Юрий Козловский - Особый район
— Вспомнил? — спросил Артем. — А когда же это было, что все умели?
— Очень давно. Осталось таких совсем мало. У вас — не знаю. Может быть, нет совсем.
— И вы тоже умеете… — скорее констатировал, чем спросил Артем.
— Почему ты говоришь «вы»? — удивился старик. — Я пришел сюда один.
— Так принято, — слегка смутился Артем. — Знак уважения…
— Мне не нравится, — нахмурился Страгон. — Говори «ты», иначе путаница.
— Хорошо, я постараюсь, — ответил Бестужев. — Последний вопрос снимается, и так понятно. Но скажи, почему ты пришел сюда? Ведь, насколько я знаю, обратной дороги нет?
— Кто-то должен был. Я старший, поэтому пошел. — Старик встал и подошел к окну. — Их стало слишком много, они убивали всех, и пришлось увести их оттуда.
Бестужеву вдруг стало понятно сложное слово, означающее питекантропов, которое Страгон произнес на своем языке. «Искусственные люди», или «выведенные люди», — вот как должно было звучать это по-русски. А старик продолжал:
— Мы хотели увести их без женщин и детей, но все было слишком быстро, не успели отделить. Главная ошибка другая. Мы посчитали, что людей здесь не будет, слишком холодно. — Он снова произнес слово, обозначающее дикарей. — А они могут выжить везде. Мы считали правильно, ошибка в другом — люди здесь живут.
— Я все-таки не понял, зачем ты пошел вслед за ними? — спросил Артем.
— Из-за женщин и детей. Я не должен был оставить их. Ты говоришь правильно, обратной дороги нет, но теперь, когда опасность прошла, надо искать проход и идти дальше.
— А ты уверен…
Похоже, старик прочитал вопрос прямо из головы, раньше, чем Артем успел его произнести.
— Уверен, — ответил он. — Это одно место, только в разное время, и оно должно замыкаться в кольцо. Проход должен быть. Если следующее место лежит дальше по времени, чем ваше, развитие может быть выше, и тогда там найдут выход каждому в свое время. Если не окажется людей или они не смогут помочь — пойду еще дальше.
Бестужев отметил, что за то короткое время, что он разговаривал со стариком, у того почти полностью исправилось произношение, и он решился спросить, как это у него так ловко получается.
— Языку я научился у тебя, — непонятно ответил Страгон. — И сейчас продолжаю учиться.
Сказано это было таким тоном, что Артем понял — если продолжит расспросы на эту тему, то выставит себя совершеннейшим дураком. Поэтому он спросил:
— А ты уверен, что там смогут нам помочь?
— Я ни в чем не уверен. Но надо найти место, с которого все началось, понять, почему все произошло, — ответил Страгон.
— Зачем искать? — удивился Артем. — У нас все и началось. Из-за испытания ускорителя…
— У вас? — на бесстрастном лице старика впервые появилось удивление. Он недоверчиво обвел взглядом непритязательный интерьер больничной палаты. — Не может быть! С вашим уровнем… он снова произнес слово, которого Бестужев не смог понять.
— Насчет этого тебе лучше поговорить с нашим Мюллером, — сказал Артем. — Он знает обо всем этом больше, чем я, и тоже уверен в существовании прохода. Мы даже летали с ним искать этот проход. А потом появились волосатые, и нам стало не до поисков…
…Мюллер прямо-таки задрожал от возбуждения, когда Артем предложил ему приютить старика. За возможность общения с неожиданно заговорившим по-русски выходцем из невообразимых глубин времени, которого Альберт Генрихович почему-то незамедлительно отнес к исчезнувшей цивилизации атлантов, он готов был отдать полжизни, а не только поступиться одиночеством, к которому он привык. При чем здесь атланты, Бестужев так и не понял. Он всегда был уверен, что утонувшая Атлантида находилась совсем в другом месте.
Но старик первым делом попросил, чтобы его свозили к женщинам, которые по его оплошности оказались в чуждом для них мире, отчего он чувствовал перед ними вину. Артем отвез его на дельтаплане на Хатагай-Хаю, и старик, собрав свою «паству», долго что-то им втолковывал. Как ни удивительно, но слушали его в полном молчании, чего трудно было ожидать от такого большого женского коллектива.
