Игорь Поль - Личный номер 777
— Взвод! — скомандовал старший сержант. — Каждому взять свое пончо! Бегом марш!
Толкаясь, новобранцы кинулись по палаткам.
Загремели сдвигаемые кровати. Сталкиваясь в темноте, солдаты доставали мешки с имуществом и выуживали из них туго скатанные рулоны — длинные, до пят, тонкие непромокаемые накидки.
Брук остановился у входа, дожидаясь, пока палатка опустеет. Куда ему торопиться? — думал он. Несколько секунд нечего не решают. Последним, едва не сбив его с ног, выбежал Гор. Брук нырнул в темноту, сунул руку под кровать и обмер: мешка с имуществом не было на месте.
Голос Санина снаружи подгонял:
— Поживей, третье отделение! Эй, Фермер, ты там не заснул?
В растерянности Брук оглядел палатку. На всех койках, кроме его собственной, едва различимые в полумраке, темнели груды наспех сваленного барахла. Потом он опустил взгляд и разглядел на полу в проходе темную массу — свой выпотрошенный баул. В груди возник холодок неприятного предчувствия. Уже догадываясь, что ничего не найдет, он быстро перебрал руками комплект запасной одежды, противорадиационный защитный костюм, упаковку с носками, пачку носовых платков, фляжку, коробку с сухим пайком из сублимированных продуктов.
Тщетно. Его пончо пропало.
— Строиться!
Взвод вновь выстроился вдоль посыпанной мелом линии. Каждый держал под мышкой туго скатанный рулон защитного цвета. Брук прибежал последним и замер, вытянув руки по швам. Пан удивленно покосился на него. Санин сузил глаза. И только Гор стоял, уставившись перед собой и выпятив грудь, как и полагалось образцовому солдату.
— Какого черта, Фермер! — тихо спросил Санин. — Где твоя накидка?
Молчание иногда наилучший ответ. Правда, Бруку до невозможности хотелось высказать то, что вертелось на языке. Взять да и сдать труса. Пусть отдувается сам. Украсть его пончо, подставить товарища вместо себя! Да как у этой крысы рука поднялась? Чего ж тогда ждать от него, когда станет по-настоящему жарко?
Неожиданно пришедшая в голову идея уже не оставляла его. «А что в этом такого? — убеждал себя Брук. — Если бы речь шла только обо мне, можно и потерпеть. Но тут дело пахнет керосином, и Вирон не успокоится, пока не замордует весь взвод. И вообще — какого дьявола я должен отдуваться за горожанина, который меня за человека-то не считает?»
Мысли его были прерваны тяжелым сопением Вирона. Брук замер, глядя на пятно прожектора поверх сержантского плеча.
— Так-так, — Вирон посмотрел на Санина. — Что я вижу, сержант! Ваш солдат потерял вверенное ему имущество!
— Я разберусь, сержант.
Несколько долгих секунд Вирон глядел в упор на хладнокровного, как змея, командира отделения. Потом он потряс скомканной накидкой.
— Нет уж, Санин. Поздно разбираться, — Вирон рывком развернул зеленую оболочку. — Вот она, пропажа. Найдена на месте преступления.
Он резко повернулся лицом к Бруку.
— Значит, это снова ты, крестьянин? Брук чуть не до крови закусил губу.
— Отвечать командиру, свогачь!
— Никак нет, сержант. Не я, — неохотно ответил Брук.
Швырнув пончо на землю, Вирон шумно вздохнул.
— Не ты, значит. Ладно. Вы, скоты паршивые, в игры со мной играть вздумали, да? Не вопрос. Давайте поиграем. А ну-ка, быстро уложить имущество в мешки! Все, что есть! Сержанты тоже. Две минуты на все! Бегом марш!
Солдаты с топотом бросились к палаткам.
Когда взвод снова построился с тяжеленными баулами за плечами, внимательный взгляд Санина обежал лица солдат из третьего отделения. Потом, сохраняя на лице нейтральное выражение, сержант остановился рядом с Бруком.
— Ты что, совсем спятил, фермер?
— Это не я, сержант. Клянусь.
Санин пристально посмотрел на него. Брук твердо встретил его взгляд.
— Не ты? — Санин приблизился к самому лицу Брука. — Тогда кто?
Брук отвел глаза.
— Не знаю, сержант.
— Не знаешь?
— Никак нет.
Санин отступил на шаг.
— Добро, разберемся.
— Вы закончили? — едко поинтересовался Вирон. — Тогда — слушай приказ. Маршрут — отсюда до столовой, потом вокруг спортзала и назад. Пятьдесят кругов. За каждого упавшего — штрафной крут. И это только начало, девочки! Ясно?
— Да, сержант!
— Что-то хотите сказать, Санин?
— Никак нет, старший сержант. Пока нет.
— Ну что ж, тогда: один за всех, и все за одного! Напра-во! Бегом марш!
