Михаил Луговой - Горячая весна 2015-го
– Слишком заметно. Туда!
Можно было попробовать постучать, авось откроют, но обитатели большинства квартир если не покинули город, то сидели сейчас по подвалам. Удар ногой в область замка, звонко лопается косяк, топорщась светлой щепой. Впереди темный коридор, поперек которого, закрывая проход, стоит пожилой мужчина, почти старик, в очках с толстыми стеклами и в какой-то клетчатой накидке. В руках веник и совок, полный стеклянного мусора. Выметал осколки выбитых взрывами стекол. Из соседней комнаты слышатся женские всхлипы.
«М-да, папаша, извини, мы не знали, что вы здесь…»
– Кто вы такие?! – неожиданно высоким голосом заявляет мужик. – Что вам нужно?!
– А сам-то не видишь, что ли… – бурчит под нос Муха, отодвигая хозяина в сторону.
Местным не позавидуешь: переход из абсолютно мирного состояния в военное для них свершился меньше суток назад, и к этому еще не успели привыкнуть. Автомат на изготовку, проверяем одну комнату – пусто. Вторую – там женщина на вид чуть моложе мужика, в круглых глазах – страх.
Мимо по коридору в сторону кухни протискивается снайпер. Ему некогда: противник может атаковать в любой момент. Задача Мухи – прикрывать его со спины. Не от американцев, а вот от таких обывателей. Мирным людям в опасной ситуации свойственно делать глупости.
На кухне что-то разбивается со стеклянным звоном. Хозяин, прижатый к стене рукой десантника, дергается.
– Зачем вы пришли? Уходите!
Говорит литовец чисто, но акцент заметен.
– Лучше вы уходите, – ответил Муха.
Он чувствовал себя не в своей тарелке. На стене висело зеркало, на двух деревянных вешалках – одежда, в комнате виднелся кусочек гарнитура, где за стеклянными дверцами стояла посуда. Веселенькие обои в цветочек. Это совсем не походило на полигон для отработки действий в городе, где в пятиэтажных «домах» были только голые бетонные стены.
– Мы никуда не уйдем! – Литовец понял, что убивать их не собираются, и немного осмелел. – Это наш дом!
– Ну и дураки, – просопел Муха, косясь в сторону кухни. Судя по грохоту, снайпер двигал там мебель, готовя себе позицию. – Мы-то скоро уйдем, а вот пендосы сначала дом снесут, а потом разбираться будут!
С первым серьезным сопротивлением десант столкнулся около суток назад. Южный пригород Каунаса Юлиянава оказался занят противником, не то литовцами, не то уже американцами, а когда со стороны Гарлиавы подошли танки, командование, осознавая, что против лома нет приема, отвело части на северный берег.
Во второй половине дня американцы или смогли подавить дальнобойное ПВО, благодаря деятельности которого и оказалась возможной высадка, или заставили его сосредоточиться на более близких и более опасных целях, но им удалось нанести по десанту ряд воздушных ударов и ворваться в занятые русскими городские кварталы.
Впрочем, «ворваться», как и «контролируемые», было серьезным преувеличением. Трех батальонов (четвертый остался в районе Рамучая охранять артиллерийские средства) было явно недостаточно для контроля над городом с трехсотпятидесятитысячным населением.
Тем не менее бригаду 101-й воздушно-штурмовой дивизии, которой было поручено «разобраться с проблемой», ожидал неприятный сюрприз. Огневая мощь русских механизированных парашютно-десантных батальонов оказалась неожиданно высока. Причем, в отличие от американских частей, штатное вооружение которых было слабым, а огневые средства были сосредоточены в артиллерийских и вертолетных подразделениях, наличие в каждом русском отделении стомиллиметрового орудия на БМД позволяло ему действовать автономно, решая большую часть задач своими средствами.
К полуночи американский бригадный генерал, которому было поручено освободить Каунас, заявил командованию 1-го корпуса, что для возобновления наступления он нуждается в трех вещах: людях, бронетехнике и уточнении боевой задачи. Ну, и непрерывной авиаподдержке со стороны USAF, поскольку в городских условиях вертолеты несли слишком большие потери.
Вопрос об авиаударах был наиболее скользким: о бомбежке шестичасовой давности уже трубили во всех СМИ, и понадобился личный приказ председателя ОКНШ, обеспокоенного срывом графика движения наземных частей.
Поскольку основной целью операции было сочтено разблокирование транспортного коридора, главной целью была выбрана часть города, лежащая на правом берегу Нериса. Пока бомбардировщики успешно сравнивали с землей предполагаемые позиции противника, к северу от мемориального комплекса «9-й форт» высадились еще два батальона 101-й воздушно-штурмовой дивизии. Они оседлали трассу Вильнюс – Клайпеда. А на западе уже разворачивались бригада из состава 1-й кавалерийской, переправившаяся через Неман у Нетойняя, в десятке километров западнее.
