Олег Алексеев - Третья мировая война (сборник)
— Как вы узнали, что мы здесь? — не удержался от вопроса штурман.
— Да нет ничего проще, — улыбнулся старший лейтенант. — Ваш президент связался с нашим правительством и рассказал о том, что произошло за его спиной. Потом ваш новый министр обороны, бывший генерал, Вудворд вроде бы, дал нам карту вашего предполагаемого пути. Ну а остальное — дело техники. Вот так-то, парни… А придавило вас, надо сказать, изрядно, без нашей помощи никогда бы не выбрались. Теперь сами понимать должны, что сотрудничать вам с нами куда лучше, чем противостоять. Выгоднее и безопаснее. Ладно, пошли, на поверхность пора. Заряд-то мы уже отцепили и загрузили в служебный отсек. Так что вам здесь больше делать нечего…
Иван Фролов
Люди без прошлого
База была огорожена высокой решеткой из металлических прутьев с заостренными концами. За густо насаженными вдоль ограды деревьями виднелись лишь блестевшие под дождем крыши.
Пэн Муррей уверенно подрулил к воротам.
Мелкий дождь наводил тоску. И без того унылый пейзаж с решеткой и сиротливой будкой-проходной на переднем плане выглядел сквозь серую дождливую дымку совсем уж безрадостно.
Муррей просигналил требовательно, длинно,
Из будки вышел военный в дождевике, приблизился к машине, козырнул.
— Доложите генералу: Пэн Муррей из министерства обороны, — опустив стекло, приказал приехавший.
Постовой козырнул еще раз и скрылся в будке.
Пэн Муррей умел добыть злободневный материал в самых недоступных и порой опасных местах. И все же всякий раз опасность бывает иной. Поэтому даже он, отчаянный журналист-ас, не мог к ней привыкнуть. Вот и сейчас из-за того, что из будки долго никто не показывался, ему стало не по себе. И чтобы переключиться, он начал воображать, будто острые прутья ограды вдруг вытянулись, пропороли нависшее над ним тяжелое облако, и оно, как треснувшая льдина, раздвигается в стороны. Еще немного — и, пожалуй, покажется солнце.
Но видения прекратились. Из будки вышли двое.
— Вашу машину поведет лейтенант, — сказал один из них.
Другой попросил предъявить заграничный паспорт, без стеснения сличил фото с лицом Муррея и сел за руль.
Они ехали мимо красивых многоэтажных домов и непрезентабельных деревянных построек, мимо сараев, навесов, складов и просто нагроможденных кабелей, бочек, ящиков с непонятным оборудованием, битых автомашин.
Муррей равнодушно посматривал по сторонам, иногда прикрывал глаза, изображая дремоту. Но фиксировал все в памяти. Здесь нет мелочей, каждый пустяк может помочь или погубить.
Автомашина остановилась перед небольшим зданием с дорогостоящей гранитной облицовкой, летящими ко входу рельефными фигурами античных богинь, начищенной бронзой дверных ручек-колец…
Муррей узнал генерала Бурнетти по фотографии. Он только было сделал шаг вперед, чтобы представиться, как тот жестом остановил его:
— Одну минуту. Я распоряжусь, чтобы нам не мешали.
Он нажал кнопку видеотелефона. На экране появился сидящий за столом сухопарый военный с длинным асимметричным лицом.
— Полковник Озерс! — произнес генерал.
Тот вздрогнул и поднял голову:
— Слушаю, генерал.
— Переключаю связь на вас. В течение часа меня в штабе не будет.
— Понятно, генерал.
Муррей решил, что пришла его очередь:
— Пэн Муррей, представитель концерна «Максим-электроник», — начал он заготовленную фразу и запнулся, словно не желая раскрывать связи военных с финансовыми кругами.
— Сэр… — Прерывая объяснение, генерал шлагбаумом выставил перед ним правую руку.
Этот мальчишеский жест невысокого худощавого генерала чуть не рассмешил Муррея.
— Я знаю, откуда вы, господин Муррей. Мы здесь все знаем, — многозначительно промолвил Бурнетти.
Пэн предвидел нелегкую словесную баталию с генералом, но не думал, что она начнется сразу, без разведки. Однако он спокойно парировал выпад противника;
— Я в этом не сомневаюсь, генерал… Вы получили шифровку из министерства?
Бурнетти словно не слышал вопроса:
— Ну что же… Гостю из метрополии всегда рады. Садитесь, рассказывайте, какие там новости. Говорят, жизнь становится труднее?
— Все хорошо, если не считать инфляцию, безработицу.
Генерал вскинул на него глаза:
— А как дела у Фреда Фридемана?
