ты стал свободным гражданином Цивилизации. Можешь прямо сейчас строить свое будущее.
– Отвалил бы ты со своими лозунгами. – Помолчав с минуту, я добавил: – Свободный гражданин, блин... В туалет по расписанию.
– Ну вот, – проворчал Щербатин. – Пытаешься тебя взбодрить, а ты только ныть можешь.
– Странно все как-то, – сказал я. – На Водавии я был полный нуль, даже без холо. А чувствовал себя куда значительнее.
– Там нас было не так много, – согласился Щербатин. – Там мы были штучным товаром. А здесь – элементы общества. Атомы.
– Неутомимые электроны, – поправил я.
– Э-эх, так хотелось увидеть этот день значительным. – Щербатин горестно свел брови. Так хотелось написать с большой буквы – Прибытие! А буковка вышла маленькая. Две песчинки, упавшие в пустыне, – вот мы кто.
Я уставился на Щербатина с любопытством.
– А ну, – предложил я, – зарифмуй два любых слова.
– Ну... самолет – вертолет. А что?
– Речь у тебя стала больно кучерявая. «Две песчинки». Может, созрел для того, чтобы писать стихи?
– Не-е, это ты уж сам. Не стану отбивать твой скудный хлеб. Пиши сам на здоровье.
– А ведь я так и сделаю. Завтра, когда пойдем смотреть инфоканалы, поищу, где требуются поэты.
– Беня. – Он укоризненно покачал головой. – Погляди на себя в зеркало. С твоей теперешней рожей, с твоими мышцами – и в поэты? Ручаюсь, ты больше заработаешь на разгрузке вагонов.
– А это не твоя забота. Я свободный гражданин, а ты иди грузи вагоны.
– Найти бы еще эти вагоны... – Он с досадой покачал головой. – Я тут прикинул кое-что. В нашей казарме где-то человек триста. На этаже четыре казармы. Этажей, кажется, шестнадцать... Ну, пусть пятнадцать – на одном столовая. Итого – в одном доме около восемнадцати тысяч человек. Восемнадцать тысяч! А сколько домов в этих спальных кварталах?
– Достаточное количество, – безразлично произнес я.
– И ведь каждому человечку полагается тарелка комбикорма утром, в обед и вечером. Каждому – рабочее место. Каждого нужно туда доставить. Сколько же миллионов голодных ртов? Эти дома-скалы, они опоясывают город со всех сторон!
– Да какое тебе дело? Не тебе их всех кормить.
– Спокойно, Беня, я просто оцениваю наши шансы.
– Щербатин, не нагоняй тоску! – взмолился я. Давай выспимся, а завтра начнем оценивать шансы, рты считать, будущее строить... Что там еще?
– Еще? – Он задумчиво почесал щеку. – А-а, ну как же! Нащупывать лазейки и искать легкой жизни. Разве нет?
* * *Я знаю, что чудес не бывает. И я осознавал, что, пройдя водавийскую мясорубку, вряд ли попаду на пир богов. Нет, Цивилизация встретила нас не пиром. Она вышла нам навстречу хвостами длинных очередей.
Очереди были повсюду. Утром – в умывальное помещение. Потом в столовую. После столовой мы бежали наперегонки в инфоцентр искать работу, причем некоторые тащили с собой лотки с комбикормом, чтобы поесть в пути или в очереди.
Не приведи судьба заболеть. Что такое очередь к врачу, я видел еще там, в военно-полевой больнице. Здесь было ничуть не лучше.
Вообще-то, грех жаловаться. Цивилизация действительно обеспечивала всем необходимым и в достаточном для поддержания жизни количестве. Наберись терпения – получишь все, что полагается. Потратишь только время, ну а этого добра у нас хватало.