К утру десантников выбили за Нерис, в центральную часть города. Дорога на север и северо-запад для остальных частей 1-й кавалерийской дивизии оказалась открыта, но оставлять основную часть города под контролем русских никто не собирался, и к утру, после того как авиация обработала северные окраины, американская пехота перешла в наступление на центральную часть города.
Через пять часов от батальона, где служил Муха, оставалось немного. БМД были почти бесполезны – подходили к концу снаряды. Противник имел подавляющее превосходство в огневой мощи и просто сносил здания, откуда по нему открывали огонь, не слишком заботясь о жертвах среди мирного населения. Остановить его было невозможно – просто не хватало сил, и в любой неприкрытый участок тут же впивались клинья бронетехники и пехоты в тяжелых бронежилетах. Боевым группам русского десанта приходилось покидать квартал за кварталом. Все шло к тому, что скоро их выбьют за окружную, где в чистом поле расправиться с ними будет гораздо проще. Но, пока этого не произошло, десант продолжал выполнять задачу – приковывать к себе максимальное количество войск противника и стараться выбивать его бронеединицы.
Это было непросто, американские танки и БМП держались позади штурмовых групп пехоты, оказывая им поддержку издалека, но иногда все же удавалось.
Пулемет по перебегающей пехоте противника ударил из-под деревьев парка. Муха услышал на фоне редкой стрельбы длинную очередь «Печенега»[54] и еще крепче притиснул прикусившего язык хозяина квартиры к стене.
Там, на улице, американские пехотинцы залегли, а потом стали обходить обнаруженную огневую позицию. Раздался грохот стомиллиметрового снаряда, от которого задребезжали остатки стекол. Одна из уцелевших бээмдэшек била издалека и попасть могла разве что случайно, но от нее сейчас и не требовалось особой точности. Через несколько секунд с кухни грохнул выстрел СВД[55] и почти сразу же – еще один.
Муха живо представил себе, как атакованные американцы докладывают по командной цепочке, что находятся под пулеметным, снайперским и артиллерийским огнем. Бог знает, что предпримет по этому поводу их командование. Может, например, попытаться обойти очаг сопротивления. Но вряд ли, потому что на западе участок сплошных развалин, а с востока промзона, пробиваться через которую следует медленно и осторожно…
Зато впереди, как по заказу, – огромная круглая площадь с кольцевой развязкой, а за ней – зелень парка Даинава, который по сравнению с лабиринтами городских улиц кажется почти открытым местом, несмотря на кусты и деревья. Ставь в центр кольца танк, и в радиусе пятисот метров никто и головы поднять не сможет. Только бы решились…
На кухне снова грянул выстрел, и через секунду оттуда вывалился снайпер.
– Все, уходим! Кажись, клюнули!
Муха выпустил хозяина и попятился к двери. На пороге задержался.
– Слышь, мужик… Уходи, Христом-богом прошу! Сейчас садить начнут!
Литовец ничего не ответил, только отрицательно покачал головой. Муха махнул рукой и бросился по лестнице вниз, вслед за снайпером, перепрыгивая через три ступени.
Они успели ссыпаться этажа на четыре вниз, прежде чем в дом попал первый снаряд. Лестница конвульсивно дернулась, сверху посыпались мелкие обломки, Муха не удержался на ногах и в облаке пыли врезался в стену. Уши пронзило болью, он только и мог, что, присев на корточки, открывать рот в наступившей ватной тишине.
Ни он, ни выронивший винтовку снайпер не знали, что через секунду после выстрела ракета «Метиса»[56] поразила открывший огонь «Абрамс» в борт башни. Не зря ребята затаскивали тяжеленную пусковую на крышу дома. Вся их импровизированная засада строилась именно ради этого выстрела. Американская группировка уменьшилась еще на один танк.
11 мая 2015 года, 13.00 местного времени (14.00 по Москве). Эстония
Разведчики неплохо устроились в пологой, но глубокой яме на краю лесной полосы, метрах в шестистах от наспех оборудованного русскими блокпоста. Индрек, лежа на краю ямы, вел наблюдение в бинокль, а госпожа капрал, сидя на дне ямы вместе с Владимиром, слушала радио через гарнитуру мобильного телефона, время от времени пересказывая новости подчиненным. Новости не радовали. Часа три назад ведущая популярного «Радио Таллин» сквозь треск помех сообщила, что, по имеющейся у них информации, Тарту контролируется русскими войсками, хотя бои там и продолжаются, а командиры русских подразделений в здании таллинского аэропорта ведут переговоры с командующим эстонской армией генералом Роосимяге и муниципальными властями. А спустя буквально минуту после этого выкрикнула срывающимся голосом, что сотрудники радиостанции наблюдают на улице перед зданием русские танки, и торопливо попрощалась с радиослушателями. Правда, вернувшись в эфир минут через пятнадцать, продолжила свой новостной марафон как ни в чем не бывало. По ее словам выходило, что Таллин почти полностью занят русскими войсками и только в районе музея под открытым небом идет интенсивная перестрелка. В остальной части города тоже время от времени стреляли, на крышах видели неизвестной принадлежности снайперов, и гражданам рекомендовалось не выходить на улицу и не выглядывать в окна.
