Филип Жозе Фармер - Пир потаенный
Я до сих пор не знаю, почему люди Ноли не вмешались в эту схватку. Быть может, из-за того, что все произошло слишком быстро. Или из-за того, что они решили наказать его, оставив биться со мной один на один, так как он держался в стороне, в то время как они и их товарищи гибли под ударами Калибана и его друзей.
И уже если говорить о наказании, то да, это было наказание из наказаний.
Все происходило примерно так. Я вырвал у него из рук мачете и искромсал им его одежду в клочки, оставив совершенно голым. С помощью ли мачете или голыми руками, уж не знаю, я разодрал ему промежность и выдрал из окружающих тканей его прямую кишку. Он взревел от боли. Я зажал кишку в левой руке, а правой поднял его вверх, ухватив за кожу одной из ягодиц. Я толкнул его, как ядро, изо всех сил, придав по пути вращательное движение. И в ту секунду меня обуял оргазм.
Продолжая завывать во все горло, Ноли взлетел в воздух. Должно быть, в тот момент я разом израсходовал весь наличный запас адреналина в моем теле, так далеко он улетел.
Его кишки разматывались за ним, как пуповина младенца, пока он не пролетел первые семь метров и с клюкающим звуком не оторвались от его желудка.
Он приземлился лицом вниз, раскинув руки в стороны.
Под влиянием шока кожа его стала серого цвета, но он еще был жив. Его кишки грязно-зелено-розовой лентой вытянулись на полу.
Потом он дернулся и умер.
Я отпустил его окровавленный анус.
Я сам был в шоке и лишь сейчас почувствовал, что под брюками у меня мокро от извергнутой спермы.
Это был мой первый оргазм с тех пор, как мы с Триш занимались любовью. За это время я убил стольких людей, но оргазм наступил лишь сейчас. Я хорошо помню момент, когда у меня началась эрекция, но я так к этому привык, что не обратил на это особого внимания.
Лишь теперь я понял, что неизвестная мне сила накапливала во мне оргиастическую энергию в предвидении момента, когда я убью Ноли.
Но в этот раз я не испытал никакого удовольствия. Или чувство бешенства, охватившее меня, в этот раз было настолько сильным, что полностью заслонило его.
Глава XXXIX
Никто не двигался. Наемники Ноли не могли поверить своим глазам. Но когда через несколько секунд их оцепенение прошло, они с ужасом поняли, что их ожидает.
Вполне боеспособными оставались еще восемнадцать человек. Они оказались между Калибаном, силу и быстроту которого наемники успели оценить, и еще кое-кем, казавшимся им еще более опасным и беспощадным.
При виде того, как я расправился с Ноли, Калибан был потрясен не менее остальных. Но он быстрее всех пришел в себя от ступора и, воспользовавшись моментом, успел нанести два удара: ногой по копчику того, что был ближе всех слева, и тут же в прыжке ребром ладони по затылку ближнего справа. Осталось только шестнадцать.
Противники разделились, девять остались с Доком, семеро предпочли меня. И вновь закружилась смертельная карусель. Мой нож уже торчал в чьем-то брюхе, когда я почувствовал скользящий удар ножа по плечу. Внезапно хлынувший поток крови едва не ослепил меня, но это была кровь из сонной артерии следующего противника, которого достал мой нож. Он действовал почти самостоятельно, не нуждаясь в моих приказах. Разум мой как бы раздвоился, и я со стороны наблюдая за его непостижимо быстрыми фекалиями. Следующим на него натолкнулся какой-то здоровяк, решивший во что бы то ни стало оставить его себе на память. Он так прижал его к своей груди, что мне с трудом удалось вырвать его оттуда. Эта секундная задержка стоила мне оружия: откуда-то сверху обрушилась палица и выбила нож из моей руки. Руку почти парализовало от удара, но это не помешало моей левой руке захватить запястье врага и сжать так, что хрустнули кости. Одновременно моя пятка раздробила ему коленную чашечку. Выпустив булаву из рук, человек взревел, как бугай, и запрыгал на одной ноге. Не давая ему опомниться, я одним движением вздернул его на вытянутых руках высоко вверх и швырнул в двух оставшихся, приготовившихся одновременно прыгнуть на меня. Все трое покатились по полу. Булава, однако, вновь оказалась у одного из нападавших. Ускользнув от ее очередного удара, который слегка оцарапал мне волосистую часть головы, ударом ноги я раздробил затылок одного из трех, которые только поднимались с пола, и бросился на человека с булавой.
Тот успел замахнуться, и теперь булава стремительно падала на меня. Я вовремя отпрыгнул назад. Булава пронеслась в сантиметре от моего лица, и тут же я, как леопард, прыгнул вперед.