Женщины вовсе не оказались обузой, как сначала предполагали многие. Потребовав вернуть им луки и копья, они создали небольшой отряд охотниц, который отправился в тот распадок, куда они попали, выйдя из своего времени. Так как стрелы с золотыми наконечниками были изъяты, старатели наделали им новых, с наконечниками из закаленной стали, от которых эти амазонки оказались в восторге. Забегая вперед, можно сказать, что через две недели ледник у старателей оказался забит мясом до отказа…
Старик поселился у Мюллера, быстро освоил грамоту и прочитал всю его библиотеку, на что у него ушла всего неделя. Альберт Генрихович, округлив глаза, рассказывал, что Страгон читает книги с такой скоростью, с какой другие их перелистывают. Кроме обычной библиотеки, у Мюллера в компьютере имелась библиотека электронная, насчитывающая пятьдесят тысяч книг. Старик разобрался с компьютером за полчаса, и у Мюллера встали волосы дыбом, когда он увидел мелькающие на мониторе страницы, которые его взгляд едва успевал зафиксировать, а Страгон успевал прочесть… Единственной книгой, которую он читал долго и обстоятельно, оказалась нашедшаяся у Альберта Генриховича Библия. Особенно Новый Завет, который он прочитал дважды, после чего едва слышно прошептал:
— Значит, Он уже приходил…
Находил он время и для бесед с Альбертом Генриховичем. Он раскрывал тайны истории, и счастливый Мюллер купался в море открывающейся ему информации, жалея лишь о том, что не может ознакомить с ней весь мир. Так, например, по словам Страгона, знаменитая цивилизация атлантов, которой фанатичные искатели Атлантиды приписывали самые невероятные достоинства, была совсем не такой, какой они себе ее представляли. Достигнув невероятных технических высот, в моральном плане она опустилась на самое дно пропасти беззакония и греха, сделав основой своего существования зло, глубины которого были непостижимы для обычного человека. И однажды обратили его против себя…
Корабли атлантов разносили достижения техники по всему миру. Населяющим далекие земли народам жрецы атлантов успешно внушали мысль, что, познакомившись с этими чудесными вещами, они никогда больше не смогут без них обходиться. А вместе с техникой несли свое черное понимание мира. Постепенно пришло время, когда атланты перестали работать сами, полностью переложив обязанность трудиться на другие народы. Продолжалось это долго, но однажды один из народов восстал с оружием в руках. Атланты решили достойно наказать их, то есть попросту уничтожить всех до единого. К этому времени они уже владели страшным тектоническим оружием и вызвали сильное землетрясение на дне океана. Огромная волна должна была смыть прибрежную страну, где жил восставший народ. Но атланты допустили ошибку в расчетах и применили слишком мощный (тут прозвучало слово, значение которого старик, как ни старался, но так и не смог объяснить), отчего под океаном разошлись плиты земной коры. В разлом хлынули потоки воды, встретившись там с раскаленной магмой. Произошел страшный взрыв, и по земной поверхности прокатилась гигантская волна, сметающая все на своем пути. Нагретые воды растопили льды, и уровень океанов поднялся так, что были затоплены даже высокие горы.
Но те, кто того заслуживал, были предупреждены о предстоящей катастрофе, и сумели спастись. Человечество на Земле сохранилось. На вопрос Мюллера, от кого пришло предупреждение, старик загадочно улыбнулся и поднял глаза кверху…
Альберт Генрихович взял у Леонтьева и показал Страгону удивительный нож (что было очень непросто сделать, потому что Володя трясся над ним, как над священной реликвией). Старик любовно погладил рукоятку и рассказал, что вещь принадлежала когда-то могущественным предкам самого Страгона, умевшим создавать технические изделия, управляемые мысленным усилием. Этот «нож» скорее всего когда-то служил инструментом скульптора. А вот как он попал к питекантропу, никогда уже не узнать…
Но не только Страгон удивлял Мюллера. Когда старик прочитал все материалы, хоть как-то касающиеся экспериментов на «Биг-Джеке», построенном в Техасе гигантском ускорителе, то был просто поражен тем, что узнал. Альберт Генрихович попытался выведать причину, но узнать ему удалось немногое, потому что объяснения старика изобиловали непонятными словами, значение которых Мюллер так и не понял. А то, что понял, сводилось вот к чему: Страгон не мог поверить, что современные Мюллеру ученые смогли при помощи каких-то железяк (он так и сказал) изменить структуру времени и пространства. По его словам, его древние предки могли проделывать такое соединенным мысленным усилием множества людей, но это было чрезвычайно сложным делом. Только по общему решению, в особых случаях, когда не оставалось другого выхода, они вмешивались в течение времени и изменяли свойства пространства. Какие это были случаи, Мюллер так и не понял. Зато он понял слово, которым старик охарактеризовал действия современных ученых, — безответственность. Устранение последствий такого вмешательства отнимало у древних мудрецов гораздо больше сил, чем само действо. Потому что последствия могли быть настолько ужасными, что неподготовленный человек не в состоянии и представить их. Они могли оказать губительное действие не только на Землю. И хорошо, если возникновение их закрытого района было единственным побочным эффектом безответственного эксперимента.