Это был президент концерна «Максим-электроник», один из крупнейших магнатов, поставляющий на базу оружие, технику, оборудование… И, по сведениям, руководящий негласно всеми научными исследованиями здесь. Это Пэн хорошо усвоил.
— По-прежнему процветает. Почти половина военных заказов его!
— Узнаю старину Фреда…
— Правда, вокруг нашего министра разгорелся было очередной скандал. Писали, будто он распределял заказы небезвозмездно. Но, кажется, обошлось.
— А как поживает Элен?
Эти невинные вопросы, конечно же, были проверкой Муррея, своего рода грубым требованием сообщить пароль. Чего-то похожего он ожидал и понимал, что это лишь самое начало.
— Вы имеете в виду жену Фридемана? — уточнил Пэн. — Информацию о его личной жизни я черпаю из анекдотов и газет, что в не меньшей степени доступно и вам, генерал.
— Газет действительно в избытке, а с анекдотами дефицит. Слишком мало новых посетителей. В анекдотах больше смысла и истины, чем в нашей прессе. Расскажите какой-нибудь из последних.
Поколебавшись, Муррей твердо возразил:
— Не лучше ли отложить анекдоты до обеда? Сейчас я бы предпочел перейти к делу.
Глаза Бурнетти сверкнули:
— Если вы настаиваете, я готов, господин Муррей. — На лице генерала возникло хищное выражение, он как бы почувствовал оплошность, допущенную Пэном. — Итак, я уже предупреждал вас, что мы здесь знаем все. Это не пустая фраза. Вот вы, например, не представитель концерна, а журналист.
Как ни настраивал себя Пэн на поединок с Бурнетти, такого откровенного выпада он не ожидал.
А генерал, перейдя на официальный тон, резко произнес:
— Ваши друзья выдали вас, господин Муррей. Вы — газетчик, решивший выведать наши военные секреты.
Все пропало! Муррей почувствовал, как его тело напряглось в попытке удержать дрожь, но, пересилив себя, он удивленно глядел на генерала, моргая глазами.
И вдруг Бурнетти рассмеялся, осознав, что попавшая в его лапы добыча выскользнула:
— Простите, сэр, я, видимо, перепутал… Нас предупредили, что сюда едет за добычей журналист, — генерал подмигнул собеседнику. — А вы представитель «Максим-электроник» и одновременно инспектор министерства?
— Ну и шуточки у вас, генерал, — поморщился Муррей, поудобнее устраиваясь в кресле.
— Нам пришло сразу две шифровки: насчет инспектора министерства и насчет журналиста из левой газеты, — доверительно сообщил Бурнетти.
«Ловить каждый жест, каждый звук!» — приказал себе Муррей.
— Вероятно, скоро пожалует второй гость, — проговорил он спокойно.
— В общем, вы в любом случае хотите видеть результаты нашей работы. Не так ли? — живо спросил Бурнетти и тут же добавил: — Нам есть что показать.
— А может, подождем журналиста, генерал? Чтоб у вас хлопот с ним было меньше!
Бурнетти бросил на него быстрый взгляд:
— Хотите отдохнуть с дороги? Соберитесь с мыслями и за дело!
— Если вы не возражаете, генерал.
Бурнетти нажал кнопку переговорника;
— Кристи и Мондиала ко мне.
Потом повернулся к Пэну:
— Надеюсь, вам не нужно объяснять направление наших исследований?
— В общих чертах я в курсе, — поднял ладонь Муррей, хотя относительно исследований, проводимых на базе, он догадывался очень смутно. Догадки-то, собственно, и толкнули его на эту рискованную поездку. — Вы занимаетесь поисками средств устойчивого воздействия на психику солдат, а если шире средств для изменения стереотипа мышления.
— О, как вы здорово сформулировали! Такая словесная эквилибристика украсила бы любую газетную полосу.
— Ну нет, — покачал головой Пэн, — стиль инспекторских отчетов всегда витиеватый. Газетам до нас далеко.
Генерал встал, расправил грудь, чуть-чуть потянулся и произнес с нескрываемой гордостью:
— Мы не просто воздействуем на психику человека, мы кардинально меняем ее.
Запищал зуммер переговорника. Бурнетти нажал кнопку:
— Слушаю.
— Господин генерал, в приемной Роберт Мондиал и Поль Кристи.
— Пусть войдут… Знакомьтесь, наши ученые. Господа, — обратился он к вошедшим, — к нам прибыл инспектор министерства.
Пэн приподнялся:
— Пэн Муррей.
— Поль Кристи, — представился высокий, в гражданском костюме, улыбающийся молодой человек.
— Роберт Мондиал, — словно нехотя произнес второй, среднего роста, плотный и медлительный, в очках и в военной форме без знаков отличия.