* * *Взвалив на плечи неудобные прорезиненные тюки, солдаты тяжело топали, описывая круг за кругом по спящему лагерю. Вирон — такой нелепый в мешковатых шортах и грязной майке, стоял посреди плаца и подгонял отстающих неразборчивой гатрийской бранью.
Примерно на двадцатом круге сдался Кратет. Он вдруг споткнулся и с шумом растянулся на земле. Подскочивший Вирон тут же пнул его в бок.
— Встать в строй, мясо! — заорал он. — Ты что же, решил, что я шутки шучу? Отдохнуть решил, дохлая крыса? Я тебе отдохну! Плюс один круг! Слышали? По кругу за отстающего!
Кратет подхватил мешок и, хрипя, как загнанная лошадь, помчался догонять взвод.
— Шевели ногами, дохляк! — напутствовал его Вирон. — Не то еще добавлю!
Капитан Твид был занят тем, что, лежа голым на холостяцкой койке в маленькой квартирке на правом фланге офицерского барака, заново переживал всю тяжесть постигшего его унижения. И было бы из-за чего устраивать скандал! Всего-то парочка танцев с заезжей девчонкой! Быть может, он и позволил себе чуть-чуть больше, чем допускали правила приличий, но то, что выкинула в ответ взбалмошная испанка, выходило за пределы его понимания. Не успел он отвернуться, как она нашла себе компанию. И кого! Сопливого недоноска из захолустья, одного из сотен тысяч бесполезных людишек, которых их собственные правительства под любым предлогом стараются убрать куда угодно, лишь бы с глаз подальше! А в довершение ко всему сегодня утром посыльный из штаба принес запечатанный пакет с ее подписью, в котором Твид обнаружил все свои подарки. Конечно, они оба свободные люди и имеют право на выбор партнера, но зачем же превращать банальную размолвку в драму?
Какой-то шальной комар, чудом избежавший многочисленные и весьма хитроумные ловушки для насекомых, не нашел ничего умнее, чем спикировать прямо на капитанский пах, где его и настигла смерть в образе влажного от пота полотенца.
Твид повесил орудие убийства на спинку койки и задумчиво посмотрел на свое только что спасенное мужское достоинство.
— Что, парень? — спросил он. — Мы снова не у дел?
По крайней мере, эта сумасшедшая могла бы сказать ему пару слов перед отлетом. На прощание. Совершенно неважно, каких…
В этот момент привычные вздохи ночных джунглей были разорваны трубными звуками, в которых капитан без труда узнал вопли своего нового взводного сержанта. Торопливо одевшись, Твид отправился посмотреть, в чем дело. Он появился на плацу, когда взвод не одолел еще и половины дистанции.
— Старший сержант, что здесь происходит? — осведомился Твид ледяным тоном. — В каком вы виде?
Вирон повернулся к нему с грацией бегемота.
— Разрешите доложить, капитан: нападение на командира! Провожу воспитательную работу!
Капитан пристально следил, как шатающийся под весом мешка Кратет исчезает за палатками. Потом он повернулся к Вирону.
— Какое еще нападение?
— Самое обычное, капитан! Меня забросали камнями. Вот, смотрите.
— Да не орите вы на весь лагерь!
— Виноват, капитан.
Твид брезгливо осмотрел кровоточащий желвак на плече Вирона и его ободранные колени.
— Это уже не шутки, — задумчиво сказал он. — Дело пахнет трибуналом.
— Так точно, капитан. В штрафники мерзавца. В мозгомойку.
Твид покосился на появившийся из-за спортзала взмыленный авангард. На новобранцев было жалко смотреть: сгибаясь под тяжестью мешков, они уже не бежали, а скорее ковыляли, понукаемые командирами отделений. Он видел, что большинство солдат еле передвигают ноги, спотыкаются на ходу, тяжело дышат.
— У меня складывается впечатление, старший сержант, что вы потеряли стимул к работе. Торопитесь в джунгли?
— Кто, я? — растерялся Вирон. — Никак нет. Этого добра досыта нахлебался, капитан. Еще на Фарадже.
Твид знаком велел ему заткнуться. Взвод приближался. Кто-то выронил мешок, споткнулся об него и растянулся на траве. Остальные даже не замедлили бег — как перепуганное стадо, они неслись дальше, перепрыгивая через упавшего или обегая его стороной. Последним проковылял Кратет и толстый новобранец из первого отделения.
Лицо Вирона, раздосадованного вмешательством в его дела офицера, исказила злобная гримаса.
— А ну подтянись, девчонки! — громыхнул он.
На распаренных лицах солдат появилось затравленное выражение. Казалось, еще миг, и бедолаги выскочат из кожи. Но все, что им удалось сделать, это наклониться вперед и изобразить ускорение, часто перебирая заплетающимися ногами.