Человек пытался отпихнуть меня булавой, я чувствовал, как она уперлась мне в плечо. Но моя голова уже погружалась в его живот, и я пришпилил его к стене, как жука на булавку. Человек как-то не то ойкнул, не то всхлипнул, и тело его, обмякнув, мешком сползло к подножию стены. Булава валялась в двух шагах, и я прыгнул на нее, как кот на мышку. Секунда — и она оказалась у меня в руках. Передо мной остался всего один противник, вооруженный ножом. Отступив на шаг, он подбросил его вверх, ловко поймал за лезвие и метнул в меня. В ту же секунду, что и моя булава понеслась ему навстречу. Они столкнулись в воздухе и изменили направление полета. Человек благополучно избежал булавы и решил, вероятно, что с него достаточно. Он показал мне свою спину и решил было удрать, но я схватил его за затылок и сжал. Его лицо побагровело. Я поднял его над землей, и он беспомощно забарахтался, лягая ногами пустой воздух. Я с оттяжкой ударил его два раза по почкам и отпустил. Он упал на пол, как тряпичная кукла, и уже больше не двигался.
Я огляделся. Из девяти противников Калибана трое уже валялись на полу, навсегда выбыв из игры. Один человек сделал два поспешных шага назад и готовился метнуть в Дока свой нож. Может показаться парадоксальным, но теперь, когда количество противников заметно убавилось, Доку стало гораздо труднее драться. Они обрели место для маневра и больше не заслоняли его друг перед другом своими телами. Теперь можно было гораздо эффективнее пользоваться ножами, бросая их в него, или винтовками в качестве дубины.
Человек отвел назад руку для броска и… застыл на месте. Потом медленно повернулся по оси, выронил нож и осел на землю со стрелой между лопаток. Я лишь услышал негромкий звук спущенной тетивы и басовитое зззз! промчавшейся мимо стрелы. Триш с толком распорядилась своей последней стрелой.
Я был доволен, что она так поступила, предпочитая видеть ее безоружной в момент, когда дело шло к развязке.
Надо было заканчивать, и я бросился в кучу-малу. Первому же подвернувшемуся под руки типу я разом оторвал оба уха, а когда он, взвыв от боли, обернулся, ударил ребрами рук по бокам. Уже падая, тип натолкнулся своим подбородком на мое стремительно поднимающееся вверх колено, вскинул голову, но рубящий удар по затылку доконал его.
В это время Калибан перехватил запястье человека, пытавшегося ударить его ножом, и побежал по залу, увлекая того за собой. Потом внезапно остановился и перебросил человека через согнутую спину. Тот дважды сделал кульбит в воздухе и с лету угодил головой в каменную стену.
Осталось трое. Один из них бросился на меня. Но, думаю, скорее с отчаяния, в надежде удрать, чем рассчитывая поквитаться со мной. Я мог бы дать ему уйти, но не люблю оставлять живых свидетелей. Он был невысокого роста, но внушительных габаритов, и весил не менее ста семидесяти килограммов. В отличие от мощных, но коротких и кривых ног, руки у него были длинные и покрытые буграми узловатых мышц спортсмена, увлекающегося штангой и гантелями. Широкая бочкообразная грудь была покрыта кровью. Смятый и сбитый в сторону нос говорил, что человек был знаком с боксом или родственными ему видами. Я прыгнул ему навстречу и в прыжке ударил пяткой в солнечное сплетение. Человек как бы сразу осел, согнув ноги в коленях и пригнувшись вперед. Из его горла вырвалось удивленное: «Уу-уф!». Прежде чем к нему возвратилось дыхание, я успел сломать ему три пальца на правой руке и нанести удар ребром ладони по его искореженному носу. Из носа и рта у него разом хлынула кровь. Затем мои пальцы погрузились в его орбиты, и завершил все заключающий удар коленом в промежность. Человек булькал и хрипел, лежа на земле. Я не любил долгих мучений. Его собственный нож, погрузившись в мякоть его необъятного живота, разом оборвал их.
Все. Мне вдруг стало больше нечего делать. Оставшимися двумя занимался Калибан. Он держал в каждой руке по бандиту и, оторвав их от земли, стукал ими один о другого, пока те не перестали барахтаться.
Лишь теперь я заметил небольшие металлические приспособления, прикрепленные к среднему пальцу каждой из кистей. Заточенные, как стилеты, они рассекали кожу подобно бритве. Поэтому-то из под его пальцев так и брызгала кровь, лишь стоило ему коснуться противника.
В зале внезапно установилась тишина, нарушаемая лишь нашим бурным дыханием. Мы с Калибаном были полностью обнажены, за исключением башмаков на ногах, и с ног до головы перепачканы в крови. Не считая ссадин, шишек и глубоких порезов. В зале воняло человеческим потом, кровью, мочой и дерьмом. Однако этот запах был слабее запаха страха, который исходил от Ноли и его людей в момент, предшествующий их смерти, и который до сих пор еще не рассеялся.