У меня, у Щербатина, у других новоприбывших граждан была сейчас общая задача – найти себе достойное применение. Сделать это можно было двумя способами. Первый – сразу после завтрака встать в очередь к терминалу инфоканала, провести в ней часа три, пообщаться с замученным оператором и узнать, что на сегодня остались только места уборщиков на пищекомбинате, обходчиков коммуникаций, смотрителей водяных насосов, мойщиков тротуара и тому подобное. Работа не только грязная и противная, но и крайне дешевая. Казалось бы, надо хвататься за любую, и некоторые так и делали. Но ведь ухватишься – придется на нее ходить. Не останется времени искать, что получше.
Некоторые ночевали у дверей инфоцентра, другие занимали очередь на неделю вперед, третьи пытались завести дружбу с операторами. Один хитрюга из нашей казармы получил таким образом место обходчика пищевых коммуникаций. Комбикорм подавался в наш район под давлением через подземные трубы, их необходимо было проверять и чистить. Счастливец решил, что работать на пищепроводе – предел мечтаний, потому что все время при жратве. Но в итоге насмотрелся там такого, что в столовой просто бледнел при виде лотка с едой.
Большинство из новограждан в конце концов нашли работу на каких-то огромных заводах, громоздившихся за городом. В хорошую погоду с крыши можно было видеть их башни и трубы, окутанные смогом. Но чтобы добраться до завода, также требовалось выстоять очередь – в подземке. Многим, чтобы успеть вовремя, приходилось жертвовать завтраком.
Был еще такой способ найти работу – выйти из казармы и пойти по любой желтой линии. Она могла завести куда угодно. Например, нырнуть в подъезд неизвестного здания. Или уползти под какие-нибудь ворота в заборе. В эти ворота можно было постучаться и спросить, не нужны ли рабочие руки. Некоторым везло, в городе порой попадалась нетрудная работа с хорошим заработком.
Я и сам в первые дни много путешествовал по желтым линиям, которыми было опутано все вокруг. Я надеялся, что одна из них выведет меня к дворцам и небоскребам. Но, увы, желтым помечались лишь улицы, где стояли однотипные серые здания и тянулись бесконечные заборы с решетчатыми воротами.
Прав Щербатин, чертовски прав. Сидеть на шее Цивилизации, лицезреть до конца жизни стены рабочей казармы и не пытаться сойти с желтой линии – такого никому не захочется. И никакие стихи не помогут чувствовать себя хорошо, если ты, дурак-дураком, встречаешь старость в очереди к общему умывальнику.
Дни мои были так похожи друг на друга, что любое незначительное происшествие выглядело, как нечто из ряда вон. Поэтому я здорово разволновался, когда однажды вечером увидел на своей кровати небольшой серый конверт. Я взял его, со всех сторон осмотрел, еще не решаясь открыть. Мной овладело странное ощущение, что это не просто кусочек бумаги, а некий знак Провидения. У соседей таких конвертов не было, так почему он появился у меня? Чем я – человек-песчинка – смог выделиться?
Я наконец распечатал его. Внутри лежал вызов к коменданту. Нечто вроде повестки – такому-то предлагается явиться...
Я побежал к Щербатину. И буквально остолбенел, когда увидел, что и он крутит в руках такой же конверт.
– Что мы такого могли натворить? – задумчиво проговорил он. Потом с подозрением глянул нам меня. – Беня, ты, случайно, не наделал где-нибудь глупостей?
– Не представляю, о чем ты говоришь.
После ужина мы, полные тревоги и мрачных предчувствий, явились к дверям комендантских апартаментов. Оказалось, что и здесь очередь. Несколько человек маялись в коридоре, мусоля такие же конверты. Щербатин принялся тихонько выведывать обстановку.
Оказалось, ничего страшного в самом факте повестки нет. Многие обитатели трудовых казарм время от времени получают такие конверты, и это связано с самыми разными причинами. Одних переселяют, другим меняют сломавшиеся кровати, третьи нарушили правила, что-то испортили и должны отработать вину.
Мы не подавали никаких прошений и, кажется, ничего до сих пор не испортили. Осталось только дожидаться своей очереди.
Комендант был уставшим и не тратил времени на любезности. Первое, что он сделал, – это взял сканер и проверил номера. Задумчиво пожевал губами и сел за терминал.
